Форум » Regnum terrenum. Aeterna historia » Если ты перестал встречать трудности, значит ты сбился с пути. Ночь с 12 на 13 марта 1495 г. В пути. » Ответить
Если ты перестал встречать трудности, значит ты сбился с пути. Ночь с 12 на 13 марта 1495 г. В пути.
Асканио Сфорца: По направлению к Градаре
Ответов - 45, стр:
1 2 3 All
Yves d'Allegre: Можно было сказать, что "неотложное дело" терпело до утра, но барон так не думал. У появления на их пути самого кардинала из рода Сфорца, другой представитель которого слишком много темнил, мутил и переходил с одной стороны на другую, могло быть множество объяснений, но Ив поставил бы сто против одного, что до истинного франкам должно быть дело. Чтобы неюный уже кардинал без сильной надобности решил спешно поехать по небезопасным сейчас в особенной степени дорогам Италии? "На которых сейчас хозяйничают франки", - с издевкой добавил про себя барон. Нет, откладывать было нельзя. Поэтому капитан так спешно оделся и направился к де Вильфору, хотя пока совсем не представлял себе, что можно предпринять прямо сейчас. До чертиков хотелось спать, и в душе Ив дурно отзывался о неугомонном кардинале. Комната лейтенанта находилась за стеной, то есть в двух шагах. Подойдя к ней, Ив прислушался, но услышал лишь блаженный храп приятеля. Он тихо постучал и, не дожидаясь, пока Вильфор услышит, проснется и поймет, что происходит, вошел в комнату. - Вставай, Ги, - Ив достаточно громко шваркнул подсвечником о сундук, рядом с которым спал лейтенант. - Спать пока не придется.
Ги де Вильфор: Сон оказался крепок, но краток. Вырванный из сновидения, Вильфор подскочил на кровати. - Ты с ума сошел, я только лег, - буркнул он с недовольством. - Что еще такое случилось, если ты сменил кувыркание с Рондине на мое сонное общество? На этом упреки и закончились. Лейтенант прекрасно знал приятеля и начальника и не сомневался, что просто так тот бы не поднял его посреди ночи. Не глядя, он схватил одежду со стула. - Только не говори, что разбудил меня только для того, чтобы полюбоваться моим исподним, - натягивая штаны, коротко хохотнул. - Ладно, раз немой решил заговорить, то и я способен тебя выслушать. Он широко зевнул, да так и застыл с открытым ртом. - Ты хочешь сказать, что тот, из-за кого нам пришлось поменять планы и ночевать в этой дыре, и есть близкий родственник нашей зубной боли? - хмыкнул, когда первое удивление прошло. - Уверен, что твоя куртизаночка не ошиблась? Все-таки одежда и все такое. Спросонок, Ги не сразу понял, что его фраза прозвучала более чем двусмысленно. Он-то имел в виду всего лишь, что Его преосвященство был одет в мирское платье, а не то, что приходило в голову в первую очередь. - Ну... я имел в виду, он же в дорожном платье был, а не в сутане, - сконфузился он не столько от собственного промаха, столько от того, что это вообще являлось промахом. Что такого, что Ласточка ублажала еще и кардинала? Но почему-то Ги хотелось обойти эту тему стороной. От греха.
Yves d'Allegre: - Я понял, что ты имеешь в виду, - сквозь зубы процедил Ив. Его неприятно царапнуло соображение Вильфора, но еще больше, что тот решил поправиться. И что его, барона Д'Аллегра, вообще все это трогало. Ив знал, что вереница любовников куртизанки не бывает короткой, но отчетливо теперь понял, что не хочет видеть конкретных. - Она уверена, - с трудом, но Иву удалось прогнать непрошеные мысли и вернуться к сути разговора. - В любом случае придется выяснить теперь, правда это или нет. Если это правда, то неудивительная. Мы едем в Градару, потому что там собрание, как будто все дороги ведут именно туда, а не в Рим. Что странного, если туда отправился вице-канцлер? - Ив усмехнулся. - Одна из правых рук его святейшества и одновременно брат герцога Миланского? Да он там просто обязан оказаться. Ну так что? Пойдем будить его светлость?
Ги де Вильфор: - Не хочешь ли ты сказать?.. - Вильфор внимательно посмотрел на друга и сдавленно засмеялся. - Ты слишком долго молчал, тебе это вредно. Теперь я и предположить боюсь, что за идея пришла в твою светлую голову. В чем капитану не было равных, так это в том, чтобы суметь увидеть ситуацию под таким углом, под которым никому и в голову не приходило посмотреть. Когда-нибудь он станет маршалом, если не убьют, конечно. - Старый савоец уж точно не будет рад, если мы его разбудим, давно его ворчания не слышали, - пробормотал себе под нос. - Надеюсь, дело того стоит. Ты только лучше скажи мне, что ему говорить. Чем меньше тебя слышно, тем лучше. Хотя, - он сладко зевнул, - сейчас все нормальные люди спят, так что хоть песни пой, всем все равно. И почему все это не могло подождать до утра? Денется что ли куда этот Сфорца? А утром бы и обсудили. Несмотря на сонный протест, Ги торопливо одевался. Он мог по-приятельски попикироваться с д`Аллегром, но никогда не оспаривал его решений своего командира.
Филипп де Бресс: Разбуженному де Брессу показалось, что его не разбудили, а достали с другого света. Он долго не мог уснуть в эту ночь, но не по той, приятной, причине, которая не давала спать франкскому барону. Бессонницы мучили безземельного графа тем сильнее, чем сильнее была дневная усталость. Каждый раз, когда он гасил свечу, тяжелые мысли, при свете, как мыши, прячущиеся по углам, выползали и наглели с каждым часом. Он вспоминал свою жизнь, которую провел, преследую собственную удачу, и все-таки и сейчас, когда дело шло к завершению шестого десятка, все так же не догнал ее. Все так же всего лишь наместник и граф без владения. Все так же в пути по важному поручению. "Как мальчик на побегушках вечно", - зло думал про себя савоец, ворочаясь с боку на бок и тщетно закрывая глаза, - "в моем-то возрасте". Возраст давил не старческой немощью, а несообразностью той жизни, которую ему приходится вести. Он бы уже лучше упокоился с герцогской короной на челе, чем здравствовал в неизмеримо меньшем статусе. Не спалось... Его раздражало перешептывание графа и будущей графини за одной стеной и здоровый и наглый храп лейтенанта за другой. Наконец, ему удалось забыться, и вот на тебе. "Ваша светлость, проснитесь". - Ты что? Сдурел что ли? - ошалело тараща в темноту, плохо разогнанную светом свечи, глаза, прошипел де Бресс. За спиной Вильфора маячил капитан Д'Аллегр. Савоец с трудом понял, что ему хотят сказать. Какая Рондине и при чем тут кардинал? Наконец, с трудом придя в себя, сел на постели. - Подожди, вы что хотите сказать? Что вот прямо на том постоялом дворе, который нам не удалось занять, поселился кардинал Сфорца? По заверениям франков выходило, что да. Тогда де Бресс проснулся окончательно. - Занимательно... Я готов озолотить каждого, кто докажет мне, что он едет не туда же, что и мы. Такого явно не сыщется. А знает его преосвященство гораздо больше нас. Вот подобраться бы к его знанию.
