Нравы, которые нас удивляют или... не удивляют.

Форум » De minimis non curat lex » Нравы, которые нас удивляют или... не удивляют. » Ответить

Нравы, которые нас удивляют или... не удивляют.

Battistina Cibo:

Ответов - 25, стр: 1 2 All

Лукреция Борджиа: Battistina Cibo Благодарю вас за открытие темы. Это меня подвигло на выкладывание информации, которую давно надо было выложить, но, как обычно, руки не доходили. Буду потихоньку цитировать, точнее - делать выжимку самого важного из книги известного культуролога и историка. Эдуарт Фукс. История нравов. Ее можно найти на Либрусеке Сильно рекомендую. Научно, честно и откровенно. Хотя, конечно, стоит принимать во внимание, что ученый - убежденный феминист, родившийся в эпоху строгой морали конца 19 века. Выжимка главы первой. Идеал физической красоты Ренессанса. На вопрос, что же надо считать красивым и потому естественным, мы ответим: принципиальное стремление к выявлению полярной противоположности между мужчиной и женщиной, как можно более ясное выявление всех тех физиологических особенностей, которые отличают мужчину от женщины, а женщину от мужчины, категорическое устранение женственности из облика мужчины, а мужественности из облика женщины. Короче выражаясь, совершенная красота заключается в выявлении полового характера мужчины и женщины. Как видно, подобное представление о телесной красоте вполне чувственное, ибо целесообразность в области красоты никогда не бывает ничем иным, как красотой эротической. Эпоха Возрождения и провозгласила в конечном счете идеальным типом человека — чувственного человека, того, кто лучше всякого другого в состоянии вызвать у другого пола любовь, притом в строго животном смысле, следовательно, сильное половое чувство. Это применимо не только к целому, но и к частям, т. е. к оценке отдельных красот и мужчины и женщины. В этом смысле целесообразная красота и восторжествовала, и притом чрезвычайно ярко, в эпоху Возрождения, так как она была эпохой революционной. После падения античного мира эта красота здесь праздновала свои высочайшие триумфы. Ибо творческие эпохи не только здоровы, но прямо насквозь пропитаны здоровьем. Мужчина считается совершенным, т. е. красивым, если в нем развиты признаки, которые характеризуют его половую активность: сила и энергия. Женщина объявляется красивой, если ее тело обладает всеми данными, необходимыми для выполнения предназначенного ей материнства. Прежде всего грудью, питательным источником жизни. Грудь получает все больше значения, чем дальше развивается Ренессанс. В противоположность Средним векам, предпочитавшим женщин с узкими бедрами и стройным станом, предпочтение отдавалось широким бедрам, крепкой талии, толстым ягодицам. В книге Дж. Б. Порта «Физиономия человека», появившейся в XVI в. во Франции, физическая внешность мужчины описывается следующим образом: «Вот ради чего мужчины от природы имеют крупный стан, широкие лица, немного загнутые брови, большие глаза, четырехугольный подбородок, толстые жилистые шеи, крепкие плечи и ребра, широкую грудь, впалый живот, костистые и выступающие бедра, жилистые крепкие ляжки и руки, твердые колени, крепкие голени, выступающие икры, стройные ноги, крупные, хорошо сложенные жилистые кисти рук, крупные, далеко друг от друга отстоящие лопатки, большие сильные спины, место между спиной и талией равноугольным и мясистым, костистую и крепкую талию, медленную походку, сильный и грубый голос и т. д. По своему характеру они великодушны, неустрашимы, справедливы, честны, простодушны и честолюбивы». Идеал красивой женщины Ариосто рисует в лице одной из героинь поэмы «Неистовый Роланд» следующими словами: «Шея ее бела как снег, горло подобно молоку, прекрасная шея кругла, грудь широка и пышна. Подобно тому как морские волны набегают и исчезают под легкой лаской ветерка, так волнуются ее груди. Угадать то, что скрыто под светлым платьем, не сумел бы взор самого Аргуса. Но каждый поймет, что оно так же прекрасно, как то, что видно. Продолжение следует

Лукреция Борджиа: Не менее яркое доказательство в пользу основной чувственной тенденции Ренессанса — его отношение к наготе. Известно, что тогда во всех странах к наготе относились довольно просто. Даже еще в XVI в. на сон грядущий совершенно раздевались, спали голыми. И притом оба пола и все возрасты; обыкновенно муж, жена, дети и слуги спали в общей комнате, не разделенные даже перегородками. Таков был обычай не только в крестьянстве и в низах, но и среди высшего бюргерства и аристократии. Даже перед гостем не стеснялись, и он спал обыкновенно в общей спальне с семьей. Здесь мы имеем в виду не эту простоту нравов, а демонстративное выставление напоказ своей наготы, горделивое и надменное щеголяние ею. Физическая красота рассматривалась эпохой Ренессанса не как тайна, которая должна цвести в тиши и обнаруживаться лишь в комнате. Она сияла в праздничной зале, на улице, на ярмарке, где весь народ был зрителем и судьей, она была сокровищем, которым хотели часто вызвать зависть в других. В первую голову напоказ выставлялась, конечно, женская красота. Делалось это различным образом и в различных формах. Самым благородным средством было, разумеется, искусство. Демонстративность здесь заключалась в том, что художнику заказывали портрет жены или возлюбленной в обнаженном виде. Красивое тело выставлялось, однако, напоказ не только путем идеализирующего и преувеличивающего искусства, возносящего предметы над миром действительности, нет, в этом отношении шли гораздо дальше, смело щеголяя наготой перед всем миром, на улице, где ее окружали и ощупывали глазами десятки тысяч любопытных. Такое выставление напоказ нагого тела мы уже описали в первой главе по поводу обычая встречи перед городскими стенами навещавшего город князя совершенно обнаженными прекрасными женщинами. История зарегистрировала целый ряд таких встреч, например въезд Людовика XI в Париж в 1461 г., Карла Смелого в Лилль в 1468 г.. Карла V в Антверпен в 1520 г. О последнем событии мы имеем более подробные сведения благодаря Дюреру, который присутствовал при нем и признавался, что он с особенным интересом разглядывал обнаженных красавиц. Не подлежит сомнению, что этот обычай был очень распространен и что эти три случая не были исключениями, иначе современные хронисты об этом упомянули бы. Во всяком случае, достоверно известно, ибо обосновано документами, что этот номер программы всегда возбуждал живейший интерес. О въезде Людовика XI в Париж сообщается следующее. У фонтана дю Пансо стояли дикие мужчины и женщины, сражавшиеся друг с другом, а возле них три обнаженные прекрасные девушки, изображавшие сирен, обладавшие такой чудной грудью и такими прекрасными формами, что невозможно было наглядеться. Продолжение следует.

