Форум » Regnum terrenum. Aeterna historia » Гостеприимство не порок. 14 марта 1495. Градара » Ответить
Гостеприимство не порок. 14 марта 1495. Градара
Лукреция Борджиа: Покои Лукреции Борджиа
Ответов - 30, стр:
1 2 All
Лукреция Борджиа: О приезде герцога Милана Лукреция узнала только накануне. Точнее, о том, что он не проследует в Пезаро, где обретался его племянник, а зачем-то остановится в Градаре, где находилась сейчас она и ее двор. Папскую дочь несколько озадачил этот факт, и она гадала, чем вызвано неожиданное решение Лодовико Моро. Впрочем, много вариантов ответа жизнь не предполагала, и Лукреция решила, что самый простой и есть самый правильный. Лодовико Сфорца никогда не видел жену своего племянника, хотя браку их не просто способствовал, но на нем настаивал, и спешил увидеть ее, причем так, чтобы никто не мешал их беседе. В "никто", по-видимому, попадал и сам герцог Пезаро. Приехали гости еще с утра, но видела Лукреция Борджиа пока только Катерину Гонзага, с которой папская дочь была счастлива встретиться. Они не виделись целый год, и у них накопился целый ворох новостей и историй, которыми они спешили друг с другом поделиться, хозяйка помогала гостье располагаться в отведенной ей комнате. Прибывшие мужчины в это время осваивали мужскую часть замка. К вечеру, когда суета уже улеглась, Лукреция Борджиа пригласила Лодовико Моро и его друзей к себе на ужин, который, ввиду поста и отсутствия хозяина Градары должен был быть скромным. За это папская дочь отдельно извинялась. Она, конечно, лукавила: поданное угощение можно было лишь с натяжкой назвать небогатым, а дамы, соскучившиеся по мужскому обществу - к тому же среди них прошел слух, что пусть Лодовико Моро и суров с виду, но зато его сопровождающие совсем другие - приоделись как могли, и каждая старалась подчеркнуть свою красоту, насколько это вообще было для нее возможно. В положенное время все собрались около камина, делая вид, что слушают читающую Марию, сами же все поглядывали на бархатные занавеси, в которых должен был появиться Лодовико Моро и его спутники.
Лодовико Моро: И они не заставили долго себя ждать. Лодовико Моро хотел увидеть жену своего племянника, и не было у него причин задерживаться со знакомством. К тому же дорога не сильно его утомила. Они могли бы приехать уже вчера, но Катерина Гонзага настояла остановиться буквально в получасе езды от Градары. Она говорила, что так устала, что можно было подумать - проделала весь путь из Милана пешком. Ее деверь клялся, что она хочет просто въехать в Градару свежей, отдохнувшей и красивой. Моро великодушно посчитал, что не стоит отказывать спутнице. И так слухи делали из него чудовище, так зачем было их усугублять? Весь вчерашний вечер и половину ночи Моро и Роберто играли в кости. Роберто проиграл пятьдесят дукатов, и теперь дулся на невестку, виня, что остановка по ее капризу стала причиной игры и проигрыша. Лодовико забавлялся. Несмотря на короткий отдых, он чувствовал себя как никогда свежим и бодрым. Он церемонно раскланялся сначала, потом шагнул к поднявшейся ему навстречу невестке, сжал ее за плечи и крепко расцеловал. - Если молва вам и льстит, то несильно, мадонна. Вы хороши. И Градара, насколько я успел заметить, тоже.
Лукреция Борджиа: - Я даже не знаю, что мне приятнее слышать, ваша светлость. Похвалы мне или похвалы Градаре. Сейчас Лукреция была не папской дочерью, и уж тем более не проводником политики его святейшества, а невесткой Лодовико Моро. Она вдруг поняла, что сильно волновалась перед встречей с ним, но не потому, что слава герцога Миланского была временами зловещей, а именно тем волнением, с которым ожидает женщина вердикт от семьи своего мужа. Ждала одобрения и боялась даже больше, чем год назад, когда впервые въезжала в Пезаро герцогиней и ждала радостной встречи от тех, чьими землями владел ее супруг. - Замок сияет новизной. Это был подарок Джани к моему первому приезду, - Лукреция сделала знак, приглашая гостя и его спутников к столу и, когда все расселись, сама налила всем первый бокал вина. - Роспись потолков хороша, и составила бы честь ватиканским залам. А сейчас Градара готовится к празднику, который должен быть через пять дней. Надеюсь, Джани успеет к нему вернуться. Будет жалко откладывать.
