Форум » Regnum terrenum. Aeterna historia » Если ты перестал встречать трудности, значит ты сбился с пути. Ночь с 12 на 13 марта 1495 г. В пути. » Ответить
Если ты перестал встречать трудности, значит ты сбился с пути. Ночь с 12 на 13 марта 1495 г. В пути.
Асканио Сфорца: По направлению к Градаре
Ответов - 45, стр:
1 2 3 All
Yves d'Allegre: Можно было сказать, что "неотложное дело" терпело до утра, но барон так не думал. У появления на их пути самого кардинала из рода Сфорца, другой представитель которого слишком много темнил, мутил и переходил с одной стороны на другую, могло быть множество объяснений, но Ив поставил бы сто против одного, что до истинного франкам должно быть дело. Чтобы неюный уже кардинал без сильной надобности решил спешно поехать по небезопасным сейчас в особенной степени дорогам Италии? "На которых сейчас хозяйничают франки", - с издевкой добавил про себя барон. Нет, откладывать было нельзя. Поэтому капитан так спешно оделся и направился к де Вильфору, хотя пока совсем не представлял себе, что можно предпринять прямо сейчас. До чертиков хотелось спать, и в душе Ив дурно отзывался о неугомонном кардинале. Комната лейтенанта находилась за стеной, то есть в двух шагах. Подойдя к ней, Ив прислушался, но услышал лишь блаженный храп приятеля. Он тихо постучал и, не дожидаясь, пока Вильфор услышит, проснется и поймет, что происходит, вошел в комнату. - Вставай, Ги, - Ив достаточно громко шваркнул подсвечником о сундук, рядом с которым спал лейтенант. - Спать пока не придется.
Ги де Вильфор: Сон оказался крепок, но краток. Вырванный из сновидения, Вильфор подскочил на кровати. - Ты с ума сошел, я только лег, - буркнул он с недовольством. - Что еще такое случилось, если ты сменил кувыркание с Рондине на мое сонное общество? На этом упреки и закончились. Лейтенант прекрасно знал приятеля и начальника и не сомневался, что просто так тот бы не поднял его посреди ночи. Не глядя, он схватил одежду со стула. - Только не говори, что разбудил меня только для того, чтобы полюбоваться моим исподним, - натягивая штаны, коротко хохотнул. - Ладно, раз немой решил заговорить, то и я способен тебя выслушать. Он широко зевнул, да так и застыл с открытым ртом. - Ты хочешь сказать, что тот, из-за кого нам пришлось поменять планы и ночевать в этой дыре, и есть близкий родственник нашей зубной боли? - хмыкнул, когда первое удивление прошло. - Уверен, что твоя куртизаночка не ошиблась? Все-таки одежда и все такое. Спросонок, Ги не сразу понял, что его фраза прозвучала более чем двусмысленно. Он-то имел в виду всего лишь, что Его преосвященство был одет в мирское платье, а не то, что приходило в голову в первую очередь. - Ну... я имел в виду, он же в дорожном платье был, а не в сутане, - сконфузился он не столько от собственного промаха, столько от того, что это вообще являлось промахом. Что такого, что Ласточка ублажала еще и кардинала? Но почему-то Ги хотелось обойти эту тему стороной. От греха.
Yves d'Allegre: - Я понял, что ты имеешь в виду, - сквозь зубы процедил Ив. Его неприятно царапнуло соображение Вильфора, но еще больше, что тот решил поправиться. И что его, барона Д'Аллегра, вообще все это трогало. Ив знал, что вереница любовников куртизанки не бывает короткой, но отчетливо теперь понял, что не хочет видеть конкретных. - Она уверена, - с трудом, но Иву удалось прогнать непрошеные мысли и вернуться к сути разговора. - В любом случае придется выяснить теперь, правда это или нет. Если это правда, то неудивительная. Мы едем в Градару, потому что там собрание, как будто все дороги ведут именно туда, а не в Рим. Что странного, если туда отправился вице-канцлер? - Ив усмехнулся. - Одна из правых рук его святейшества и одновременно брат герцога Миланского? Да он там просто обязан оказаться. Ну так что? Пойдем будить его светлость?