Ги де Вильфор: Вильфор только плечами пожал; словно в подобной встречи не было ничего особенного, словно кардиналы только и делают, что путешествуют в мирском платье. - Я бы не стал биться об заклад, разве что взять Его преосвящество в долю, - усмехнулся он на "предложение" де Бресса. Сон слетел, как рукой сняло. Стало понятно, что одними разговорами дело не обойдется. - Мы, конечно, можем и прогуляться, - Ги покосился на д`Аллегра, - только вдвоем. Бомон еще слишком слаб, а от дам - нет особой пользы. Вообще-то, куртизанка, как наживка, могла и пригодиться, вот только если она узнала Сфорцу, то и он мог узнать ее, тогда маскарад добропорядочной жены глухонемого савойца летит ко всем чертям. - Все равно я уже проснулся, а Бо, похоже, и не засыпал, - едва не свихнув челюсть от широкого зевка, посетовал лейтенант. - Только не знаю, будет ли в том толк. Но попытаться можно, хуже точно не станет. Ги еще раз бросил взгляд на капитана. Ему было очень непривычно выступать поперед начальства, оставалось только надеяться, что он не слишком много на себя взял.
Yves d'Allegre: Ив хоть и не понимал, о чем именно толкует на итальянском Вильфор, но прекрасно себе это представлял, ведь они успели переброситься парой фраз до того, как разбудить де Бресса. Судя по лицу последнего, тот не ожидал такой прыти от капитана и лейтенанта, был удивлен и сильно сомневался. - Ваша светлость, нам придется наведаться к его преосвященству, - тихо заговорил по-французски барон, приблизившись к савойцу. - Прямо сейчас. Из этого может ничего не выйти сегодня или даже вообще никогда. Но если мы всю ночь просидим здесь, а завтра увидим вдалеке только круп последней лошади кардинальского кортежа, то никогда себе этого не простим. Я возьму Джино. Малый ушлый и понятливый. Даже если мы не узнаем ничего, он выведает хоть что-нибудь у слуг или хозяев
Филипп де Бресс: - Я надеюсь, вы понимаете, капитан, что эта ваша поездка к кардиналу совсем не то же самое, что похищать любовницу его святейшества? - желчно осведомился де Бресс. - Там у вас был, если мне не изменяет память, отряд в пару десятков солдат, а здесь вы намереваетесь хоть и только разузнать что-нибудь, но вдвоем с лейтенантом. Савоец сомневался, и это еще слабо сказано! Если армия его величества лишится двух голов, то дальше возникнет слишком много вопросов к его собственной. Да он сам себе этого никогда не простит! С другой стороны, барон прав. Сидеть в двух шагах от обладающего столь необходимым им знанием кардинала и палец о палец не ударить, когда, может, после им и ехать дальше уже будет не нужно, а можно будет возвращаться... Поездка-то тоже вырисовывается не то чтобы совсем легкой. Не идти же к кардиналу открыто! Пришедшие прямо в руки капитан, лейтенант и наместник короля Карла... кхм... Тут и святой бы решился на коварство. А кардинал и святость, как известно, находятся в слишком сложных взаимоотношениях, чтобы на них рассчитывать. - Хорошо, идите. Только чтоб без лишнего риска. Пусть лучше тайны кардинала такими и останутся, чем я останусь в гордом одиночестве.
Ги де Вильфор: - Не совсем в одиночестве, с вами останутся Бомон с невестой и куртизанка, - неловко пошутил Вильфор, но под хмурым взглядом савойца осекся. На самом деле де Бресс был прав, это предприятие походило на безумие, вот только все равно соглашаться с наместником лейтенант не спешил. Позже он сам Иву выскажет, что об этом думает, но сделает это не раньше, чем они останутся наедине. А может и вовсе не будет, в конце концов, д`Аллегр - его начальник, а приказы начальства не обсуждаются. Ночной холодный воздух пробрал до костей, Ги чуть слышно выругался. Ему еще пришлось ждать капитана, пока тот, если верить его словам, разбудит Джино. По поводу того, куда на самом деле направился приятель, у Вильфора были свои соображения, но он также не спешил их высказывать.
Yves d'Allegre: Когда Ив вышел на улицу, Джино, стараясь согнать с себя сон, взнуздывал лошадей. - Сейчас все будет готово, - увидев капитана, он заторопился. Как водится, Ив понял его, хотя и не разобрал слов. Он обернулся и посмотрел на дом, таращащий на них черные окна в ставнях, сквозь щели которых не пробивалось ни одного огня. Даже в темноте было видно, что дом старый и кое-где разваливающийся. Сейчас это скорее играло на руку. Старик, ведущий хозяйство с двумя дочерьми, сыном и парой слуг. Работников наймут позже, так что любопытных глаз мало. - У нас с собой только две веревки. Может, послать Джино прихватить еще пару? - спросил Ив ни то у себя, ни то у Ги. - Не надо. Еще разбудит кого-нибудь, да и времени жалко. Поедем так. Вряд ли нам дадут много времени, чтобы связать даже двоих из охраны кардинала. Наконец, они стронулись. Джино ехал впереди, освещая дорогу фонарем. Он был проводником, потому что он искал накануне место ночлега и уже проделал этот путь трижды, тогда как остальные всего один раз. Дорога шла через рощу, плавно переходящую в рощу оливковых деревьев, потом по тропинке вдоль поля и заканчивалась на подступах к селению. Постоялый двор находился на окраине. - Скажи Джино, что нам надо подъехать не со стороны домов. Да пусть фонарь потушит, как выедем на открытое место. Эх, если бы у секретаря нашего кардинала была бессонница и любовь к ночным прогулкам, если он не очень юн. Или любовь к ночным приключениям, если он молод. Взяли бы тогда тепленьким.
Ги де Вильфор: Вдалеке залаяли собаки; Ги тихо чертыхнулся, но, видимо, селяне оказались привычки к пустому перебреху. Никто не спешил открывать ставни, чтобы выглянуть наружу, и уж тем паче никто торопился выйти на улицу. - Любопытство сгубило кошку, а мы - не кошки. Подходящий девиз для этой деревеньки, будь у нее герб, - ухмыльнулся Вильфор и крепче сжал зубы, чтобы они не выбивали предательскую дрожь. - Ты хочешь слишком большой любезности от кардинала, - продолжил он после кратких распоряжений мальчишке. - В лучшем случае нам повезет со слугой, впрочем, если малый попадется сообразительный и - что еще лучше - трусливый, то это не самая худшая замена. Вот дьявол, хотя бы луна вышла! - выругался он, когда Джино послушно потушил фонарь. - Тьма, хоть глаз коли! На лошадей только и надежда, потому что я лично ничегошеньки не вижу. Он потрепал жеребца по гриве: - Кстати, о лошадях. Не лучше ли перевязать им морды, а то выдадут ржаньем, или, что еще лучше, не доезжая, оставить их под присмотром Джино. Если бы здесь разбойники были, мы бы уже услышали, а так, - он хохотнул, - кроме нас и нет никого. Жаль, что видели нас утром, можно было бы сказать, что ищем ночлег, а теперь получается странно - куда остальных спутников дели? А там, где странности, там и подозрения. За разговором доехали быстро и, тихо подозвав Джино, Вильфор еще раз переспросил: - Так что, морды вяжем и едем вместе, или оставляем Джино и вдвоем отправляемся?
Yves d'Allegre: - Перевяжем морды и оставим лошадей сразу за оградой. Берем Джино с собой. Третий лишним не будет. К тому же если кого-нибудь удастся забрать с собой, лучше, если лошади окажутся поблизости. Вокруг стояла мертвая тишина. Даже ветра не было. Ворота были заперты. Подтянувшийся и аккуратно заглянувший внутрь Джино, спустившись, сообщил, что в доме темно, во дворе пусто и почти тихо, если не считать храпа, доносящегося со стороны конюшни. - Лучше не придумаешь. Ги, помоги-ка. Подтянувшись и оттолкнувшись от подставленного лейтенантом колена, Ив оказался наверху. Усевшись, он оглядел двор. Дом чернел впереди и казался спящим. Небо оставалось почти полностью затянутым низкими облаками. Ив посмотрел на небо, не пытается ли в какой-нибудь из прорезей показаться луна, чтобы услужливо со спины подсветить его силуэт для того, кому бы вздумалось вдруг выглянуть из ставен. Внизу, на расстоянии нескольких шагов от забора, темнели заросли, в которых Иву показалось, что он узнает мирт. Ив подождал некоторое время, напряженно вглядываясь в темноту, и, не уловив нигде никакого движения, протянул вниз руку: - Давай теперь ты.