Лодовико Моро: - Мы ни в коем случае не будем откладывать праздник, - хозяйским тоном пообещал Моро. - Хозяйка на месте, окружающие ее дамы - тоже, гости приехали. К чему проволочки? Если хозяин не потрудится вернуться вовремя, то сам виноват, не так ли? Лодовико отсалютовал Лукреции бокалом и воздал должное сытному ужину. Он выглядел обычным гостем, пришедшем хорошо выпить и еще лучше закусить. И еще за приятным разговором, разумеется. Не успел еще никто осушить и двух кубков, и еще не унесли первые блюда с объедками и костями, а гости уже сильно ослабили завязки дублетов и даже рубашек, демонстрируя тем, что тут им весьма тепло и вольно. Беседа текла своим чередом. Лодовико Моро был вальяжен, шутил и смеялся. Балагур балагуром. Его приближенные в точности вторили его поведению. Веселились, ели, пили да поглядывали на приближенных дам. Это не было притворством, и не только из одних потайных смыслов и намерений состоит человек. И иногда ему всего лишь хочется приятно провести время за душевным разговором. Но все-таки нет-нет, да и становился взгляд Лодовико вдруг тяжеловатым и внимательным, останавливаясь на прекрасной хозяйке Градары. А слушая ответы на простые вопросы, он иногда кивал каким-то своим потайным мыслям и, можно было заключить, был доволен тем, что слышит. Лукреция Борджиа вела себя, держала и говорила, как хозяйка владений своего супруга, пусть еще не очень опытная и даже в чем-то наивная. А не как томящаяся в золотой клетке птица. Хотя клетку-то золотой назвать язык не повернется. Так, слегка позолоченная. - А теперь я буду пить из двух кубков одновременно. А нальют мне... - Моро ненадолго задумался и указал на двух женщин
Лукреция Борджиа: Беседа за столом становилась все более непринужденной и даже вольной, и Лукреция поняла, что уже не так сильно боится Лодовико Моро. Хотя и ловила на себе его взгляд и не могла отделаться от ощущения, что он постоянно наблюдает за ней и как будто чего-то ждет. И гадала, чего - каких-то слов, действий или, может быть, ошибки? Впрочем, она старалась поддаться желанному чувству легкости и веселья, считая, что создавать их - ее главное умение и задача, ведь она же хозяйка Градары. И у нее получалось. Ее дамы вовсю кокетничали, придворные Лодовико подмигивали им. Комплименты становились все более откровенными. Глубокие декольте волнительно вздрагивали и непостижимым образом еще больше открывались, а взгляды мужчин были все более заинтересованными. В воздухе жарко натопленной комнаты папской дочери воздух густел и становился терпким. Она это видела, к своему удовольствию. В любовной атмосфере Лукреция чувствовала себя как рыба в воде, даже если сама не думала принимать участие во всеобщем нахождении себе пары. - Из двух бокалов? - засмеялась Лукреция, обернулась, чтобы посмотреть, на кого указал Моро и вздрогнула. Она увидела, что одной из них была Адриана. Вторая, Джанчита, не вызвала в ней такой бурной реакции. - Адриана делла Скала, - она указала взглядом на ту, о ком говорила, - она очень преданная жена. "Может быть, даже слишком", - хотела добавить Лукреция, но вовремя вспомнила, что есть вещи, которые не стоит упоминать в разговоре с родственником своего супруга.
Адриана делла Скала: Пауза, которую выдержал миланец перед тем как сделать свой выбор, повергла почти всех дам в трепет. Кое-кто невольно выступил вперед, кто-то призывно ловил взгляд. Как и любой другой женщине, жене Лодовико Баланти было лестно, что ее выделили среди свиты, и нет ничего оскорбительного в подобном желании гостя. О Моро шептали разные ужасы, но ни разу до их уголка не доносилось, что тот был замечен в принуждении или, еще хуже, насилии по отношению к прекрасному полу. Адриана осторожно наклонила глиняный кувшин над кубком герцога: - Это вино с наших виноградников, Ваша светлость. Ей было не совсем привычно ухаживать за другим мужчиной и она много бы отдала, чтобы на этом месте сидел совсем другой Лодовико. Риана ужасно по нему скучала, а служба у герцогини Пезаро едва ли сделала их встречи более частыми, чем это было тогда, когда она ждала его дома. Рука порозовевшей от собственных мыслей Адрианы дрогнула и несколько темно-рубиновых капель "украсили" стол, едва не испачкав одежду миланского герцога. - Простите, Ваша светлость, я задумалась, - покраснев еще сильнее на этот раз от собственной неловкости, прошептала она. Лодовико сейчас бы рассмеялся и, возможно, это послужила бы началом для любовной игры, на Моро же Адриана и смотреть боялась. Вряд ли в его окружении кто-нибудь позволял себе такую оплошность. Под рукой не было ничего подходящего и, промокнув вино собственной ладонью, придворная дама уступила место другой избраннице.