Ги де Вильфор: - Не хочешь ли ты сказать?.. - Вильфор внимательно посмотрел на друга и сдавленно засмеялся. - Ты слишком долго молчал, тебе это вредно. Теперь я и предположить боюсь, что за идея пришла в твою светлую голову. В чем капитану не было равных, так это в том, чтобы суметь увидеть ситуацию под таким углом, под которым никому и в голову не приходило посмотреть. Когда-нибудь он станет маршалом, если не убьют, конечно. - Старый савоец уж точно не будет рад, если мы его разбудим, давно его ворчания не слышали, - пробормотал себе под нос. - Надеюсь, дело того стоит. Ты только лучше скажи мне, что ему говорить. Чем меньше тебя слышно, тем лучше. Хотя, - он сладко зевнул, - сейчас все нормальные люди спят, так что хоть песни пой, всем все равно. И почему все это не могло подождать до утра? Денется что ли куда этот Сфорца? А утром бы и обсудили. Несмотря на сонный протест, Ги торопливо одевался. Он мог по-приятельски попикироваться с д`Аллегром, но никогда не оспаривал его решений своего командира.
Филипп де Бресс: Разбуженному де Брессу показалось, что его не разбудили, а достали с другого света. Он долго не мог уснуть в эту ночь, но не по той, приятной, причине, которая не давала спать франкскому барону. Бессонницы мучили безземельного графа тем сильнее, чем сильнее была дневная усталость. Каждый раз, когда он гасил свечу, тяжелые мысли, при свете, как мыши, прячущиеся по углам, выползали и наглели с каждым часом. Он вспоминал свою жизнь, которую провел, преследую собственную удачу, и все-таки и сейчас, когда дело шло к завершению шестого десятка, все так же не догнал ее. Все так же всего лишь наместник и граф без владения. Все так же в пути по важному поручению. "Как мальчик на побегушках вечно", - зло думал про себя савоец, ворочаясь с боку на бок и тщетно закрывая глаза, - "в моем-то возрасте". Возраст давил не старческой немощью, а несообразностью той жизни, которую ему приходится вести. Он бы уже лучше упокоился с герцогской короной на челе, чем здравствовал в неизмеримо меньшем статусе. Не спалось... Его раздражало перешептывание графа и будущей графини за одной стеной и здоровый и наглый храп лейтенанта за другой. Наконец, ему удалось забыться, и вот на тебе. "Ваша светлость, проснитесь". - Ты что? Сдурел что ли? - ошалело тараща в темноту, плохо разогнанную светом свечи, глаза, прошипел де Бресс. За спиной Вильфора маячил капитан Д'Аллегр. Савоец с трудом понял, что ему хотят сказать. Какая Рондине и при чем тут кардинал? Наконец, с трудом придя в себя, сел на постели. - Подожди, вы что хотите сказать? Что вот прямо на том постоялом дворе, который нам не удалось занять, поселился кардинал Сфорца? По заверениям франков выходило, что да. Тогда де Бресс проснулся окончательно. - Занимательно... Я готов озолотить каждого, кто докажет мне, что он едет не туда же, что и мы. Такого явно не сыщется. А знает его преосвященство гораздо больше нас. Вот подобраться бы к его знанию.