Лукреция Борджиа: Необходимо коснуться еще одной особенности частной жизни, служащей не менее классическим доказательством свойственного Ренессансу культа физической красоты и относящейся к затронутому до сих пор кругу идей. Мы имеем в виду описание и прославление интимной телесной красоты возлюбленной или жены мужем или любовником в беседе с друзьями, их готовность дать другу даже случай воочию убедиться в этой хваленой красоте. Это одна из излюбленных разговорных тем эпохи. О духовных качествах супруги или женщины говорят разве под самый конец. Главную роль играет красивое тело, которое описывается с ног до головы и обратно. Описание нередко подкрепляется доказательством. Другу предоставляется возможность подглядеть жену во время купанья или туалета или еще охотнее его приводят в спальню, где спящая жена, не подозревая, что она имеет посторонних свидетелей, предоставляет его взорам всю свою наготу. У Брантома мы читаем следующий пример: «Я хочу рассказать еще об одном человеке, которого навестил приятель как раз в то время, когда тот одевался. Пользуясь случаем, муж показал ему жену, спавшую на постели совершенно обнаженной, без всякого прикрытия, ибо было жарко. Он наполовину сдернул занавеску, так что восходившее солнце осветило всю ее красоту. Приятель насладился этим зрелищем, и потом оба отправились к королю». Продолжение следует

Лукреция Борджиа: Эта прямолинейность в свою очередь приводила к особенностям моды. «Я превосходнейшим образом создан для любви», — говорил мужчина женщине при помощи своего костюма. «Я достойный предмет твоей силы», — отвечала она ему не менее ясно при помощи своей одежды. А как предложение, так и ответ отличались в эпоху Ренессанса одинаковой смелостью. Начнем с женской моды. Проблема эротического воздействия разрешалась здесь, как уже сказано, смелым обнажением груди. Ренессанс придерживался того взгляда, что «обнаженная женщина красивее одетой в пурпур». Там, где обычай требовал, чтобы благородные дамы переходили улицу только под шалью или в маске, как в Венеции, они, правда, скрывали лицо, но зато тем щедрее выставляли напоказ грудь. В применении к мужскому костюму эту задачу решили сначала так, что мужчина одевался в плотно облегавший тело костюм, оттенявший отчетливо каждый мускул. Верхнее платье было значительно укорочено и заменено своего рода курткой, спускавшейся ниже пояса не более чем на ладонь. Какой бы откровенности и смелости ни достигала женская мода в обнажении груди — ей ни в чем не уступала в этом та особенность мужской моды, которая отличает Ренессанс от всяких других эпох. Здесь речь идет о том, что немцы называют Latz (клапан, нагрудник. — Ред.), а французы — braquette (передник. — Ред.). Чувственному характеру эпохи Ренессанса как нельзя более отвечала та черта, что как женщина, так и мужчина открыто обнаруживали то, чему их век придавал наибольшую ценность. Никто не находил странным, что мужчина и женщина такими грубоватыми средствами действовали один на чувства другого. А чувства мужчины и женщины оставались отнюдь не равнодушными к этим возбудителям, а приводились ими в постоянное волнение.

Battistina Cibo: Юрий Фёдоров СЕКСУАЛЬНАЯ ЖИЗНЬ ЧЕЛОВЕКА В СРЕДНИЕ ВЕКА (поверхностные суждения, не претендующие на фундаментальность) Цитирую фрагмент без купюр и комментариев) взято отсюда:http://www.proza.ru/2011/02/01/48 В период позднего средневековья и раннего ренессанса жестокость в отношении женщин была проявлением сексуальности молодых людей и в Венеции. Изнасилование считалось серьёзным преступлением, если оно совершалось над детьми, стариками или представителями высшего сословия. Сексуальное насилие, совершаемое в отношении женщин более низкого или равного статуса, не числилось уголовно-преследуемым деянием (если жертва оставалась жива и не получала увечий), а порой даже рассматривалось как часть ритуала ухаживания. Например, некоторые венецианские юноши делали предложение своим избранницам после того, как они несколько раз ими овладевали, чаще всего с применением силы. За редким исключением изнасилование молодой девушки было частью свадебного ритуала. Когда старшее поколение уже обо всём договорилось, родители со своей дочерью (или сыном) приходили в гости к родителям будущего жениха (невесты). Юноша и девушка под каким-нибудь благовидным предлогом уединялись. И, пока родители беседовали друг с другом о погоде и городских новостях, парень за стеной овладевал своей юной гостьей, не считаясь с её жланиями. На крики девушки внимания не обращали. Дети возвращались к родителям: он – довольный, полученными наслаждениями и сексуальной разрядкой, она – познавшая мужскую силу, осеменённая молодым похотливым павианом, в слезах. Родители обоих были удовлетворены прошедшим вечером, парень – тоже. А девушка?.. Кто же её об этом спрашивал? Через некоторое время был ответный визит, при котором девушка уже не так сопротивлялась своему жениху (маман ей всё подробно разъяснила), но ритуал вовращения к родителям его – довольным, а её – в слезах был обязателен. А потом, если ключик подходил к замку, делалось предложение. Либо отыскивался другой жених или невеста. Несколько непонятно, как решался вопрос контрацепции при этом. Однако есть свидетельства того, что у многих венецианцев не было уверенности, что первенец в их семье является отпрыском главы семейства.