Ги де Вильфор: - Смотри, не урони, - пропыхтел Вильфор. - И чем только не приходится заниматься! Впрочем, последние слова он произнес так тихо, что вряд ли кто их мог услышать. Не приняли бы за воров. Принимать тумаки от черни - не самое подходящее дело для аристократов... О чем только не подумал лейтенант, перелезая следом за д`Аллегром через преграду. Он мягко спрыгнул на утоптанную сотнями ног землю. Привязанная к дереву шавка сонно подняла голову, нехотя тявкнула и снова погрузилась в дремоту. - Заходи, кто хочешь, бери, что хочешь, - одними губами прошептал Ги, покосившись на ворота, хотя предосторожность казалась излишней - доносящийся из конюшни молодецкий храп забивал все вокруг. Только успел подумать, как едва с досады не застонал. Узкая полоска света, выдав чье-то присутствие, тут же опровергла мысли, а скрип стал тому еще одним подтверждением. Ги дотронулся до локтя Бо, кивком указывая на то, что тот и без него не мог не заметить. Сначала показалась рука со свечей, а следом раздался шепот: - Все тихо, Ваше Преосвящество, можете выходить.
Yves d'Allegre: - Вот... как по заказу, - Ив обернулся на шорох сзади. Перед ним стоял спрыгнувший последним Джино. - Сюда, - капитан кивнул в сторону миртовых зарослей. За кустами сложно было разглядеть тех, кто вышел во двор, зато было видно пламя фонаря и то, что перед домом двигаются две фигуры. Точнее, они сделали несколько шагов и пока остановились. Вновь повисла тишина. Неужели услышали? За кустами было сыро и пахло так, словно за ними недавно делали остановку не меньше десятка людей и столько же лошадей. - Ты говоришь, он обратился "ваше преосвященство"? - тихо переспросил Ив у лейтенанта и осторожно завел руку за спину, проверяя рукоятку кинжала. - Ну-ка попроси нашего Джино, пусть заплачет тихонько детским голосом. Посмотрим, насколько нашему кардиналу свойственно сострадание.
Асканио Сфорца: В чужом доме - все чужое. Когда только подъезжали к постоялому двору, Его преосвященству казалось, что стоит его голове коснуться подушки, как его сморит сон, но вместо того, чтобы спать сном праведника, он, наверное, уже в сотый раз перевернулся с одного бока на другой. От таких упражнений тюфяк с треском разошелся и в ягодицу пребольно впилась острая, как игла, соломина. Скрипучая кровать, спертый до одурения воздух - все это мешало, но Асканио давно бы забылся, если бы не одолевавшие его мысли. Раз за разом он мысленно перечитывал отправленное понтифику письмо. С огнем ведь играл, хотя какие тут игры. От Борджиа в гневе лучше держаться подальше. Это уж потом Его святейшество поймет, что лучше узнать плохую весть от союзника, чем дать воспользоваться ситуацией врагу. Не спалось. Совсем. Никак. - Душно здесь, - Сфорца опустил на холодный пол босые ноги и поправил съехавший на лоб ночной колпак. Он понимал, что следующий день будет весь разбитый, не слишком-то он любил путешествовать, а если и отправлялся куда, то всегда с комфортом, а не так, как сейчас - в мирском платье и верхом. Возле входной двери на узкой скамье сладко похрапывал слуга. Вот уж кого ничего не терзало и ничто не мешало. Без всякой жалости растолкав спящего, кардинал приказал: - Возьми свечу, пойдем, лошадей проверим. Чувство у меня нехорошее. Никакого особого предчувствия у Его преосвящества не было, просто выходить на улицу одному и без дела как-то не хотелось, а тут вроде как не просто на прогулку. Слуга, тайком позевывая, накинул на хозяина плащ, помог обуться и первым вышел из комнаты. Было тихо, как в склепе, и только сверчок пел свою негромкую песню. Парень приоткрыл входную дверь и поежился от прохладного воздуха. - Все тихо, Ваше преосвященство, можете выходить, - осветив двор высоко поднятой свечой, заверил он Сфорцу. Тот осторожно ступил на влажную землю и вдохнул - совсем иначе дышится. - Все затянуло, не было бы завтра дождя, - пробормотал он, глядя в ночное небо. Ну, пошли что ли к конюшне, а там уж... - закончить фразу Асканио не успел. Где-то совсем рядом жалобно заплакал ребенок, в этом всхлипе не было ничего от требовательного крика младенца. Скорее, так безутешно скулит по хозяину собака. - Кто здесь? - Сфорца вздрогнул от неожиданности и повернулся на звук, но слуга сноровисто обошел хозяина, вгляделся во тьму. - Может, почудилось? - с надеждой переспросил, но в опровержение тут же раздался новый полувсхлип-полустон. - Или подкидыш? - Да нет, не подкидыш, - пробормотал в ответ Асканио. - Ты где, малыш? - устыдившись того, что только что испугался, он направился туда, где плакал ребенок. - Не бойся, покажись, тебя здесь никто не обидит. Днем всем не поможешь, но в холодную ночь нужно быть совсем уж бесчувственной скотиной, чтобы оставить ребенка на улице. В конюшне наверняка найдется охапка соломы, а утром уже разберемся, что это за птица. Почему бы не проявить милосердие, если все равно не спится?
Yves d'Allegre: - Не чужд состраданию, - констатировал про себя капитан. - Тем хуже для него. В просветах кустов, достаточно больших у самых корней, было видно, что фигуры ненадолго замерли, вероятно, задумавшись, и двинулись дальше. Его преосвященство шел чуть сзади, впереди семенил слуга, несший фонарь. - Ги, надо сделать так, чтобы малец с фонарем хотя бы на время перестал ощущать этот бренный мир. Я с кардиналом... кхм... поговорю. Джино... Ив повернулся к мастерски плачущему пацану и знаком показал ему на ворота, которые надо было вовремя открыть изнутри. Лезть через забор с кардиналом под мышкой могло и не получиться. Тот кивнул, показывая, что все понял. Обутые в сапоги ноги кардинала уже почти заслоняли в просветах собою всю лужайку. Ив аккуратно отполз назад и двинулся вокруг кустарника, чтобы оказаться позади его преосвященства. Храп со стороны конюшен стал тише и более прерывистым, но не прекращался. Дом по-прежнему хранил тишину, нигде не мелькал огонь. В двух шагах впереди слышен был голос кардинала. Пора. Быстрым движением вскочив на ноги, Ив оказался рядом с Асканио и, подсекая под колени, навалился всей тяжестью сверху, вдавливая в землю и не давая закричать. Еще одно движение, и холодная сталь коснулась кадыка его преосвященства. - Только не кричите, ваша светлость, - прошипел Ив в ухо кардинала. - Может, тогда жить останетесь. Он не стал выдавать, что знает, что перед ним священник.