Джачинта Марроне: Сколько было разговоров о приезде герцога Миланского, чего только не напридумывали себе томящиеся от превкушения праздника дамы, но для Джачинты действительность превзошла самые смелые ожидания. В свите герцогини Пезаро было немало дам красивее ее и она, едва ли не самая старшая изо всех, никак не могла рассчитывать на такое внимание. Несколько лет мадонна Марроне честно относила траур по своему безвременно почившему супругу, но как только сняла с себя черные одежды, перестала тяготиться вдовством. Она не одаривала благосклонностью каждого, кто дарил ласковый взгляд, но если мужчина был ей приятен, не видела смысла отказывать ему и себе в приятном времяпрепровождении. Двое сыновей воспитывались у матери в деревне, муж ей оставил небольшой капитал, позволяющий жить вполне достойно и без повторного брака, сплетни об альковых тайнах развлекали вечерами. Ей грех было жаловаться на неудавшуюся жизнь. Нрава Джачинта была покладистого, службой своей дорожила и старалась сделать все, чтобы потрафить госпоже. - Позвольте мне, - она склонилась, позволяя герцогу без помех и спешки осмотреть то, что не так уж сильно скрывало ее декольте. Пожертвовав собственным платком, она вытерла стол насухо и, не повторив оплошности Адрианы, налила второй кубок до самых краев. - Это чтобы жизнь была полной, - пояснила и отошла на шажок назад. Кто знает, возможно, Лодовико Моро просто решил таким нетривиальным способом удалить жажду, но, поймав взгляд герцогини Пезаро, осмелела и сама вложила кубок в руку миланского герцога.
Лодовико Моро: - Ах верная жена? - с некоторым удивлением переспросил Моро. - Качество однозначно похвальное и внушающее уважение. Он с интересом посмотрел на Адриану, наливающую ему вино, и усмехнулся, когда она пролила его. Лукреция как-то странно заволновалась и даже, вроде, хотела что-то возразить. - Не дрожите вы так, мадонна, - почти по-отечески похлопал Лодовико по руке Адриану, у которой на лбу было написано желание стать как можно меньше и незаметнее. - Я бы спросил вас, о чем вы так задумались, но вечер, устроенный мадонной Лукрецией, явно предназначен для веселья. Просто диву даешься, как быстро может измениться женщина. Только что само олицетворение спокойного достоинства и красоты и вот уже как бьющаяся птица. Тогда Лодовико посмотрел на вторую, Джачинту. Он сразу, еще в самом начале, заметил обеих. Джачинта была явно старше, но тем яснее в ней проступал лоск. То, как женщина наполнила бокал, скажет о ней больше, чем целый вечер разговоров. То, как это сделала Джачинта, Лодовико понравилось. - Ну так наполним жизнь, - Моро осторожно, чтобы не пролить ни капли, поднял бокал, наполненный Джачинтой, выпил его до половины и протянул ей, - допей. Гостям пора покидать хозяев, и нечего пить разбавленное, прощаясь с ними.
Джачинта Марроне: Джачинта смотрела в глаза миланского герцога и потому не могла видеть Лукрецию, но спиной чувствовала ее одобрение. Она неторопливо пригубила вино, а затем мелкими и быстрыми глотками осушила кубок до дна. Во взгляде Лодовико Моро была спокойная уверенность и придворная дама не собиралась его разуверять, но и первой шага не делала. Мужчина - по натуре охотник, женщине же достается роль добычи. Самое главное, спасаясь от погони, не петлять кругами и не особо торопиться - победитель не должен быть слишком утомлен. - Ваша светлость, вы разделили со мной вино. Будет ли дерзостью с моей стороны предложить вам преломить со мной хлеб? - с мягкой улыбкой спросила она и мысленно добавила: - И постель... Но постель будет позже... Немного позже.