Battistina Cibo: В целом же, в Венеции, как и в других европейских городах, бытовала незаконная, но очень распространенная сексуальная культура – проституция, уличные и домашние изнасилования, принуждение к внебрачному сожительству. Всё это стало результатом того, что молодые люди стали жениться в более позднем возрасте {3}. С раннего средневековья светские власти и церковь полагали, что невозможно изнасиловать свою невесту, если есть договоренность между родителями, или свою жену, поскольку та дала добровольное согласие на секс, выйдя замуж. Также не считалось преступлением изнасилование проститутки, потому что она зарабатывает своим телом. Групповое изнасилование было распространенным явлением и в позднем средневековье. Любая женщина, гуляющая или идущая вечером по улицам в одиночестве, рисковала быть изнасилованной стаей юных негодяев. Нападающие оповещали о своём приближении криками «Шлюха!», чтобы таким вот образом узаконить свои дальнейшие действия. Зачастую крики насилуемых женщин либо оставались без внимания, либо привлекали к себе тем, что горожанин, даже вооружённый и хорошо владеющий шпагой, присоединялся к насильникам, чтобы в этот расчудесный вечер сорвать своё наслаждение, особенно если жертва была сексуально привлекательной. Описан случай, когда совсем молоденькую девушку-служанку после изнасилования тремя 18-летними юнцами-дворянами продолжили брать силой парни из прибежавшего на крики караула городской стражи. (Вот если бы это был грабёж, тогда бы они вступились и задержали преступников!) Было исключением, если кто-то из прохожих вступался за незнакомую женщину из благородных побуждений. (Ведь в молодости сей муж занимался тем же: подлавливал жертвы и насиловал со своими дружками! Ну и пусть молодёжь порезвится!) Скорее, одна стая парней, угрожая оружием другой банде юнцов, отбивала девушку для того, чтобы стать у неё первыми. Иногда из-за этого на улицах начинались настоящие фехтовльные сражения с ранениями и гибелью молодых людей с обеих сторон. В ходе этих поединков о девицах, бывало, как-то забывали (надо было следить за противником, чтобы не пропустить опасный укол либо удар шпаги!) и тем удавалось ускользнуть. Тогда выходило так: после напряжённого боя соперники ретировались, раненные или даже убитые есть, а приз с хорошенькими глазками, отопыренной попкой и другими свежими аппетиными формами, за обладание которого началась свара, исчез! Но это была редкая удача для девушек: жертва во время стычек всегда тщательно охранялась более молодыми членами шайки. Надо сказать, что порой поединки перед изнасилованием девиц провоцировались парнями постарше специально, ибо получить сексуальную разрядку после жёсткого сражения с сильным противником было экзотическим способом усилить наслаждение от совокупления. Для этого не считались даже с возможностью гибели приятелей. Поэтому юноши с отрочества непрестанно обучались, а затем совершенствовали своё искусство владения шпагой. Это было не только престижно, в то время от реакции и умения фехтовать зависила и жизнь сих недорослей, и количество девиц, которых они смогут отбить у соперников, а затем скопом овладеть теми, кого посчитают шлюхами. Овладеть здесь же, прямо на улице... Возвращались домой под утро. Слуга помогал раздеться, укладывал молодого господина спать. (Обмыться, следить за собой было не принято.) И, юнец, вспоминая случившееся за вечер (те поединки, в которых участвовал, и тех девушек, которых поимел), засыпая, думал: да, день прошёл не зря!..

Battistina Cibo: Молодые люди (чаще всего со слугами-сверстниками, которые отвечали за своего господина перед его родителями, а порой принимали участие в изнасилованиях жертв после господ) охотно вступали в банды, состоявшие обычно из пяти-шести (максимум 15) человек в возрасте от 18 до 20 лет с целью развлечься и насиловать группой девушек и хорошеньких женщин. По-видимому, их превлекал не только случай самоутвердиться, получить неведомые в отрочестве ощущения, «стать взрослым», но и увидеть обнажение женского тела, не доступное в обыденной жизни (как тут, к ужасу полоумных ханжей, не подумать о благоприятном воздействии порнографии!), заметить в глазах своей будущей жертвы страх. Кроме того, некоторых привлекала возможность набраться опыта, посмотреть со стороны за половыми сношениями своих полуобнажившихся приятелей (ведь фото- и видеопорно тогда не было!), а кое-кого возбуждало и то, что во время полового акта смотрят за ним... Вот что писал один из веницианских повес своему близкому другу: «...Вечером ты опять не был с нами! Очень жаль, что отец тебя не отпустил. Вчера ты многое потерял. Две девицы, которых мы сделали шлюхами, познали нас. Одна плакала, пыталась откупиться, предлагая нам <свой> кошелёк <с деньгами>. Мы пожелали (т.е. взяли силой) лишь её честь, не только, как обычно, но и способом, осуждаемым <церковью> {4}. Крови и слёз у обоих <было> много. <...> Ты говорил, что тебя восхищает (в смысле: возбуждает), когда видишь, как парни играют (т.е. наслаждаются) с девкой. Меня это тоже восхищает (в смысле: заводит). Что ты! Особенно, когда знаю, что <во время моего сношения> ты смотришь за мной. В такие минуты мне всегда хочется, чтобы ты был с нами (то бишь, рядом). Ощущения от этого <когда ты за мной наблюдаешь во время моего полового акта> бывают архангельскими {5}. <...> Сегодня придёшь? Сделай так, чтобы отец тебя отпустил! Хочешь, мой отец поговорит с твоим {6}? Ведь наши прогулки нам ничего, кроме бессонной ночи, не стоят. И сейчас подле своего мужа или в доме своего отца находится девка, которую мы сегодня сделаем городской шлюхой. Цинус! <...> Я уже горю от желания! Скорее бы ночь!..» {7}