Ги де Вильфор: Ги кивнул. Вот это дело было ему по душе: командир отдал приказ - приказ должен быть исполнен. Ни лишних вопросов, ни ненужных размышлений, все просто и понятно. Он подавил улыбку, наблюдая, как растворился в темноте Джино - похоже, им с капитаном не нужен переводчик. Лейтенант не стал дожидаться, когда раздастся скрип ворот, выскочил из-за кустов, краем глаза уловив схожее движение д`Аллегра... В тот самый миг, когда шею кардинала поцарапала острая сталь, голова его слуги сотряслась от мощного удара кулаком. Малый и понять ничего не успел, как кулем валился под ноги нападавшего, Вильфор едва сумел у самой земли подхватить выпавший из рук несчастного фонарь. - До утра не очнется, - с уверенностью прошептал он, оттаскивая слугу в те самые кусты, где они только что прятались, - но для уверенности было бы неплохо его связать. Он стянул руки слуги веревкой, которая, видимо, служила тому поясом и удовлетворенно произнес: - Так-то лучше будет. Очень удобно, когда ничего искать не надо, а жертва сама заботится о подобных мелочах.
Асканио Сфорца: Ловушка! Холодная сталь около горла очень обостряет умственные способности. Асканио даже не удивился, услышав чужую речь. Франки. Франки здесь и сейчас. Наскоро сколоченная разбойничьи шайка, которых немало развелось по всей Италии? Не похоже. Для того, чтобы дочиста ограбить, в разговоры не вступают, мертвая жертва - лучшая жертва. Да и что взять с вышедшего подышать свежим воздухом путника? Ночной колпак? Они приняли его за светского человека? Но тогда к чему такие трудности - нападать на постоялом дворе? Не проще ли залечь в засаде и взять тепленьким в дороге? Что бы там ни было, лучше всего будет быстро ответить на вопрос, а потом уже разбираться, что к чему. - Я не буду кричать, - сипло ответил он на языке воинов Карла VIII и, невольно опрокидывая голову, чтобы избежать тесного контакта с холодным клинком, не удержался от колкости. - Раз ребенок больше не плачет, то и мне незачем нарушать тишину.
Yves d'Allegre: "Ребенок" благоразумно замолчал и действовал. Ив скрипнул зубами, услышав, что ворота открываются не бесшумно. Нажав кардиналу на шею так, чтобы тот оказался в еще более плотных тисках между его рукой и ножом, Д'Аллегр оглянулся. Въезд во двор постоялого двора чернел пустотой, в которой маячила фигура Джино. Ги поднялся. Значит, с тем, кто вышел с кардиналом, проблем не возникло. - Хорошо, ваша светлость. Рад слышать, что разум подсказывает вам правильное решение. Не волнуйтесь, вас не тронут. Франки не всегда убивают, иногда им тоже интересно кое-что более ценное, чем жизнь. "Надеюсь, вы решили, что это деньги, ваше преосвященство", - подумал про себя Ив. - Сейчас мы выйдем с вами за ворота. Поедете позади меня. Это не очень далеко. Место хорошее. Тепло. Вам даже предложат вина. Вы только не искушайте меня. Вы поняли? Тогда поднимаемся.
Асканио Сфорца: - Я вас услышал, - от того, что Сфорца пытался "подтянуть" кадык, голос его заззвучал сдавленно; Его преосвященство испугался и подозревал, что это не только понятно, но и заметно. - Выпить вина среди ночи в неизвестной компании - предел моих мечтаний. Сарказм - единственное оружение, которым кардинал сейчас владел, но и оно обратиться против него, поэтому он не злоупотреблял. Он не собирался чинить препятствия. Геройская смерть - она почетна для воина, священнослужитель же имеет право быть осмотрительным. Если потребуется, он выкупит собственную жизнь, вопрос только в том, что за это с него потребуют. Чем дальше, тем больше он убеждался, что платить придется не золотом. Вот только чем? Что у него есть такого, что могло бы заитересовать мародеров? Перед тем, как выйти за ворота, Асканио бросил взгляд на лежащего ничком слугу. - Если он еще и жив, то к утру умрет от переохлаждения. Здесь рядом конюшня. Обещаю, что не издам ни звука, если ваш человек оттащит моего поближе к теплу. Двигала кардиналом не только христианская забота. Если к его просьбе отнесутся с пониманием - это будет хорошим знаком, если же нет... Если нет, то его положение гораздо сложнее, чем его пытаются уверить.
Yves d'Allegre: Капитан ничего не ответил на просьбу кардинала, только подтолкнул его к выходу и напомнил знаком, что стоит сохранять молчание. Они тронулись в обратный путь. Его преосвященству пришлось ехать на лошади позади Д'Аллегра. Хотя это и значительно удлиняло время в пути, и разумнее было бы взять к себе вторым худенького Джино, предоставив Асканио Сфорца коня, но капитан не доверял кардиналу. Весь обратный путь до леса хранили молчание. Несколько раз оглядывались, но погони не было. Небо было, видимо, заодно с франками, потому что облака начали рассеиваться, как только они достигли деревьев. - Я не мог ради вашего слуги подвергать риску своих людей, - нарушил, наконец, молчание Ив. - Даст бог, в холоде он быстрее очнется и позовет на помощь. Но не буду скрывать, надеюсь, что это произойдет не слишком скоро. У лейтенанта тяжелая рука. Дальнейший путь, опять же, не был скрашен разговорами. Лишь когда за деревьями просветлело - насколько это было возможно в лунную ночь - и показались первые постройки усадьбы, Ив заговорил во второй раз. - Вот мы и приехали, - франк спешился и дождался, когда спустится на землю его пленник. - Его светлость граф де Бресс, наверное, уже заждался вас, ваше преосвященство.
Асканио Сфорца: Настаивать кардинал не стал. Жаль будет, если слуга замерзнет, но своя сутана - ближе к телу. В такой езде было что-то не совсем приличное. Круп лошади неприятно натирал бедра - одеяние Его преосвященства не предполагало длительных конных прогулок, да и вообще прогулок не предполагало, тем не менее Сфорца молчал. Зато внимательно слушал и запоминал все огрехи собеседника. "Значит, лейтенант? Что ж, только еще одно подтверждение, что это - не рядовые грабители. Может, попытаться бежать? Нет, об этом нужно было думать раньше, сейчас же я добьюсь только одного - разозлю своих похитителей. Пока у меня есть надежда, пусть и призрачная, но неразумным поведением я лишу себя и ее". В лунном свете Сфорце удалось рассмотреть того франка, который так немилосердно обошелся с его слугой, и второго, как он теперь понимал "ребенка". Своего "личного" похитителя кардинал видел только со спины, но то, что никто не прятал лиц, наводило на нехорошие мысли. Доехали быстро. Пожалуй, никогда еще в своей жизни кардинал так "не торопился". Ему было отчаянно страшно и он был даже благодарен затекшей до колотья левой ноге, что физическим неудобством она отвлекает его от дурных предчувствий. За время пути Сфорца уверился, что тот, который вез его, и был среди этой троицы главным. Тем удивительнее стало открытие; вот где кардиналу пригодилось все умение притворяться. Сначала сильным искушением стало желание сделать вид, что похитители ошибились, но это было глупо, поэтому, выпрямившись согласно сану и мигом забыв про затекшие члены, Его преосвященство только и ответил: - Вот значит как? Что ж, не будем еще больше томить Его светлость. Надеюсь, в этой дыре хорошо топят? Я, господа хорошие, изрядно замерз. Кстати, неплохое объяснение тому, почему у него стучат зубы. Дрожать от холода более предпочтительно, чем дрожать от страха.