Лодовико Моро: - Это будет дерзостью, но я ее прощу. Возможно, - губы Моро дрогнули в кривой улыбке. Джачинта нравилась ему все больше. Он не сомневался в том, что отказа бы не было, но демонстрируемую в меру открыто чувственность и согласие Моро оценил. Дорога вообще мало утомляла его. Сегодня же, когда они приехали рано утром, и у них было время на отдых, герцог был особенно отдохнувшим, свежим и бодрым. Веселое времяпровождение в покоях Лукреции было приятным, что радовало, но теперь же Лодовико достаточно хорошо понял, что не прочь продолжить развлекаться другим образом. - Всему свое время, - сказал он вслух, не сомневаясь, что только простак не поймет смысла его слов. Он взял со стола лепешку и, разломив ее пополам, откусил от одной половины, а вторую положил на пустой бокал, который все еще держала в руках Джачинта. - Красивая картина, - усмехнулся он. - Напоминает причастие. Оно не замедлит себя ждать, мадонна.
Лукреция Борджиа: Лукреция на самом деле наблюдала за Джачинтой с одобрением. Принимая на правах хозяйки герцога Миланского, она хорошо помнила о своих обязанностях и том, что у гостя не должно быть и малейшего повода для недовольства. Именно поэтому она несколько испугалась, когда внимание Моро обратилось на Адриану. Та была женой друга Джованни Сфорца и не заслуживала того, чтобы с ней не посчитались, и герцогиня уже предвкушала, на какие ухищрения и чудеса дипломатии ей придется пойти, но Моро с легкостью переключился на Джачинту. Та была незамужней и не пользовалась ни особым положением, ни особым расположением Лукреции, и герцогиня бы не преминула на нее надавить и даже заставить, если бы Джачинта вдруг решила проявить дурной характер, но не могла не вздохнуть с облегчением от того, что ни то, ни другое не пригодится. - Ваша светлость, - порозовевшая от вина и - немного - от смущения, потому что подобные дела "улаживала" впервые в жизни, Лукреция дождалась многозначительной паузы. - Среди моих дам никто так ловко не перестилает простыни и не взбивает подушки, как Джачинта. И разве могут руки служанки сравниться с ее руками? Я пошлю ее к вам. Если вам будет что-нибудь нужно, то она обо всем позаботится. Располагайте ею, как пожелаете. Не так ли, Джачинта?
Джачинта Марроне: И до этого было все понятно, сейчас же и вовсе стало предельно ясно. Прояви она норов, результат был бы тем же, зато сейчас у нее есть возможность завоевать признательность герцогини Пезаро. Джачинта не стремилась к особой близости и чувствовала себя комфортно в роли дамы на задворках, но добрая госпожа всегда лучше разочарованной госпожи. - Если Его светлость позволит мне... Она не вслушивалась в шепоток за спиной - среди женщин всегда найдутся и завистницы, и насмешницы, только новенькая дама Адриана делла Скала смотрела с огромной признательностью. Джачинте было даже немножко жаль, что ответа на пикантный вопрос, как поступила бы в этой ситуации жена Баланти, так и не будет. Но все и сразу не бывает. - Я полностью в распоряжении Его светлости, - склонила она голову, отвечая сразу обоим. - хотя мне неловко согласиться с такой лестной оценкой. Она отщипнула от лепешки самый краешек, попробовала, слизнула с губ крошки. Не скрываясь, взглянула в лицо Моро. Целиком и полностью, Ваша светлость.
Лодовико Моро: - Я ухожу... - громко скрипнули ножки стула о деревянный пол, и Моро поднялся с места. Вслед за ним поднялись его спутники. Время близилось к полуночи. Прелесть покоев герцогини была исчерпана. Лодовико уже предвкушал грядущее близкое знакомство с женщиной, которой еще несколько часов не знал. В последнем обстоятельстве была особая прелесть. - Я хотел еще поговорить с начальником стражи Градары. Лодовико Моро еще только сам приехал, но уже вскорости ожидал здесь гостей, своих гостей, поэтому пребывание в замке было для него тоже подготовкой к встречам. Правда, об этом обстоятельстве он сейчас никому не сказал. - Надеюсь, к тому времени, как я приду в свои комнаты, с подушками там будет все в порядке, - он двинулся к выходу, и уже у самой двери задержался и обернулся, - и не забудьте о вине, дамы. Причастие требует.