Ги де Вильфор: Вильфор только плечами пожал; словно в подобной встречи не было ничего особенного, словно кардиналы только и делают, что путешествуют в мирском платье. - Я бы не стал биться об заклад, разве что взять Его преосвящество в долю, - усмехнулся он на "предложение" де Бресса. Сон слетел, как рукой сняло. Стало понятно, что одними разговорами дело не обойдется. - Мы, конечно, можем и прогуляться, - Ги покосился на д`Аллегра, - только вдвоем. Бомон еще слишком слаб, а от дам - нет особой пользы. Вообще-то, куртизанка, как наживка, могла и пригодиться, вот только если она узнала Сфорцу, то и он мог узнать ее, тогда маскарад добропорядочной жены глухонемого савойца летит ко всем чертям. - Все равно я уже проснулся, а Бо, похоже, и не засыпал, - едва не свихнув челюсть от широкого зевка, посетовал лейтенант. - Только не знаю, будет ли в том толк. Но попытаться можно, хуже точно не станет. Ги еще раз бросил взгляд на капитана. Ему было очень непривычно выступать поперед начальства, оставалось только надеяться, что он не слишком много на себя взял.
Yves d'Allegre: Ив хоть и не понимал, о чем именно толкует на итальянском Вильфор, но прекрасно себе это представлял, ведь они успели переброситься парой фраз до того, как разбудить де Бресса. Судя по лицу последнего, тот не ожидал такой прыти от капитана и лейтенанта, был удивлен и сильно сомневался. - Ваша светлость, нам придется наведаться к его преосвященству, - тихо заговорил по-французски барон, приблизившись к савойцу. - Прямо сейчас. Из этого может ничего не выйти сегодня или даже вообще никогда. Но если мы всю ночь просидим здесь, а завтра увидим вдалеке только круп последней лошади кардинальского кортежа, то никогда себе этого не простим. Я возьму Джино. Малый ушлый и понятливый. Даже если мы не узнаем ничего, он выведает хоть что-нибудь у слуг или хозяев
Филипп де Бресс: - Я надеюсь, вы понимаете, капитан, что эта ваша поездка к кардиналу совсем не то же самое, что похищать любовницу его святейшества? - желчно осведомился де Бресс. - Там у вас был, если мне не изменяет память, отряд в пару десятков солдат, а здесь вы намереваетесь хоть и только разузнать что-нибудь, но вдвоем с лейтенантом. Савоец сомневался, и это еще слабо сказано! Если армия его величества лишится двух голов, то дальше возникнет слишком много вопросов к его собственной. Да он сам себе этого никогда не простит! С другой стороны, барон прав. Сидеть в двух шагах от обладающего столь необходимым им знанием кардинала и палец о палец не ударить, когда, может, после им и ехать дальше уже будет не нужно, а можно будет возвращаться... Поездка-то тоже вырисовывается не то чтобы совсем легкой. Не идти же к кардиналу открыто! Пришедшие прямо в руки капитан, лейтенант и наместник короля Карла... кхм... Тут и святой бы решился на коварство. А кардинал и святость, как известно, находятся в слишком сложных взаимоотношениях, чтобы на них рассчитывать. - Хорошо, идите. Только чтоб без лишнего риска. Пусть лучше тайны кардинала такими и останутся, чем я останусь в гордом одиночестве.
Ги де Вильфор: - Не совсем в одиночестве, с вами останутся Бомон с невестой и куртизанка, - неловко пошутил Вильфор, но под хмурым взглядом савойца осекся. На самом деле де Бресс был прав, это предприятие походило на безумие, вот только все равно соглашаться с наместником лейтенант не спешил. Позже он сам Иву выскажет, что об этом думает, но сделает это не раньше, чем они останутся наедине. А может и вовсе не будет, в конце концов, д`Аллегр - его начальник, а приказы начальства не обсуждаются. Ночной холодный воздух пробрал до костей, Ги чуть слышно выругался. Ему еще пришлось ждать капитана, пока тот, если верить его словам, разбудит Джино. По поводу того, куда на самом деле направился приятель, у Вильфора были свои соображения, но он также не спешил их высказывать.