Филипп де Бресс: В эту ночь не до сна было не только тем, кто уехал, но и оставшимся. В любой момент могло случиться так, что им придется уезжать, да и чувствуй он себя даже в большей безопасности, де Брессу было бы не до объятий Морфея. Он мерил шагами комнату и ждал. Нелюбимое занятие - ждать, понимая, что все теперь зависит не от тебя, а от кого-то другого, кому теперь ни подсказать, ни помочь, ни даже просто не окликнуть. Граф поймал себя на совершенно даже глупом занятии - гадании, чем все закончится. Он разглядывал то видные в узкой оконной щели звезды, то торчащие из стены гвозди, то кессоны на потолке, перебирая про себя "привезут-не привезут". Выходило то так, то этак, пока де Бресс не обругал себя, едва удержавшись от того, чтобы не сплюнуть на пол. Наконец за дверью послышался шум, стук и в комнату влетел малец, весь перепачканный и в репьях, но все-таки в нем можно было разглядеть Джино. - Ну что там? - нетерпеливо спросил де Бресс. - Ваша светлость, - Джино тяжело дышал. - Привезли... кардинала Сфорца. - Его преосвященство? - савоец не смог скрыть удивления. - Передай, что я жду всех и здесь. И позаботься, чтобы мы встретили его как следует. Он, конечно, пленник, но тот, с которым разговаривают. "Вот это удача!" - де Бресс потирал от радости руки. Он был готов хотя бы к секретарю или кому-нибудь из сопровождающих кардинала. Черт с этим всем, даже только узнать, кто точно едет, куда и каким путем. И тут такой подарок!Прямо не ночь, а исполнение желаний. Вошедший кардинал Асканио кутался в плащ, под которым угадывалась одна рубашка. Де Бресс хмыкнул, но сразу же посерьезнел и приветствовал священника по всем правилам. - Прошу прощения, ваше преосвященство, за то, что мы обошлись с вами не очень учтиво. Но уверен, что капитан ДАллегр и лейтенант Вильфор не причинили вам никакого вреда. Садитесь. Нам предстоит долгий разговор. Он с почтением указал на одно из двух кресел и кивнул обоим франкам, одновременно выказывая им одобрение и говоря, что они должны остаться.
Асканио Сфорца: После уличного холода оказаться в натопленном помещении воспринималось, как благо, вот только зверь тоже с радостью бежит на приманку, а попадает в капкан. Сфорца не обманывался, ничего хорошего от разговора ждать не приходилось, и защитить его от франков мог только его сан. Да и то, лишь в том случае, если найдется, что предложить похитителям взамен на свою жизнь. Героем вице-канцлер не был и принимать мученическую смерть тоже не спешил, поэтому он был готов к диалогу и разумным уступкам. - Хотел бы пожелать вам доброй ночи, Ваша светлость, но язык не поворачивается, назвать эту ночь доброй, - в тон де Брессу учтиво ответил кардинал, но усугублять не стал и с облегчением опустился в предложенное кресло. Весьма кстати, а то уже ноги не держат. Начинать беседу он не торопился, подозревая, что при торговле он будет скорее продавцом, чем покупателем. То, чем франки собирались расплачиваться, было понятно, вопрос - что же они хотели купить. А еще Его преосвященство мучила одна очень неприятная мысль - похитители открыто назвали свои имена, и этому было несколько объяснений, лучшее и единственно хорошее из которых, это то, что они действительно не сделают ему ничего плохого и речь идет только о небольшой сделке. Об остальных возможностях Сфорца старался не думать.
Филипп де Бресс: - Какой будет эта ночь, зависит только от нас, ее проживающих, - веско заметил де Бресс, усаживаясь напротив кардинала. Ночь есть ночь, не самое хорошее время, чтобы нужная мысль приходила легко и своевременно. Сколько раз он за время ожидания прокрутил в голове разговор с любым, кого удастся притащить франкам, будь то кардинал или его слуга? Не сосчитать, а все-таки не очень чувствует себя готовым. Ему нужна информация, да только кардинал может заупрямиться. Чувствует ведь себя неприкосновенным. Да еще и время работает на него. Кардинал не кошка и даже не служка, его будут искать. - Вы в плохое время решились на путешествие, ваше преосвященство, - начал савоец без лишних обиняков. - Франки, говорят, по Италии хозяйничают, - он повернулся к капитану и лейтенанту и кивнул им. - Неровен час возьмут для выкупа или еще чего-нибудь. И вдруг вы, вице-канцлер, пускаетесь в путь, да еще в светском платье. Я не буду делать вид, что проявил остроту ума, заподозрив неладное. Если это не очевидность, то что? Куда вы едете и зачем?
Асканио Сфорца: Все казалось нереальным, будто смотришь на происходящее со стороны, но кардинал знал, насколько обманчиво и опасно это ощущение. Только у кошки девять жизней, люди, даже священнослужители, не могут тем похвастаться. - Да, я слышал, что многие из солдат армии Его величества довольно вольготно себя чувствуют, - Сфорца постарался, чтобы в голосе не звучала ирония. - Только, Ваша светлость, вы никогда не путешествовали в сутане. Это не самая лучшая одежда для наездника. Передвигаться же в повозке, может, и удобнее, но неизмеримо опаснее. Верхом проще оставить место нападения. Проще и быстрее. Его преосвященство не думал лукавить или что-то скрывать, просто сразу выданный секрет дешево ценится. Чем сложнее добытые сведения, тем больше им веры. Этой истины он придерживался всю свою жизнь и уже не раз убеждался в правильности выбранной тактики. Тут главное - успеть, пока собеседник не дошел до той степени, когда умолкает голос разума.
Филипп де Бресс: - Да, я правда никогда не путешествовал в облачении, - в тон кардиналу ответил де Бресс. - Никогда не задумывался о его удобстве. Да и с повозкой вы правы. Они придуманы для женщин и детей. К тому же медленны. Что очень плохо, когда, как вы выразились, франки чувствуют себя вольготно. Настолько, что похищают кардинала, словно его защищают не больше, чем ветхую лачугу в лесу. И почему бы им так не поступать, если никто им в том не мешает? Асканио Сфорца, похоже, решил, что из него будут тянуть рассказ медленно, слово за словом. Правильная предосторожность, чтобы не рассказать лишнего. - Вы, кажется, не услышали главный вопрос, ответ на который меня интересует более всего. Зачем вы вообще поехали куда-нибудь? Должность вице-канцлера предполагает его нужность его святейшеству. Выходит, вы нужны ему не близко теперь, а далеко? Так вот где, ваше преосвященство? И зачем?
Асканио Сфорца: - Почему же, я услышал, - возразил Сфорца. - Только вы уже сами на него ответили. Он любезно улыбался, словно был у де Бресса просто в гостях, и не допрос, пусть и вежливый, вел савоец, а ни к чему не обязывающую беседу. - Раз я не в Риме, значит, то было решение Его святейшества. Я мог бы сказать, что поехал по своим делам, но не хочу обидеть вас неуважением глупой лжи. Сейчас не помешал бы глоток вина или хотя бы воды - в горле у кардинала пересохло, но лучше пострадать от жажды, чем умереть от яда. - К сожалению, месье, я не смогу в полной мере удовлетворить ваше... хм... любопытство. Не не хочу, а именно не могу, потому что мои знания - больше домыслы. Но куда я еду, рассказать могу легко, для этого совсем необязательно было меня похищать. Я еду с визитом к герцогу и герцогине Пезаро. Как видите, я легко мог бы сослаться на то, что герцог Пезаро - мой племянник и что я просто соскучился по родным, но к чему? В первую очередь я везу привет от Его святейшества своей дочери и своему зятю. Вряд ли франки удовлетворятся объяснение, но Сфорца и не надеялся. Он уже знал, какой будет следующая брошенная им кость. Нет, не брошенная, поданная с почтением на серебряном подносе - мелочи тоже имеют значение.