Battistina Cibo: Во главе подобных банд стоял лидер чуть постарше. Появление таких стай в позднем средневековье свидетельствовало о значительном снижении влияния церкви, поскольку сами участники шаек зачастую называли себя «монашеским братством», а их лидер именовался «принцем», «королём» или даже «аббатом». Юноши покидали подобные группировки в день своей женитьбы. Но бывали и исключения. В частности, если молодой человек занимал одно из главных положений, он мог позволить себе находиться в банде до наступления 30-летнего возраста, особенно если парень был из тех, кому нравилось наблюдать со стороны за половыми сношениями других, или чтобы кто-то смотрел, как это делает он – и то, и другое в супружеской спальне недоступно. Именно такие мужи, став постарше, свои спальные комнаты оборудовали зеркалами (которые в то время были несказано дороги), что могло хоть как-то дать возможность «посмотреть» половой акт со стороны или представить, что кто-то смотрит за тобой. С этой же целью в спальню звали молодых слуг, в присутствии которых занимались сексом с супругами, служанками или любовницами (откуда и пошло выражение «держать свечу», т.е. видеть совокупление). Надо думать, молодые ребята-слуги не испытывали при этом особой брезгливости – ведь секс интересовал молодёжь всегда, а не только в наше время, как считают некоторые безграмотные ханжи. Кроме того, стены помещений оборудовались потайными глазками, что позволяло подсматривать за интимом молодых слуг, а иногда и именитых гостей. Помимо мужчин в банду порой входили и девушки, которые заманивали простодушные жертвы в укромные углы, либо были «на подхвате» во время ритуальных изнасилований по дефлорации невинных девушек. Они обладали неприкосновенностью до тех пор, пока выступали в качестве будущих жён участников шайки.

Battistina Cibo: Группировки действовали открыто, местные власти были хорошо осведомлены о том, что происходило в городах, ведь зачастую сыновья этих самых чиновников и знати являлись членами банд. Светские власти и церковь не только не обращали никакого внимания на групповые изнасилования, но даже, наоборот, были в них заинтересованы. Сексуальное насилие на улицах города выступало некой сдерживающей силой для строптивых барышень и чрезмерно активных проституток, а также давали сексуальный и эмоциональный выход парням. В качестве жертв насильники выбирали в основном жён и дочерей разнорабочих, проституток, любовниц священников, разведённых женщин или просто служанок. Поэтому отцы оберегали своих дочерей, а мужья – своих жён. Но и сами девушки были очень осторожны: в одиночестве они появлялись на улице только днём, а вечером – лишь в сопровождении кого-либо, как правило, вооружённого и умеющего владеть шпагой или другим холодным оружием. Если девушка была вызывающе одета и выходила на улицу без провожатого, то в случае её изнасилования виновата была только она сама. Поэтому многие молодые женщины одевались очень целомудренно и вели в основном домашний образ жизни. Лишь в очень редких случаях насильников наказывали, чаще всего если женщина получала тяжёлые увечья или погибала. Травмы от мноократных половых сношений с несколькими самцами подряд в качестве доказатльств ущерба здоровью женщине не рассматривались. В позднем средневековье только в 14 процентах случаев сексуального насилия виновные понесли наказание в виде двух лет лишения свободы или в виде жёсткой порки. В качестве взыскания в большинстве случаев, доведенных до суда, применялись либо штрафы, либо недолгое тюремное заключение. Самые жестокие меры наказания получали обидчики, посягнувшие на честь жён и дочерей высшего сословия и высокопоставленных чиновников. Но это тоже было большой редкостью, ибо такие дамы поздно ночью без вооружённой охраны на улицах городов не появлялись.

Карл VIII: Ночная Канцелярия города Флоренции или Опыт законодательной регуляции содомии по статье Михаила Талако "Запретная дружба: содомия и ее законодательная регуляция во Флоренции 14-16 вв" (Конспект книги Michael Rocke "Forbidden friendships: homosexuality and male culture in Renaissance Florence") Внимание! Самиздат: http://samlib.ru/m/mihail_t/sodomy.shtml

Карл VIII: Есть несколько причин, по которым флорентийский средневековый гомосексуализм занимает особое место в истории. Во-первых, по свидетельствам современников (включая самих флорентийцев) он имел в этом городе необыкновенно широкое распространение. Насколько большое - точно не скажешь. Но статистический анализ записей Ночной Канцелярии показывает, что в конце 15 века примерно на половину (!!!) мужчин города хотя бы однажды в их жизни поступал донос, обвиняющий их в содомии. Не самый убедительный для историка, но впечатляющий факт - в разговорном немецком того времени слово Florenzer было синонимом содомита. Был и соответствующий глагол - florenzen. Во-вторых, Флоренция была одним из очень немногих государств в истории, создавших особое ведомство по содомии - вышеупомянутую Ночную Канцелярию (Ufficiale di notte, в англ. литературе Office of the Night). Ее записи - уникальный исторический источник. В большинстве средневековых городов архивы упоминают в лучшем случае о десятках, редко сотнях дел, связанных с содомией. Во Флоренции - о десятках тысяч. Наконец, Флоренция 14-16 веков сама по себе занимает особое место в истории по концентрации гениев и великих свершений на душу населения. Невозможно перечислить здесь все великие достижения, которыми флорентийцы Средних Веков и Возрождения обогатили нашу культуру и цивилизацию. И потому так интересно попытаться со всех сторон понять обстановку, в которой все это происходило.