Yves d'Allegre: Когда Ив вышел на улицу, Джино, стараясь согнать с себя сон, взнуздывал лошадей. - Сейчас все будет готово, - увидев капитана, он заторопился. Как водится, Ив понял его, хотя и не разобрал слов. Он обернулся и посмотрел на дом, таращащий на них черные окна в ставнях, сквозь щели которых не пробивалось ни одного огня. Даже в темноте было видно, что дом старый и кое-где разваливающийся. Сейчас это скорее играло на руку. Старик, ведущий хозяйство с двумя дочерьми, сыном и парой слуг. Работников наймут позже, так что любопытных глаз мало. - У нас с собой только две веревки. Может, послать Джино прихватить еще пару? - спросил Ив ни то у себя, ни то у Ги. - Не надо. Еще разбудит кого-нибудь, да и времени жалко. Поедем так. Вряд ли нам дадут много времени, чтобы связать даже двоих из охраны кардинала. Наконец, они стронулись. Джино ехал впереди, освещая дорогу фонарем. Он был проводником, потому что он искал накануне место ночлега и уже проделал этот путь трижды, тогда как остальные всего один раз. Дорога шла через рощу, плавно переходящую в рощу оливковых деревьев, потом по тропинке вдоль поля и заканчивалась на подступах к селению. Постоялый двор находился на окраине. - Скажи Джино, что нам надо подъехать не со стороны домов. Да пусть фонарь потушит, как выедем на открытое место. Эх, если бы у секретаря нашего кардинала была бессонница и любовь к ночным прогулкам, если он не очень юн. Или любовь к ночным приключениям, если он молод. Взяли бы тогда тепленьким.
Ги де Вильфор: Вдалеке залаяли собаки; Ги тихо чертыхнулся, но, видимо, селяне оказались привычки к пустому перебреху. Никто не спешил открывать ставни, чтобы выглянуть наружу, и уж тем паче никто торопился выйти на улицу. - Любопытство сгубило кошку, а мы - не кошки. Подходящий девиз для этой деревеньки, будь у нее герб, - ухмыльнулся Вильфор и крепче сжал зубы, чтобы они не выбивали предательскую дрожь. - Ты хочешь слишком большой любезности от кардинала, - продолжил он после кратких распоряжений мальчишке. - В лучшем случае нам повезет со слугой, впрочем, если малый попадется сообразительный и - что еще лучше - трусливый, то это не самая худшая замена. Вот дьявол, хотя бы луна вышла! - выругался он, когда Джино послушно потушил фонарь. - Тьма, хоть глаз коли! На лошадей только и надежда, потому что я лично ничегошеньки не вижу. Он потрепал жеребца по гриве: - Кстати, о лошадях. Не лучше ли перевязать им морды, а то выдадут ржаньем, или, что еще лучше, не доезжая, оставить их под присмотром Джино. Если бы здесь разбойники были, мы бы уже услышали, а так, - он хохотнул, - кроме нас и нет никого. Жаль, что видели нас утром, можно было бы сказать, что ищем ночлег, а теперь получается странно - куда остальных спутников дели? А там, где странности, там и подозрения. За разговором доехали быстро и, тихо подозвав Джино, Вильфор еще раз переспросил: - Так что, морды вяжем и едем вместе, или оставляем Джино и вдвоем отправляемся?
Yves d'Allegre: - Перевяжем морды и оставим лошадей сразу за оградой. Берем Джино с собой. Третий лишним не будет. К тому же если кого-нибудь удастся забрать с собой, лучше, если лошади окажутся поблизости. Вокруг стояла мертвая тишина. Даже ветра не было. Ворота были заперты. Подтянувшийся и аккуратно заглянувший внутрь Джино, спустившись, сообщил, что в доме темно, во дворе пусто и почти тихо, если не считать храпа, доносящегося со стороны конюшни. - Лучше не придумаешь. Ги, помоги-ка. Подтянувшись и оттолкнувшись от подставленного лейтенантом колена, Ив оказался наверху. Усевшись, он оглядел двор. Дом чернел впереди и казался спящим. Небо оставалось почти полностью затянутым низкими облаками. Ив посмотрел на небо, не пытается ли в какой-нибудь из прорезей показаться луна, чтобы услужливо со спины подсветить его силуэт для того, кому бы вздумалось вдруг выглянуть из ставен. Внизу, на расстоянии нескольких шагов от забора, темнели заросли, в которых Иву показалось, что он узнает мирт. Ив подождал некоторое время, напряженно вглядываясь в темноту, и, не уловив нигде никакого движения, протянул вниз руку: - Давай теперь ты.