Филипп де Бресс: - Привет дочери и зятю - это очень важно, если они посланы самим его святейшеством, - не сдержал сарказма де Бресс. В осторожности кардиналу не откажешь. Он не стал отнекиваться, а решил темнить и осторожничать. Шаг вперед и полшага назад. Савоец не удивился и даже испытал что-то вроде мрачного удовлетворения, что его неприятные ожидания претворяются в жизнь. - Но знаете, что объединяет все приветы в мире от всех отцов, будь они хоть понтификами, хоть людьми гораздо более скромными? То, что их важность меркнет перед важностью сообщения, которое они предваряют. В дверь с вином протиснулся Джино и, окинув всех вопросительным взглядом, остановился. Де Бресс кивнул ему, требуя подойти. Вовремя явился паренек. Пусть Асканио пьет вино и думает. - Я оценил ваше стремление не лгать, ваше преосвященство, - нетерпеливо продолжал савоец. - И испытываю жаркое желание поощрить вас к дальнейшей правде. Итак, вы направляетесь в Пезаро, герцогом которого является ваш племянник. Джованни Сфорца, возможно, прекрасный зять и, как говорят, неплохо выполняет договоры кондоты. В прочем же ни на что не влияет. Рисковать жизнью, чтобы передать ему привет или похвалить за выполненное поручение не отправили бы вас, ваше преосвященство, не так ли? Рисковать жизнью вице-канцлера? Слишком экзотично для его святейшества. Для этого вполне достаточно нарочного, жизнь которого стоит меньше, чем бумага с приветом для папской дочери. Вы везете нечто более ценное, не так ли?
Асканио Сфорца: Вице-канцлер пригубил вино не раньше, чем де Бресс отпил из своего кубка. Пусть его осторожность граничила с манией, но, как говорят портные, семь раз проверь, а один отрежь. "Конечно, я везу себя", - вслух, конечно, Сфорца этого не сказал, ограничился еле заметной улыбкой. Сейчас он балансировал на тонкой грани между предательством и разумным компромиссом. Будь поручение из тех, память о которых будет похоронена на веки вечные, было бы куда сложнее, но глупо умирать за то, что через несколько дней не будет известно только глухому. Возможно, рассказав без излишних подробностей, он в некотором роде окажет услугу понтифику. Поселить неуверенность в недруге, вынудить его на неоправданные действия - тоже дорогого стоит. К тому же, даже если франки сейчас же оседлают лошадей и без остановок поскачут в сторону Неаполя, они все равно опоздают. Они достаточно далеко забрались вглубь Италии, чтобы... У Асканио появилось чувство, что он только что он подумал о чем-то весьма существенном, но с мысли сбил Джино, подскочивший, чтобы подлить собеседникам еще вина. - Его святейшество не настолько, как вы выразились, экзотичен, - пытаясь поймать за хвост ощущение важности, согласился он с савойцем и, отставив в сторону нетронутый бокал, наклонился вперед. Его преосвященство, казалось, забыл, в каком непрезентабельном виде он был. Разговор шел о политике, а о ней следует говорить только со всей серьезностью. Даже восседая на ночной вазе. - Привет, который я везу, адресован не только дочери и зятю, но также приехавших в Градару гостям. По странному стечению обстоятельств в этом тихом городе сейчас довольно шумно. Герцог миланский почтил своим вниманием нашего племянника и также ожидаются гости из более дальних мест. Как известно, Испания - она немного дальше Милана. И, разглядывая безукоризненно ухоженные ногти, заметил: - Удивительно, как могут объединять некоторые обстоятельства.
Филипп де Бресс: "Вот теперь стало горячее", - подумал де Бресс. Он сам не заметил, что подался вперед и дыхание у него стало тяжелым, как у почуявшей след гончей. Кардинал заговорил, наконец, без обиняков, и это радовало и настораживало одновременно. От Маттео Сфорца, сообщившего ему в письме о некой встрече, которая будет иметь место в Градаре, он знал немного. Что Лодовико Моро решил, что дружба короля франков значит меньше, чем ему казалось раньше, и решил искать дружбы других. Что он скорее поможет своим давним врагам-неаполитанцам, чем выполнит обещания, данные Карлу, что он ездил в Венецию и активно переписывается с его святейшеством. - Испания?! Я еще понимаю его союз с Папой или с Венецией, но испанцы! - де Бресс не смог скрыть своего изумления и, обернувшись, обратился к франкам. - Эти чертовы итальянцы меняют объекты своей привязанности с большей частотой, чем богатые куртизанки платья. Сегодня злейшие враги, а завтра - друзья и союзники, - он снова повернулся к Асканио. - Вам удалось удивить даже меня. Лодовико Моро и Арагонцы! Его светлость забыл о кузене Карле и вспомнил, кто его недавно овдовевшая невестка? Если уж дело дошло до них... Кого еще ждут в Градаре?
Асканио Сфорца: - Даже звери перестают охотиться во время засухи, а ведь хищники чужды политики, - философски заметил Сфорца. - Никто и не надеется, что союз продлиться долго, но в том, что он просуществует до тех пор, пока Его высочество не умерит амб... хм... свои возжелания - нет никаких сомнений. Потому я не могу понять, что вас так удивило, Ваша светлость? Сфорца лениво протянул руку за отставленным ранее кубком; ему нужно было время на краткие раздумья, а нет ничего лучше, чем глоток доброго вина. - Хозяина этого дома требовалось бы вздернуть на ближайшем дереве, раз он подает постояльцам такую кислятину, - скривился он, выигрывая время. Наконец он понял, что он от него ранее ускользало. Де Бресс был удивлен, без сомнений, но скорее перемирием недавних врагов, чем самим фактом встречи. И ведь не просто так не самые последние люди из свиты Карла VIII вместо того, чтобы праздновать победу в Неаполе, отправились в обратный путь по не самой гостеприимной италийской земле. Им что-то было известно и, если отбросить в сторону божественное озарение, объяснению тому может быть только одно. Да, то, о чем Сфорца говорил сейчас, вот-вот перестанет быть тайной, но только потому, что пришло время. Создание Священного Союза тщательно скрывалось и знали о предстоящей встрече не так уж много людей. Это должен быть кто-то, очень близкий к окружению, только доверенное лицо могло знать все нюансы и быть в курсе событий с самого начала. Иначе не получается, ведь предателю требовалось отправить гонца в Неаполь, а франкам - успеть вернуться. И еще это значило, что самому кардиналу не следует сильно лукавить, ведь неизвестно, что на самом деле известно франкам, и не было ли не слишком скрытое удивление де Бресса только игрой. Но далее молчать уже было нельзя. - Ждут венецианцев, куда ж без них, - прервал он свои размышления и улыбнулся. - И вашего покорного слугу. Было кое-что еще, что могло заинтересовать собеседника, но об этом Сфорца умолчал. Визита в Градару гостей из Германии никто не ждал, но то, что Максимилиан I Габсбург уже задумался о слишком уж победоносной поступи его франского собрата, уже не вызывало сомнений.
Филипп де Бресс: - Вот как? Может, даже Флоренция решила не оставаться в стороне? - с усмешкой осведомился де Бресс. Гримаса далась савойцу нелегко. Армии, которые могли бы выставить в Италии - хоть Флоренция, хоть Неаполь, хоть Папская область - давно доказали, что не им тягаться с французской армией. Только вот армия короля Карла стоит в Неаполе, а многочисленные гарнизоны разбросаны по Аппенинам, как просыпанный горох, и им объединение всех сил, как удар, не к столу будет сказано, куда. И еще эти чертовы испанцы, которые опаснее всех итальянцев, вместе взятых! Значит, у вас, господа, объявлена всеобщая засуха? Де Бресс даже зубами заскрипел от понимания, что поздно узнали, поздно. Пусть, справедливости ради, раньше и узнать было невозможно. Но кого в делах политики волнуют такие "пусть"? - А вы, значит, везете Милану привет и заверение в дружбе от его святейшества, решившего присоединиться к этому союзу? Понтифик воистину старается быть над схваткой, как и полагается человеку божьему. Коронует одного и тут же обещает помощь его противникам. Впрочем, участие Арагонцев многое объясняет.