Лукреция Борджиа: - Хорошей ночи, ваша светлость, - с улыбкой попрощалась с гостем Лукреция. Когда за мужчинами закрылась дверь, она повернулась к своим дамам спиной и сделала несколько глубоких вдохов с закрытыми глазами. Конечно, непростительная чувствительность для герцогини, но Лукреции, попавшей в такую ситуацию впервые, было несколько сложно вести разговор, и она сейчас восстанавливала его в памяти, чтобы понять, насколько правильно она держала себя. Говорить с мужчиной, почти предлагая ему свою придворную даму... Право, ее дамы всегда обходились без ее посредничества в устройстве своих постельных утех, при этом так, чтобы ни в чем не потревожить и не помешать своей госпоже. И Лукреция очень бы хотела, чтобы так было всегда. Что за нелепая обязанность хозяйки. Она сделала еще один вдох и повернулась к Джачинте. - Поздравляю тебя, Джачинта. И очень надеюсь, что наш гость не будет разочарован. Тебе ведь не надо объяснять, что его разочарование станет и разочарованием для герцога Пезаро?
Джачинта Марроне: - Поверьте, Ваша светлость, я хорошо взобью подушки. Джачинта и не скрывала, что она довольна случившимся. Наверное, было бы умнее изобразить нежелание и при этом покорность и послушание, но придворная дама не стала лукавить. Ей нравилось то, что происходит между мужчиной и женщиной за закрытыми дверьми спальни, миланский герцог при всей суровости показался чувственным мужчиной, значит, должен стать хорошим любовником. Кто знает, может быть она ему понравится настолько, что он оставит ей на память какую-нибудь безделушку, а не оставит - так и не надо. Джачинта любила любовь за любовь, остальное лишь приятное приложение. Странно, что он не выбрал вот хотя бы Марию, то-то она стоит губы кусает. Да, теперь дамам долго будет что обсуждать. Волнение, которое пыталась скрыть Лукреция, было немного заметно, но чего в нем было больше - смущения от самой ситуации или беспокойства о том, поладит ли ее придворная дама с Лодовико Моро, Джанчита не поняла и, сочтя, что хуже точно не будет, повторила. - Я сделаю все, чтобы герцогу и герцогине Пезаро не пришлось за меня краснеть. За спиной послышался веселый смех, красавицы кто как мог упражнялись в остроумии. Ведь ни для кого не было секретом, как именно мадонна Марроне будет угождать гостю.
Адриана делла Скала: Все это время Адриана и вдохнуть боялась, чтобы вновь не привлечь к себе внимания Моро. Лодовико - далеко и сейчас был нужен, как никогда до того. В том, чьи интересы окажутся важнее для герцогини Пезаро, она не сомневалась и оставалось только уповать на то, что та по-женски бы ее поняла, и надеяться на защиту именем Баланти. Она с благодарностью смотрела на Джачинту, хотя и понимала, что ей-то благодарить в общем и не за что - придворная дама не для нее старалась, и перевела взгляд на Лукрецию. Маленькая хитрость хозяйки Градары поставила все точки над i, и в спальню к миланскому герцогу отправится другая женщина. Наверное, в первый раз за время службы Адриане стало неловко перед госпожой. Найденный рисунок жег руки так, словно его только сейчас достали из камина. Появился соблазн незаметно уничтожить его так, чтобы следов не осталось, но Риана задавила малодушный порыв. Лодовико сказал ей обращать внимание на все необычное и она не может его подвести. Она не решалась посмотреть Лукреции в лицо, боясь, что та прочтет в ее глазах смятение. Адриане делла Скала было стыдно, но тот миг, когда благодарность едва не перевесила долг, канул в лету. Лодовико никогда бы не попросил ее сделать что-то нехорошее, пусть он и решает, насколько важен это полусгоревший листок.