Ги де Вильфор: - Смотри, не урони, - пропыхтел Вильфор. - И чем только не приходится заниматься! Впрочем, последние слова он произнес так тихо, что вряд ли кто их мог услышать. Не приняли бы за воров. Принимать тумаки от черни - не самое подходящее дело для аристократов... О чем только не подумал лейтенант, перелезая следом за д`Аллегром через преграду. Он мягко спрыгнул на утоптанную сотнями ног землю. Привязанная к дереву шавка сонно подняла голову, нехотя тявкнула и снова погрузилась в дремоту. - Заходи, кто хочешь, бери, что хочешь, - одними губами прошептал Ги, покосившись на ворота, хотя предосторожность казалась излишней - доносящийся из конюшни молодецкий храп забивал все вокруг. Только успел подумать, как едва с досады не застонал. Узкая полоска света, выдав чье-то присутствие, тут же опровергла мысли, а скрип стал тому еще одним подтверждением. Ги дотронулся до локтя Бо, кивком указывая на то, что тот и без него не мог не заметить. Сначала показалась рука со свечей, а следом раздался шепот: - Все тихо, Ваше Преосвящество, можете выходить.
Yves d'Allegre: - Вот... как по заказу, - Ив обернулся на шорох сзади. Перед ним стоял спрыгнувший последним Джино. - Сюда, - капитан кивнул в сторону миртовых зарослей. За кустами сложно было разглядеть тех, кто вышел во двор, зато было видно пламя фонаря и то, что перед домом двигаются две фигуры. Точнее, они сделали несколько шагов и пока остановились. Вновь повисла тишина. Неужели услышали? За кустами было сыро и пахло так, словно за ними недавно делали остановку не меньше десятка людей и столько же лошадей. - Ты говоришь, он обратился "ваше преосвященство"? - тихо переспросил Ив у лейтенанта и осторожно завел руку за спину, проверяя рукоятку кинжала. - Ну-ка попроси нашего Джино, пусть заплачет тихонько детским голосом. Посмотрим, насколько нашему кардиналу свойственно сострадание.
Асканио Сфорца: В чужом доме - все чужое. Когда только подъезжали к постоялому двору, Его преосвященству казалось, что стоит его голове коснуться подушки, как его сморит сон, но вместо того, чтобы спать сном праведника, он, наверное, уже в сотый раз перевернулся с одного бока на другой. От таких упражнений тюфяк с треском разошелся и в ягодицу пребольно впилась острая, как игла, соломина. Скрипучая кровать, спертый до одурения воздух - все это мешало, но Асканио давно бы забылся, если бы не одолевавшие его мысли. Раз за разом он мысленно перечитывал отправленное понтифику письмо. С огнем ведь играл, хотя какие тут игры. От Борджиа в гневе лучше держаться подальше. Это уж потом Его святейшество поймет, что лучше узнать плохую весть от союзника, чем дать воспользоваться ситуацией врагу. Не спалось. Совсем. Никак. - Душно здесь, - Сфорца опустил на холодный пол босые ноги и поправил съехавший на лоб ночной колпак. Он понимал, что следующий день будет весь разбитый, не слишком-то он любил путешествовать, а если и отправлялся куда, то всегда с комфортом, а не так, как сейчас - в мирском платье и верхом. Возле входной двери на узкой скамье сладко похрапывал слуга. Вот уж кого ничего не терзало и ничто не мешало. Без всякой жалости растолкав