Карл VIII: Начнем с определения. Древний термин "содомит" заметно отличается по смыслу от недавно (19 век) возникшего "гомосексуалиста". Прежде всего, содомия понималась как извращенная сексуальная практика, не ведущая к деторождению. Поэтому анальный, оральный или межбедренный секс мужчины с женщиной с точки зрения людей и законов был точно такой же содомией, что и секс мужчины с мужчиной (хотя и составлял небольшой процент рассмотренных в судах дел). Это кардинально отличает мировоззрение того времени от нашего - сейчас считается, что гетеросексуал, даже отдающий предпочтение подобным практикам, обладает сексуальной натурой, кардинально отличной от гомосексуалиста. Флорентийская содомия следовала традиционной и древней средиземноморской форме гомосексуализма - педерастии, т.е. отношениям, когда активный партнер был взрослым мужчиной, а пассивный - подростком до 18 лет. Понятия постоянной "ориентации" тогда не знали и не понимали, современная форма гомосексуализма получила распространение только с 17-18 века, а концепция "ориентации", восприятие гомосексуалистов как отдельной группы - еще позже. Содомия воспринималась как порочное отклонение, а не как постоянный признак. Подростки, практикующие пассивную содомию, обычно не становились активными содомитами после достижения 18 лет; взрослый же пассивный содомит был редчайшим и уникальным явлением. И наоборот, взрослые активные содомиты в юности не отличались повышенной склонностью к пассивной содомии. За редким исключением, термин "содомит" относился к старшему, активному партнеру. Немного неожиданно, в случае орального секса, активным партнером считался услаждающий, а не услаждаемый, и взрослые выбирали именно эту роль.

Карл VIII: 13 век по всей Европе характеризовался ростом нетерпимости и осуждения по отношению к содомии. В начале 14-го, "этот чудовищный грех, который язык отказывается называть, это отвратительное извращение перед Богом и людьми" входил в число тяжелейших преступлений, наряду с убийством, повторной кражей и фальшивомонетчеством. Флорентийский закон 1325 года предписывал карать содомитов-земляков кастрацией, а чужеземцев, растлевавших местных подростков, - сожжением. Пассивный партнер карался тяжелым штрафом, иногда в комбинации с бичеванием - в обнаженном виде через весь город. Размер штрафа и применение порки зависели от возраста. Закон 1365 года карал всех без исключения активных содомитов сожжением на костре, а наказание пассивных партнеров оставлял на усмотрение суда. Чаще всего, их совсем не наказывали. Была и куча сопутствующих наказаний. Дом, владелец которого позволял знакомым совершать в нем акт содомии, подлежал сожжению. Владелец - тоже. родители, склоняющие детей к проституции, обезглавливались. Даже стихи и песни о содомии карались штрафом. Наказанием содомитов тогда занимались три основных судейских трибунала города - подеста, капитан народа, исполнители установлений правосудия. В этом, как и во многих других случаях, их юрисдикции пересекались.

Карл VIII: Однако, статистика применения этих драконовских законов вызывает, мягко говоря, удивление. В большом (100 тысяч человек в начале века, 50 тысяч - в конце) городе, который прославился на весь христианский мир как рассадник содомии, выносились одно-три обвинительных заключения в год. Чуть ли не каждый второй год проходил без единого приговора. Примечательно - почти в каждом из тех случаев, когда обвинение все-таки выносилось, оно выносилось не за простую содомию, а за совершение ее при отягчающих обстоятельствах: изнасилование, иные формы принуждения, содомия с детьми (моложе 7 семи лет), святотатство (содомия в церкви). Кроме того, карали и обычных содомитов в тех случаях, когда они позволяли предаваться своей склонности чересчур открыто. В некоторых редчайших случаях (когда речь шла о многократной и публично известной содомии), даже юность и статус пассивного партнера не были защитой. Так, почти сразу после принятия законов 1365 года, показательному наказанию был подвергнут юный Джованни ди Джованни. В его обвинительном заключении фигурирует редкая формулировка "пассивный содомит". Пятнадцатилетний подросток был торжественно вывезен на осле за пределы города на лобное место, публично кастрирован и заклеймен раскаленным железом меж бедер - дабы покарать его "в том самом месте, которым он грешил". Несмотря на подобные случаи, нельзя не сделать вывода - законы против содомии существовали, но почти не применялись. Если содомиты избегали насилия, святотатства и соблюдали минимум приличий, им никто не мешал. Флорентийцы вообще были мастаки на такие компромиссы, что лучше всего иллюстрируется их способностью прекрасно жить столетиями с принципиально неработоспособной конституцией.

Карл VIII: Почему содомитов игнорировали? Причин может быть много - и нежелание выставлять позор на всеобщее обозрение, и широкое распространение содомии среди правящих кругов... Флоренция 14 века - это арена лютой борьбы партий и кланов. Люди тогда еще больше полагались в своей защите на семью и на вендетту, а не на законы, а каждая семья обращалась за покровительством к более могущественным. Даже подеста, специально приглашаемый судья из другого города, не рисковал пользоваться своей властью без особой нужды, ибо никогда нельзя было точно предсказать, кто явится мстить даже за бедного человека. А потому судьи могли избегать карать людей за преступление, если оно происходило по взаимному согласию и никому не причиняло вреда. Ну а церковный гнев... кого он волнует? Флорентийцы не любили и презирали служителей культа за их жадность, праздность и склонность к разврату (кстати, городу многочисленные содомиты-священики были, конечно, неподсудны). И не слишком боялись - пример войны Восьми святых показывает, что борьба с самим папой их не смущала. Когда он наложил на город отлучение, они просто силой и угрозами принудили своих священников совершать обряды.