Лодовико Моро: К скрытому неудовольствию своего окружения, Моро, покинув комнаты герцогини Пезаро, отправился не к себе, а, как и обещал, по делам. "Чего бы ему не пойти в свою комнату и не дождаться, когда к нему пожалует эта Джачинта?" - читалось на каждом втором лице, когда герцог Миланский велел найти ему начальника стражи "прямо сейчас". Начальник стражи про Джанчиту ничего не знал, но на его сонном лице можно было увидеть примерно то же выражение. Время было к полуночи, но кипучая натура Лодовико не позволяла ему приехать в Градару и не сделать за первый день пребывания ничего важного. Про Градару ему надо кое-что выяснить, и чем скорее, тем лучше. Если город ждет прибытия важных особ и свершения великих дел, то он должен быть к этому хорошо готов и защищен. Важные дела никогда не были для Моро в тягость. И он их никогда не откладывал. А стоящий перед ним человек даже если сонный, то тем и лучше. Когда хочешь спать, сложнее лукавить. Они говорили около часа, стоя на верхней открытой галерее замка, и Лодовико задавал вопросы и внимательно выслушивал ответы. Наконец даже он заметил, что ночной мартовский холод все больше овладевает им, несмотря на выпитое. - Пожалуй, пора расходиться, - слова Моро прозвучали для окружения почти музыкой. После холода улицы особенно приятно было окунуться в тепло комнат. Подходя к своей спальне, Лодовико вспомнил о том, что за последний час отошло на второй план. Его ждет Джачинта. Красивая зрелой красотой, чувственная и обладающая настоящим лоском Джачинта. Ему понравилось, как она согласилась. Прямо, с готовностью и желанием, но без всякой распущенности, которая свойственна проституткам, и без всякой жертвенности и смирения перед неизбежным, которые были лучшим способом его взбесить. Она не должна была разочаровать. Лодовико представил себе, что скоро увидит то, что еще недавно было скрыто платьем, и по лицу его пробежала судорога. Он дернул за ручку и резко распахнул дверь.
Джачинта Марроне: Бесстрастный слуга проводил Джачинту до покоев миланского герцога и, поклонившись, оставил ее в одиночестве. Придворная дама обняла себя за плечи - хотя в комнате было жарко натоплено, ей стало зябко. Она не боялась - в постели исчезают сословные различия, но немного волновалась, сможет ли угодить Моро. Вряд ли она могла сравниться с искусством любви с куртизанками, не покажутся ли ему постельные утехи с градарской дамой пресными. Чтобы успокоиться, Джачинта занялась именно тем, для чего ее якобы сюда и направили. Подушкам и досталось и за ее страх, и за ее волнение. Она еще раз перестелила простынь, разгладила, чтобы не оставить складок. При этом женщина не могла отделаться от мысли, что делает это не только для гостя, но и для себя. В комнату постучали и мадонна Марроне вздрогнула, но это была всего лишь служанка, принесшая в кувшин для омовения. Горячая вода пришлась весьма кстати. Джачинта согрела о теплую глину ладони - ледяные руки могут охладить пыл и в самый разгар страсти и принялась ждать. Хозяин спальни не торопился. Может, он передумал? Возможно, за это время его выбор пал на другую? Или ему не понравилась ее открытая готовность? Пресвятая дева, что же делать, если сюда войдет другая женщина? Чем дольше Джачинта ждала, тем ярче представляла себе свой позор. Не пройдет и ночи, как всем станет известно, что ее пренебрегли. Бедные подушки! Герцогиня Пезаро не обманула, мало кто смог бы так их хорошо взбить, как это за время ожидания сделала ее придворная дама. И когда дверь широко распахнулась и на пороге возник один Моро, мадонна Марроне не сумела сдержать вздоха облегчения: - Это вы! Слава богу!
Лодовико Моро: - Слава богу? - брови Лодовико удивленно поползли вверх. - В Градаре часто пропадают люди? Не беспокойся, со мной это вряд ли произойдет. Джачинта стояла около кровати. Моро подошел к столу. Не глядя на нее, он снял с себя и кинул на кресло плащ, потом перчатки. Расстегнул пояс, и о столешницу звякнули лежащие в кошельке монеты и рукоять кинжала. Он посмотрел на застывшую женщину и снова удивился. Та выглядела слишком взволнованной и даже испуганной. Лодовико, хорошо знавший, как выглядит страх, это заметил, хотя и не мог взять в толк, в чем причина. Сомнения, терзавшие Джачинту, оставались для него тайной. Возможно, для нее прошла целая вечность, для него же - один разговор, который был занимательным и важным, поэтому вопрос времени Лодовико не волновал. И с чего бы был должен? Он сел в кресло и кивнул Джачинте. - Подойди ко мне. Чего ты боишься? Совсем недавно ты выглядела веселой, - Моро крепко взял Джачинту за кисть и, притянув, усадил к себе на колени. - А теперь тебе страшно. Что же изменилось?