спящего, кардинал приказал: - Возьми свечу, пойдем, лошадей проверим. Чувство у меня нехорошее. Никакого особого предчувствия у Его преосвящества не было, просто выходить на улицу одному и без дела как-то не хотелось, а тут вроде как не просто на прогулку. Слуга, тайком позевывая, накинул на хозяина плащ, помог обуться и первым вышел из комнаты. Было тихо, как в склепе, и только сверчок пел свою негромкую песню. Парень приоткрыл входную дверь и поежился от прохладного воздуха. - Все тихо, Ваше преосвященство, можете выходить, - осветив двор высоко поднятой свечой, заверил он Сфорцу. Тот осторожно ступил на влажную землю и вдохнул - совсем иначе дышится. - Все затянуло, не было бы завтра дождя, - пробормотал он, глядя в ночное небо. Ну, пошли что ли к конюшне, а там уж... - закончить фразу Асканио не успел. Где-то совсем рядом жалобно заплакал ребенок, в этом всхлипе не было ничего от требовательного крика младенца. Скорее, так безутешно скулит по хозяину собака. - Кто здесь? - Сфорца вздрогнул от неожиданности и повернулся на звук, но слуга сноровисто обошел хозяина, вгляделся во тьму. - Может, почудилось? - с надеждой переспросил, но в опровержение тут же раздался новый полувсхлип-полустон. - Или подкидыш? - Да нет, не подкидыш, - пробормотал в ответ Асканио. - Ты где, малыш? - устыдившись того, что только что испугался, он направился туда, где плакал ребенок. - Не бойся, покажись, тебя здесь никто не обидит. Днем всем не поможешь, но в холодную ночь нужно быть совсем уж бесчувственной скотиной, чтобы оставить ребенка на улице. В конюшне наверняка найдется охапка соломы, а утром уже разберемся, что это за птица. Почему бы не проявить милосердие, если все равно не спится?
Yves d'Allegre: - Не чужд состраданию, - констатировал про себя капитан. - Тем хуже для него. В просветах кустов, достаточно больших у самых корней, было видно, что фигуры ненадолго замерли, вероятно, задумавшись, и двинулись дальше. Его преосвященство шел чуть сзади, впереди семенил слуга, несший фонарь. - Ги, надо сделать так, чтобы малец с фонарем хотя бы на время перестал ощущать этот бренный мир. Я с кардиналом... кхм... поговорю. Джино... Ив повернулся к мастерски плачущему пацану и знаком показал ему на ворота, которые надо было вовремя открыть изнутри. Лезть через забор с кардиналом под мышкой могло и не получиться. Тот кивнул, показывая, что все понял. Обутые в сапоги ноги кардинала уже почти заслоняли в просветах собою всю лужайку. Ив аккуратно отполз назад и двинулся вокруг кустарника, чтобы оказаться позади его преосвященства. Храп со стороны конюшен стал тише и более прерывистым, но не прекращался. Дом по-прежнему хранил тишину, нигде не мелькал огонь. В двух шагах впереди слышен был голос кардинала. Пора. Быстрым движением вскочив на ноги, Ив оказался рядом с Асканио и, подсекая под колени, навалился всей тяжестью сверху, вдавливая в землю и не давая закричать. Еще одно движение, и холодная сталь коснулась кадыка его преосвященства. - Только не кричите, ваша светлость, - прошипел Ив в ухо кардинала. - Может, тогда жить останетесь. Он не стал выдавать, что знает, что перед ним священник.