Карл VIII: В начале 15 века ситуация изменилась. Чудовищная смертность от чумы породила демографический кризис, что вызвало новые претензии к содомии, увлеченность которой "лишала молодых людей желания жениться". Забота о моральном облике города вызвала у правящей элиты желание принять реальные меры по искоренению или хотя бы ограничению порока. Новая волна апокалиптических ожиданий заставляла горожан беспокоиться, как бы господь не покарал Флоренцию за грехи извращенцев, как Он это сделал с Содомом. Блистательные речи знаменитых проповедников того времени (например, несравненного святого Бернардино Сиенского) подогревали подобные устремления. Наконец, постепенное смягчение нравов, усиление гуманистических ценностей, упорядочивание юридической жизни города позволили провести кардинальную реформу регуляции содомии. Это потребовало тридцати лет ожесточенных политических дебатов. Один раз закон чуть было не был принят, но в последний момент все упоминания о содомии из него вырезали, и созданная Канцелярия Благопристойности (Uffiziale dell'Onesta, англ. Office of Decency) получила в свою юрисдикцию лишь обычную проституцию. Позднее она создала замечательную систему государственной проституции... но вопрос о содомии оставался открытым. И только в 1432 году было создано Ведомство Ночи. Эта постоянно действующая комиссия состояла из шести человек, избиравшихся на срок в один год. За отказ от такой чести полагался штраф. При них состоял небольшой штат вспомогательного персонала: нотариус, казначей и два-три стражника/агента. Избираться туда могли только люди старше 45 лет, обязательно женатые. Пять из шести мест должны были быть заняты представителями старших гильдий (купцы, промышленники, банкиры, врачи, юристы...), и только одно принадлежало младшим (бедные ремесленники). Чтобы исключить всякую возможность проникновения содомитов в Ночную Канцелярию, не только кандидаты, но и выборщики должны были быть свободными от подозрений (втуне: несмотря на предосторожности, в истории Канцелярии были случаи, когда бывшие ее члены позднее осуждались за содомию). В задачу Канцелярии входила борьба с "обычной" содомией - она не имела права рассматривать тяжелые преступления, связанные с изнасилованием или святотатством; они по-прежнему находились в ведении подеста и комиссии Восьми по Безопасности (Otto della Guardia). Это ограничение часто не соблюдалось. Канцелярия могла выносить смертные приговоры, но не приводить их в исполнение - преступник передавался городским властям.

Карл VIII: Самым главным новшеством было революционное смягчение наказаний за содомию. Вместо увечья и казней полагался просто штраф - 50 флоринов за первое осуждение (годовой заработок хорошего ремесленника). За последующие штраф увеличивался, пятое каралось смертью. На практике штрафы были намного меньше (позднее это было подтверждено законодательно). Младшие, пассивные партнеры имели свою шкалу, с меньшими штрафами и большими дисциплинарными наказаниями - позорный столб, изгнание на срок до десяти лет и т.п. Седьмой раз - смерть. Но на практике подростки, чаще всего, не наказывались. На протяжении века наказания менялись и часто были более необычными - вроде покаянного похода со свечой к святой Аннунциате через город в обнаженном виде. Как правило, Канцелярия не вела оперативной деятельности и расследований тоже не вела. Вместо первого были доносы и самообвинения (содомит, который сам пришел, повинился и назвал своих партнеров, получал иммунитет), вместо второго - пытки. Вообще, она была довольно пассивна и следовала стандартной процедуре. В церквях города и округа были расставлены ящики, куда следовало опускать доносы. Доносы были подписаны, и доносчик получал четверть штрафа. Анонимки обычно игнорировались. На основании доносов проводилось дознание. Преследовать можно было только за содомию, совершенную в течение последнего года. Сначала арестовывали пассивного партнера, так как ребенка было проще запугать одним видом пыточных инструментов. Он сдавал своих партнеров, которых затем также приглашали на допрос. В результате такой системы порой можно было получить такую картину: арестовали мальчика, он назвал пять имен (более 80% арестованных подростков имели отношения более чем с одним партнером), но арестовать никого не успели - услышав об аресте их приятеля, все пятеро явились сами, чтобы покаяться и получить иммунитет; а заодно пришли еще трое, кого мальчик забыл или не захотел назвать... Поскольку уединенность в средневековом городе - понятие невозможное, удержать арест в тайне было нелегко, и вышеописанную ситуацию можно найти в документах Канцелярии сплошь и рядом. Иногда Канцелярия писала "телеги" местному архиепископу, изобличая содомитов-священников, которых горожане не могли покарать сами, и взывая к его правосудию. Был еще примечательный случай, когда они послали своего агента с инспекцией на улицу Меховщиков, местное гнездо содомитов. И как раз в тот вечер туда как раз заявился один известный содомит, который встал посреди улицы и убеждал проходящих мальчиков составить ему компанию на часок. В темноте он ошибся и попытался соблазнить молодого стражника Канцелярии, который его тут же арестовал. Новые законы о содомии, будучи самыми мягкими в Европе, привели к замечательному результату - небывалому росту обвинений. На протяжении 15 века данную тенденцию можно проследить очень четко: иногда консервативная точка зрения побеждала и законы ужесточались - и число обвинительных заключений падало, порой до нуля. Законы смягчались - и число "дел" вырастало до тысяч, а число приговоренных до сотен.