Асканио Сфорца: - Насчет Флоренции - не знаю, не слышал об этом, - абсолютно честно ответил Сфорца. Он получал непередаваемое удовольствие, наблюдая за выражением лица савойца, и полностью насладиться ситуацией мешало только одно - собственная судьба. Безоговорочно верить на слово галлам можно лишь в одном случае - когда выполнение обещания приносит прибыль, и с оглядкой надеяться на лучшее, если предательство не будет сулить выгоды. Сквозняк холодил покрывшиеся мурашками ноги, по крайней мере Асканио надеялся, что внутренняя дрожь - именно от этого. Он отпил еще вина и на этот раз оно не показалось ему таким уж кислым. "Ко всему привыкают", - подумал он про себя и, за неимением салфеток утерев рукавом рубахи губы, ответил: - Его святейшество был очень огорчен тем, как нелюбезно вела себя армия любезного короля. В Рим непрекращающимся потоком идут жалобы на бесчинства ваших солдат, и то, что началось с ручейка, скоро будет походить на бурную реку, - он, якобы задумавшись, почесал выбритую тонзуру. - Моя роль лишь в том, чтобы лично подтвердить обеспокоенность понтифика, придать дополнительный вес тому, что ранее было подтверждено на бумаге. А то, неровен час, решат еще, что нет человека - нет проблемы. - И позвольте мне заметить - встреча состоится в любом случае. Насколько я знаю, принято решение не ждать опоздавших. Он слышал за спиной дыхание своих похитителей и это нервировало. - Ваша светлость, у вас есть ко мне еще вопросы или мы можем побеседовать просто как два случайно встретившихся путника?
Филипп де Бресс: - Какие уж тут вопросы, - мрачно резюмировал де Бресс. - Вы уже столько всего ответили. Вероятно, кардинал Асканио знал еще кучу подробностей, но неприятность ситуации выливалась и в то, что они были уже не нужны. Основное уже прозвучало, и оно тянуло на гром, если и не средь ясного неба, то вполне громкий точно. Савоец смотрел на своего собеседника и понимал, что тот уверен и спокоен, как любой бы был на его месте, если бы рассказывал не о том, что хрупко и еще может не свершиться, а о деле решенном и почти сделанном. Слишком много самоуверенности для священника. Сказать это в лицо кардиналу де Брессу помешало нежелание выдавать то, насколько он уязвлен и растерян за короля, которому служил. О Флоренции пока не было известно, но это уже почти не играло роли. Военная поддержка для любой стороны от нее не была бы решающей. Этот каталан, сидящий на престоле Святого Петра и одновременно на двух стульях между испанцами и итальянцами, сумел убедить и тех и других. Прав Асканио в своей уверенности. Что можно сделать теперь? Что изменит, если лететь в Неаполь сломя голову? Новость на несколько дней раньше. В сложившихся обстоятельствах это меньше, чем ничего. Стоило ради этого так далеко забираться. Впрочем, о последнем соображении он кардиналу Асканио говорить не собирался. - Этой встрече теперь помешать может только господь Бог, - без всякого смирения заметил граф Безземельный. - Нам же теперь остается только предупредить его высочество как можно скорее. Он проследил за очередным взглядом кардинала и уткнулся собственным в Вильфора и Д'Аллегра. - У меня слишком мало времени для бесед, ваше преосвященство. Мне есть что обсудить с капитаном и лейтенантом. Впрочем, из уважения к вашей откровенности я согласен на разговор, если он не будет слишком длинным. Полагаю, вас тоже что-то интересует?
Асканио Сфорца: На самом деле Сфорца хотел бы узнать только две вещи: свою собственную судьба, а также кто и из чьего окружения оказался несдержанным в словах и что за этим стояло - неосторожность или предательство. Но нечаянно выдать то, что догадался о втором, значило существенно ухудшить первое, поэтому Асканио просто покачал головой. - Вопросов может быть или слишком много, или не быть вообще, - пояснил он вслух, - для того, чтобы что-то спросить, сначала нужно понять, что именно хочешь узнать. Он пожал плечами: - Вы знали, что спрашивать, я - нет. Поэтому не будем искать полуправду в полулжи. А чтобы вы не чувствовали себя мне чем-то обязанным, скажу лишь, что вряд ли бы я был таким откровенным, если бы не знал, что сказанное мною ничего не изменит, - и зевнул. - Признаться, я и сам не сторонник ночных разговоров, так что если вы будете так любезны, я бы с удовольствием вернулся обратно в постель. Улыбка вице-канцлера была едва заметной. - И из соображений, которые я уже высказал раньше, готов дать вам слово священнослужителя, что не стану делать ничего, что задержало бы вас на пути к Его высочеству.
Филипп де Бресс: - Я понял вопрос, ваше преосвященство. Вы хотите попасть туда, откуда не думали пропадать этой ночью. Что же, я думаю, это обязательно случится. Весьма правомерное пожелание, особенно со стороны человека, столь осмотрительно согласившегося на разговор, чтобы удовлетворить любопытство других. Но для начала нам придется вас оставить ненадолго. Надеюсь, вы будете так же благоразумны, как до этого? Здесь второй этаж, узкие окна, залежи непонятного внизу и холодная ночь, - де Бресс усмехнулся, показывая, что перечисляет все исключительно ради общей шутки, а не в качестве угрозы. Он кивнул франкам, приглашая их ненадолго покинуть комнату. Они вышли на галерею верхнего этажа, где савоец самолично закрыл плотно за собой дверь и, пройдя чуть подальше, впрочем, не сильно удаляясь от двери и не теряя ее из вида, обратился к обоим. - Итак, я уже знаю, что думаю обо всем этом, но мне интересно послушать вас, господа. Лейтенант? Для того, чтобы тщательно обдумать детали, времени у де Бресса еще не было, но он уже твердо решил одно - что не собирается возвращаться в Неаполь. Этот Асканио Сфорца прав в своей уверенности: новость к тому времени, как они вернутся к его высочеству, уже будет изрядно поеденной. Если и можно что-нибудь сделать, то только там, где сейчас плетется основная интрига, то есть в Градаре.
Ги де Вильфор: Все время разговора де Бресса с почетным пленником Вильфор буравил взглядом затылок кардинала и каждый раз испытывал мрачную радость, когда тот тайком косился в их сторону. В ночной рубашке, пусть уже и без колпака, Сфорца смотрелся не так уж представительно. Наверное, будь Его преосвященство в полном церковном облачении, подобная мысль просто не пришла бы Гийому в голову, но сейчас священник ничего не отличался от простого мирянина. Ги оперся рукой о косяк: - Его высочеству нанесли оскорбление. Те, кто обещал хранить ему верность, те, кто, кому он доверял... - лейтенант запнулся, не слишком-то уверенный в последнем, но продолжил. - Мы не можем ничего сделать ни миланскому герцогу, ни, тем паче, понтифику, но в наших руках есть человек, который мог бы ответить за предательство. Нас никто не видел, так что похищение с нами не свяжут. В Неаполь нам возвращаться бессмысленно, правильнее всего - продолжить свой путь. Зачем же нам тот, кто может узнать нас в лицо?