Ги де Вильфор: Ги кивнул. Вот это дело было ему по душе: командир отдал приказ - приказ должен быть исполнен. Ни лишних вопросов, ни ненужных размышлений, все просто и понятно. Он подавил улыбку, наблюдая, как растворился в темноте Джино - похоже, им с капитаном не нужен переводчик. Лейтенант не стал дожидаться, когда раздастся скрип ворот, выскочил из-за кустов, краем глаза уловив схожее движение д`Аллегра... В тот самый миг, когда шею кардинала поцарапала острая сталь, голова его слуги сотряслась от мощного удара кулаком. Малый и понять ничего не успел, как кулем валился под ноги нападавшего, Вильфор едва сумел у самой земли подхватить выпавший из рук несчастного фонарь. - До утра не очнется, - с уверенностью прошептал он, оттаскивая слугу в те самые кусты, где они только что прятались, - но для уверенности было бы неплохо его связать. Он стянул руки слуги веревкой, которая, видимо, служила тому поясом и удовлетворенно произнес: - Так-то лучше будет. Очень удобно, когда ничего искать не надо, а жертва сама заботится о подобных мелочах.
Асканио Сфорца: Ловушка! Холодная сталь около горла очень обостряет умственные способности. Асканио даже не удивился, услышав чужую речь. Франки. Франки здесь и сейчас. Наскоро сколоченная разбойничьи шайка, которых немало развелось по всей Италии? Не похоже. Для того, чтобы дочиста ограбить, в разговоры не вступают, мертвая жертва - лучшая жертва. Да и что взять с вышедшего подышать свежим воздухом путника? Ночной колпак? Они приняли его за светского человека? Но тогда к чему такие трудности - нападать на постоялом дворе? Не проще ли залечь в засаде и взять тепленьким в дороге? Что бы там ни было, лучше всего будет быстро ответить на вопрос, а потом уже разбираться, что к чему. - Я не буду кричать, - сипло ответил он на языке воинов Карла VIII и, невольно опрокидывая голову, чтобы избежать тесного контакта с холодным клинком, не удержался от колкости. - Раз ребенок больше не плачет, то и мне незачем нарушать тишину.
Yves d'Allegre: "Ребенок" благоразумно замолчал и действовал. Ив скрипнул зубами, услышав, что ворота открываются не бесшумно. Нажав кардиналу на шею так, чтобы тот оказался в еще более плотных тисках между его рукой и ножом, Д'Аллегр оглянулся. Въезд во двор постоялого двора чернел пустотой, в которой маячила фигура Джино. Ги поднялся. Значит, с тем, кто вышел с кардиналом, проблем не возникло. - Хорошо, ваша светлость. Рад слышать, что разум подсказывает вам правильное решение. Не волнуйтесь, вас не тронут. Франки не всегда убивают, иногда им тоже интересно кое-что более ценное, чем жизнь. "Надеюсь, вы решили, что это деньги, ваше преосвященство", - подумал про себя Ив. - Сейчас мы выйдем с вами за ворота. Поедете позади меня. Это не очень далеко. Место хорошее. Тепло. Вам даже предложат вина. Вы только не искушайте меня. Вы поняли? Тогда поднимаемся.
Асканио Сфорца: - Я вас услышал, - от того, что Сфорца пытался "подтянуть" кадык, голос его заззвучал сдавленно; Его преосвященство испугался и подозревал, что это не только понятно, но и заметно. - Выпить вина среди ночи в неизвестной компании - предел моих мечтаний. Сарказм - единственное оружение, которым кардинал сейчас владел, но и оно обратиться против него, поэтому он не злоупотреблял. Он не собирался чинить препятствия. Геройская смерть - она почетна для воина, священнослужитель же имеет право быть осмотрительным. Если потребуется, он выкупит собственную жизнь, вопрос только в том, что за это с него потребуют. Чем дальше, тем больше он убеждался, что платить придется не золотом. Вот только чем? Что у него есть такого, что могло бы заитересовать мародеров? Перед тем, как выйти за ворота, Асканио бросил взгляд на лежащего ничком слугу. - Если он еще и жив, то к утру умрет от переохлаждения. Здесь рядом конюшня. Обещаю, что не издам ни звука, если ваш человек оттащит моего поближе к теплу. Двигала кардиналом не только христианская забота. Если к его просьбе отнесутся с пониманием - это будет хорошим знаком, если же нет... Если нет, то его положение гораздо сложнее, чем его пытаются уверить.
полная версия страницы