Карл VIII: Исследователи связывают широкое распространение содомии с обычаем флорентийцев жениться поздно (после тридцати), а также с закрытым образом жизни флорентиек добрачного возраста. В результате в городе было полно мужчин в расцвете молодости, не имеющих возможности выпустить свое либидо. Рынок рабов процветал, но был относительно элитарным и недоступным для молодежи (русская или татарская девочка стоила 50-100 флоринов, а молодые флорентийцы даже в 40 лет не имели никаких имущественных прав при живом главе семьи). Проституция лишь отчасти решала проблему (кстати, одной из причин развития государственной проституции было стремление "уберечь молодежь от более страшного греха" (К чему стоит упомянуть и известный анекдот о флорентийских женах и матерях, которые просили подесту устроить "республиканский" публичный дом, дабы не разводить "подпольный", но неизбежный, и даже "нужный", как видно, грех, о котором и так все знают). Статистика подтверждает этот вывод - молодые холостяки составляли основную группу активных содомитов, и большинство из них перестает фигурировать в доносах и приговорах после женитьбы. Впрочем, есть указания на то, что частично различие связано со стремлением судей не причинять позора отцам семейств. Содомия пронизывала все круги общества. В 15 веке, как и в более позднее время, общественное мнение связывало разврат с кругами богемы. Да и сейчас историки искусства любят поговорить о гомосексуальных вкусах великих художников Возрождения. Но анализ документов Ночной Канцелярии не согласуется с таким представлением. Сапожник, рабочий, солдат, живописец, банкир с равными шансами имели возможность оказаться содомитами. Зато можно отметить сильное расхождение между доносами и приговорами для разных социальных групп. Процент осужденных среди бедноты был в несколько раз выше, чем, например, среди обеспеченных врачей или нотариусов; а по делам богатых купцов и членов их семей дознание вообще редко начиналось. Чтобы закончить о художниках - автор книги нарочно избегает модного анализа сексуальной жизни выдающихся людей, полагая более интересным исследование жизни широких масс. О них же не упоминается совсем, за единственным исключением Никколо Макиавелли. Но и его автор привлекает не для того, чтобы обсудить его сексуальную жизнь (Макьявелли тоже бывал под судом по обвинению в содомии), а чтобы процитировать отрывки из его многочисленных и весьма интересных писем, посвященных размышлениям, советам друзьям-содомитам, или анекдотам о приключения других друзей-содомитов.

Карл VIII: Содомия могла принимать самые разные формы - изнасилование и проституция, случайные связи и многолетнее сожительство, иногда скрепленное клятвами верности на алтаре (люди тогда очень часто приносили клятвы на алтаре по самым разным поводом, и еще были места, где пара могла таким образом самостоятельно вступить в брак; поразительно то, что нотариусы Канцелярии в каком-то смысле серьезно принимали такой "брак", и в описанном случае в их документе слово "жена" используется по отношению к пассивному партнеру). Совершение поочередно содомии с одним подростком в компании друзей было очень широко распространенным, при этом, по словам современного исследователя "демонстрировалась мужская сила и скреплялись узы дружбы". В годы, когда Савонарола усилил гонения на содомию, молодежные банды выражали свой протест, разгуливая вооруженными по городу и демонстрируя всем свою общую "шлюху". (О подобных бандах см. выше в этом же разделе) Во Флоренции были места, пользующиеся дурной славой в смысле содомии, но они часто являлись просто местами с дурной славой во всех отношениях. Более или менее "специализированными" были немногие, например, знаменитая таверна с говорящим названием "Дыра". Ввиду проблем с уединенностью в средневековом городе гостиницы вообще были популярным местом совершения содомии. Тем более, что вкусный обед или просто лакомства, купленные ребенку, были чуть ли не самым распространенным способом расплатиться за пользование его телом. Впрочем, чаще всего содомия происходила под открытым небом - многочисленные сады в пределах городской стены или темные и узкие переулки центрального района были очень удобны. Нередко встречи происходили в мастерских, лавках после окончания рабочего дня, в домах знакомых (хотя за позволение заниматься в своем доме содомией по-прежнему полагалась смерть через сожжение). Известны как минимум два случая, когда осведомители сообщали в Канцелярию о существовании настоящих содомитских публичных домов. Оба случая не расследовались, предположительно, из-за влиятельной клиентуры этих заведений.

Карл VIII: ...Реально только несколько десятков процентов доносов расследовалось, и еще меньше было осуждений. Бывали годы (после ужесточения законов), когда сотрудники Канцелярии словно нарочно саботировали преследование содомитов и выносили единичные приговоры в год. А потом опять начинались сотни арестов. Многие содомиты пользовались лазейкой в законе и регулярно приходили сознаваться. При этой они получали иммунитет и заодно неплохо зарабатывали - им ведь полагалась четверть штрафов со всех, кого они оговорили (и гарантировалась анонимность, как и всем доносителям)! Один ушлый содомит поступал так полтора десятка раз, пока не нарвался на подеста, который впаял ему три года изгнания. Флорентийцы, любившие сохранять для себя возможность выбора, позволяли подеста и Восьми судить содомитов по старым законам, а новые применялись только в Канцелярии. И кстати, Канцелярия не имела права судить "отягощенную" содомию, а эти суды вполне могли судить обычную. Вот такой очаровательный двойной стандарт. Во многих случаях граждане до последнего избегали обращения в Канцелярию и пытались перевоспитать содомитов своими силами - вплоть до остракизма. Документы рисуют красочные изображения того, как это происходило. Скажем, ремесленник, известный своими склонностями, уединяется с подмастерьем в лавке, это замечают, и через десять минут перед домом собирается толпа соседей, поносящих, стыдящих, высказывающих мораль, так что они вынуждены оказываются открыть дверь. Не только город, но и район, приход, семья - каждая единица общества воспринимала позор своего члена как свой собственный и сначала пыталась усовестить его сама. Кстати, попустительство закона молодым пассивным партнерам не означало, что их не ждало наказание. Законы того времени позволяли отцам семейств карать членов семьи почти как угодно, включая жестокую порку и отправление в тюрьму. Документы рисуют печальные судьбы юных содомитов - потерявших работу, изгнанных из дома. Впрочем, в огромном количестве случаев родители поощряли содомию детей, рассчитывая на политические выгоды и услуги со стороны богатого поклонника, или просто на увеличение скудных семейных доходов.