Yves d'Allegre: - Я за продолжение пути, - согласился Д'Аллегр. - И мне тоже не нравится, что его преосвященство вернется в ту же постель, в которую вчера вечером лег. Но я бы не стал поступать с ним так радикально. Итальянцы и так обвиняют нас в излишнем жестокосердии к побежденным. Что же, предлагаю поступить так, как обычно делают они. Потребовать за него выкуп у Сфорца. Надеюсь, герцог миланский хорошо относится к брату и не поскупится. Хотя сначала я бы оставил его в качестве заложника. Правда, возни будет много таскать его за собой. Про себя капитан добавил, что теперь его светлость граф Безземельный поймет, что женщины в пути, к тому же не требующие особенных удобств и не капризничающие, не так и отягощают дорогу. Наверняка кардинал Асканио будет не самым тихим и покладистым заложником. К тому же, в отличие, от многих членов курии, он был достаточно молод, чтобы решиться на отчаянный шаг. - Но что мы намерены предпринять дальше? По Италии разбросаны наши гарнизоны, но все они далеко от Градары.
Ги де Вильфор: - А кто об этом узнает, кроме нас самих? - возразил Вильфор. - Требовать выкупа хорошо, когда попиваешь вино за надежными стенами замка, но никак не в пути. На мой взгляд, куда опаснее таскать Его преосвященство с собой. Давайте сначала решим вопрос с ним, а дальше уже будем думать. В глубине души лейтенант надеялся, что пленник не будет ждать развития событий и попытается скрыться до возвращения похитетелей. По мнению солдата, попытка к бегству - достаточный повод для убийства. Но, что греха таить, помимо всего прочего, лейтенант так ратовал за радикальную меру еще и потому, что не без основания предполагал в чьей именно спальне расположат заложника.
Филипп де Бресс: - Я бы мог вам напомнить, лейтенант, что убийство священника - грех тяжелый, а мы на войне и времени отмолить его у вас может просто не быть. Но я не буду читать вам проповедь, а скажу, что как раз есть человек, который все поймет. Я пока не посвящал вас в эту подробность, но мы не просто так узнали все раньше, чем Милан и остальные перестали скрывать тайну переговоров в Градаре. Есть один человек, который сообщал мне обо всем, что задумывает Моро. Бедняга был потрясен тем, как в стремлении стать законным герцогом Лодовико Сфорца поступил со своим племянником, и жаждет справедливости, которую я ему обещал. Этот человек знает, что мы в пути, и ему не составит труда сложить два и два. А я не хочу его разочаровывать. Нам нужен свой человек в Градаре. Тот, кто нам поможет и не выдаст нас. Потому, капитан, что гарнизоны здесь не помогут, даже если вдруг окажутся близко. Здесь военные действия бесполезны, они всех только еще больше сплотят. Так что нам придется прибегнуть к чему-нибудь гораздо более тонкому. Но кое в чем де Бресс все-таки был согласен. Таскать с собой, да и вообще возиться с кардиналом было неоправданной тратой времени. И он не хотел бы рисковать чьей-нибудь жизнью или свободой, чтобы доставить того прямо в логово чужой стаи. Когда сам не проявляешь особого благородства, тем более странно ждать его от других. - Мы едем в Градару, прямо под нос тем, кто точит на нас зубы. Кардинал нам будет скорее опасной обузой, чем аргументом. Мы оставим его здесь. Пусть это будет лишним доказательством тому, что мы спешим вернуться в Неаполь. Мы свяжем его и запрем в комнате. Хозяевам о нем знать необязательно. Они или отыщут его, когда решат проверить комнаты. Или же сюда нагрянет прочесывающая лес в поисках кардинала охрана. Скоро начнет светать, так что мы собираемся и выезжаем прямо сейчас, надеясь, что его святейшество найдут как можно позже.
Асканио Сфорца: Оставшись в одиночестве, Сфорца задумался. Мысль о побеге казалась привлекательной, только вряд ли он бы далеко ушел. Де Бресс мог быть кем угодно, но только не глупцом, надеющимся на благородство пленника. На всякий случай кардинал подошел к окну, покрутился возле него, развел руки, измеряя, похлопал себя по бокам и со вздохом согласился со словами савойца; даже если бы ему удалось бесшумно выставить раму, он все равно бы не пролез в узкое отверстие. Слишком унизительно будет встретить франков, болтая ногами в воздухе - тылом в комнате, лицом на улице. Поэтому он уселся обратно в кресло, чтобы занять чем-то руки, снова взял почти до дна опустошенный кубок и с видом ко всему готового человека приготовился ждать решения своей судьбы.
Yves d'Allegre: Дав слугам указания собирать вещи и подождав немного, решили вернуться в комнату, где их ждал кардинал. Первым вошел Д'Аллегр, держа в руках сложенную кольцами веревку. Кардинал Асканио ждал их и, по всей видимости, никаких решительных действий не предпринимал. - Простите, ваше преосвященство, - двусмысленно ухмыльнулся капитан, сжав веревку. В лице Сфорца что-то дернулось. Ив понимал, почему. Явившуюся его зрению картину его преосвященство имел право понять по-разному. И как минимум одна из интерпретаций была зловещей. - Это не то, что вы могли подумать, - успокоил Асканио Ив. - К сожалению, у нас нет возможности с почетом проводить вас обратно, и мы бы не хотели объясняться с приютившим нас хозяином. Освобождения вам придется ждать, а не просить. Сядьте на стул, мне бы не хотелось применять силу. Связывая кардинала, Ив был вежлив, что можно бы было принять за издевку, но он был совершенно искренен.
Асканио Сфорца: Один только Бог знал, чего стоило кардиналу сразу не повернуть голову на открывающуюся дверь, когда же он, наконец, посмотрел на вошедшего, сразу о том пожалел. Зловещий шрам на лице франка, веревка в его руке, двусмысленная ухмылка - все это выглядело настолько зловеще, что вице-канцлера разом бросило в жар. Перехватило дыхание и он не смог бы вымолвить ни слова, даже если бы очень захотел. Обещание вернуло остатки самообладания, но не голос. - Вот как? - просипел он. - Что ж, не могу не отдать должного вашей предусмотрительности. По щеке медленно стекала капля пота, Сфорца опустился на стул и закрыл глаза. Если бы его хотели убить, это бы уже сделали. Если в намерения похитителей это не входило, подняв шум, он только ухудшит свое положение. Лучше не смотреть и, надеясь на лучшее, молиться. Франк знал свое дело - веревка не пережимала, но и не оставляла свободы для маневра - и узлы вязал на совесть. Мимолетная улыбка, нечто среднее между издевкой и извинением, и сомнительной чистоты кляп лишил кардинала возможности говорить. "Ничего, скоро утро, меня найдут, - облегченно подумал Асканио, когда за похитителями закрылась дверь. - Лучше померзнуть, сидя на стуле, чем болтаясь в воздухе подле него.
Филипп де Бресс: Сборы были стремительными. Прошло не больше получаса с момента совещания де Бресса и франков, а лошади были уже взнузданы и нехитрая поклажа уложена. Никому почти не удалось в эту ночь сомкнуть глаз, а впереди был долгий день. Ночной разговор принес плоды и хорошие и плохие. С одной стороны, они теперь знали точно, как выглядит угроза и что затевается, чему им теперь придется противиться. С другой стороны, им предстояло сойти с прямой дороги и добираться до Градары в объезд, чтобы не столкнуться по случайности с кардиналом Асканио и его сопровождением, а это уже была прямая потеря времени. В любом случае надо было спешить, и они выехали, когда солнце только-только поднялось над линией горизонта достаточно для того, чтобы осветить и лес. Хозяева были удивлены поспешностью, но, конечно, не задавали никаких вопросов. - Ну, тронулись, - хмуро кивнул всем де Бресс и тихо про себя добавил. - Надеюсь, до кардинала его люди доберутся как можно позже. Эпизод завершен
полная версия страницы