Карл VIII: Все отношения с подростками автоматически прерывались по достижении ими возраста около 18 лет - массовое появление вторичных половых признаков лишало их всякой привлекательности. Несмотря на то, что упоминания о женственной роли этих ребят встречаются неоднократно, трансвеститы в современном понимании были неизвестны. Есть упоминания о женщинах-проститутках, надевавших мужские костюмы для привлечения клиентов (польстить их содомитским вкусам?). Любые переодевания в одежду противоположного пола жестоко карались. (Публичная порка и мужчин и женщин). С самого начала работа Ночной Канцелярии имела выраженный политический оттенок. Одним из первых осужденных содомитов стал бывший глава правительства, создавшего Канцелярию. С самого начала в Канцелярии заседали сторонники Медичи, и - интересно, но не неожиданно - осужденные за содомию члены знаменитых семей принадлежали к их противникам; наоборот, обвинения в адрес заметных сторонников не получали хода. На протяжении всего правления Медичи Канцелярия действовала довольно активно, пик приговоров был достигнут при Лоренцо. После его смерти в адрес Медичи стали звучать упреки в недостаточном рвении в сем важном для отечества деле. Законы в очередной раз ужесточили... но в итоге число обвинений резко сократилось. При Савонароле у Канцелярии были отняты ее уникальные права, и прочие суды города получили право преследования содомитов наравне с нею. После его падения данный закон не изменился. Утратив свою юрисдикцию, Канцелярия потеряла смысл и была закономерно ликвидирована в 1502 году. Но, как указывает содержание документа о ликвидации, главным поводом было осознание отцами города, что существование особого ведомства по содомии портит престиж города и выглядит признанием в существовании сей тяжелой и позорной проблемы - а ее решению не особо способствует.

Карл VIII: Так закончился уникальный флорентийский эксперимент в области государственной регуляции содомии, не принеся ни малейшей пользы с точки зрения смысла, заложенного в него создателями, но снабдив нас бесценными историческими сведениями. Законы против содомии опять ужесточились, и были ослаблены только в середине 16 века, когда Медичи опять пришли к власти, уже в виде герцогов. Увы, эти годы очень слабо документированы. Можно заключить, что содомия играла в жизни флорентийцев заметную роль. Она ни в коем случае не была терпимой практикой (в отличие от античной Греции, где она была чуть ли не превалирующей формой сексуальных отношений), но была широко распространена во всех кругах общества, была существенным элементом и этапом в жизни многих горожан. Указания на это можно найти не только в судебных документах, но и в многочисленных письмах, дневниках, литературных произведениях. Скорее всего, причиной ее распространенности была тенденция флорентийцев жениться поздно и затруднительность для молодежи реализовать свои сексуальные желания вследствие закрытого образа жизни женщин.

Меркуцио: Еще пара слов о молодежных сборищах. Лучше бы люди, когда им исполнилось десять, но еще не стукнуло двадцать три, вовсе не имели возраста. Лучше бы юность проспала свои годы, потому что нет у нее другой забавы, как делать бабам брюхо, оскорблять стариков, драться и красть. (Уильям Шекспир) Разновозрастные, но преимущественно подростково-юношеские, мужские группы и союзы в разных формах и под разными названиями («мальчишества», «аббатства молодежи», «королевства шутов») существовали не только в первобытных, но и едва ли не во всех средневековых обществах. Подробнее всего они описаны в швейцарских источниках (Schindler, 1994). Во многих странах Северной и Центральной Европы «парни» (Gars) представляли собой автономную социальную группу, особенно в схватках с чужаками, выступавшими в роли их конкурентов на брачном рынке. Их главные официально признанные функции – защита чести и нравственности своей общины, особенно молодых девушек, и устранение потенциальных сексуальных конкурентов («наши» против «чужих»).

Меркуцио: Эти объединения молодых холостяков были важной частью деревенской культуры, не имели ни строгих возрастных границ, ни фиксированных правил поведения. Они присваивали себе определенные военно-полицейские функции, выступая в роли народной дружины или полиции нравов, причем они старались контролировать не только девушек, но и взрослых, женатых мужчин. В то же время это была часть карнавальной культуры, с характерной для нее буффонадой, грубыми шутками, розыгрышами, пьяными драками, поножовщиной и убийствами. Названия таких групп часто были откровенно вызывающими, гротескными, типа «Корпорация свиней», «Парламент дураков», «Общество великого, могущественного и непреодолимого Совета». Эти сообщества защищали традиционную христианскую мораль, супружескую верность и т. п., но делали это самовольно, часто нарушая церковные предписания и осмеивая духовенство. Отсюда их напряженные отношения и нередко открытые конфликты с церковью. Служители культа постоянно жаловались, что парни приходят в церковь немытые и непричесанные, ведут себя вызывающе и т. д. Не случайно жертвами грубых насильственных шуток и оскорблений часто были священники и проповедники, которым устраивали кошачьи концерты под окнами.

Меркуцио: Очень часто в шаривари (кошачьем концерте) участвовали ремесленные подмастерья. Это настолько беспокоило старших, что иногда ученические контракты даже предусматривали специальные ограничения на сей счет: «Ты не будешь играть на музыкальных инструментах и шуметь по ночам, после того как пробьет колокол». В качестве дисциплинарных мер против юных озорников кое-где даже строили рядом с церковью специальные маленькие тюрьмы, «чтобы плохо воспитанных парней можно было содержать под замком покаяния» (Ibid.). В судебных архивах Болоньи XV – начала XVI в. мальчики от 12 до 20 лет часто фигурируют как в роли жертв, так и в роли преступников. Наряду с воровством, насилием и грабежом, предметом судебных разбирательств часто бывали опасные игры. Мальчики то и дело бросаются камнями друг в друга и в прохожих, между бандами подростков происходят настоящие битвы. По словам современника, «это почти общий обычай городских мальчиков – делиться на команды и драться камнями» (Niccoli, 2002). Взрослые придавали этим дракам большое значение, иногда по их исходу даже пытались предсказать результаты раздиравших Италию феодальных войн. Хотя суды наказывали зачинщиков, это мало помогало. http://www.telenir.net/pedagogika/malchik_otec_muzhchiny/p2.php

полная версия страницы