Джачинта Марроне: Джачинта, чувствуя себя несколько скованно, опустилась на колени Моро, но, как ни странно, ее успокоил его испытавающий взгляд. Она поддалась панике и напрасно, так лучше сказать правду, чем придумывать неубедительную причину. - Я вдруг испугалась, что вы передумали и не придете, или придете не один, - призналась она. - Простите, это так глупо с моей стороны, - и покачала головой, удивляясь самой себе. - Не знаю, что на меня нашло, это все вино. Что делать? Может ли она дотронутся до него или ей следует ждать, когда герцог сам проявит инициативу? В первый раз Джачинта оставалась наедине с мужчиной не тогда, когда их в спальню привело общее желание, а вроде как по негласному приказу госпожи. В первый раз ей предстояло стать любовницей (пусть даже и на одну ночь) столь высокопоставленного лица. Она закрыла глаза и сразу все встало на свои места. Теперь не придворная дама готова была выполнить свой долг, а просто женщина сидела на коленях у мужчины, мужчины, который выбрал ее и чей выбор был ей приятен. Гребень, удерживающий густые волосы, со стуком упал на пол. Прижав палец к губам Лодовико, Джачинта встала прямо перед ним и только тогда открыла глаза. Загодя ослабленная шнуровка ничуть не помешала, платье упало к ногам и женщина осталась в одной тонкой рубашке. - Ничего не изменилось, Ваша светлость, - сорочка отправилась вниз к платью. - Если вам будет угодно, вы можете проверить качество взбитых подушек. Она вытянула вверх руки, "поднимая" грудь, и глубоко вдохнула: - Более того, я настаиваю на этом. Она рисковала вызвать неудовольствие и даже гнев, но пережитое за последний час словно лишило ее страха. Мадонна Марроне не приносила себя в жертву и хотела, чтобы это было понятно.
Лодовико Моро: - Ты зря боялась, - усмехнулся Моро, - я, конечно, иногда меняю свои решения, но все-таки не так быстро. И по очень существенным причинам. Откровенность Джачинты несколько обескуражила Моро, и он даже испытал незначительное сожаление, что вместо будоражащего предвкушения, она испытывала страх и неуверенность. Он и так не хотел спешить, теперь же подумал, что прелюдии придется затянуться, но Джачинта удивила его снова. Лодовико не удержался от восхищенного возгласа. Он обхватил ее ладонями за талию, мышцы предплечий напряглись от с трудом сдерживаемого желания сжать ее так сильно, чтобы она вскрикнула от боли. Глаза почернели, и на виске запульсировала мгновенно вздувшаяся вена. Лодовико тяжело дышал, но еще как зачарованный смотрел на обнажившуюся перед ним женщину. Неспособная сейчас на нежность, как сведенная судорогой, рука смяла ей грудь, с силой провела по животу вниз и требовательно развела бедра. Семь дней поездки, во время которой ни одна селянка не привлекла его внимания, а прелестная спутница, в силу разнообразных причин, внушала чувства скорее отцовские. Он резко поднялся и, крепко обхватив Джачинту левой рукой, подтолкнул ее к разобранной постели. Короткий звук освобождаемого шнурка сказал, что разоблачение герцога будет минимальным. - Ты настаиваешь? Это очень вовремя, Джачинта. Долгих подступов не будет. Я чертовски голоден, - он опрокинул ее на кровать и тяжело навалился сверху, - и ты, как я вижу, тоже.
Джачинта Марроне: Подушке нашлось иное применение, но женщина не успела оценить созданную ею самой мягкость. Моро, тяжело дыша, без пощады подминал ее под себя, выкручивал. И Джачинта подчинялась, с восторгом принимая чужую заполнившую ее силу. Любовники обошлись без поцелуев и ласковых слов, они и не были им нужны. Это была страсть в ее первородном виде и она не нуждалась в подтверждении. Весь прочий мир остался за дверью. Словно равная, придворная дама Лукреции Борджиа впивалась зубами в плечо грозного герцога и стонала, кричала такое, что раньше не осмелилась бы произнести и в мыслях. - Боже мой, - прошептала она, когда все закончилось и Моро, содрогнувшись, вжал ее в постель. Она заерзала, устраиваясь поудобнее, но не выпустила его из себя и под сладкую боль тела повторила. - Боже мой! Теперь она ощущала и тяжесть его веса, и то, что подушка, прослужившая верой и правдой, в самом конце упала на пол, и то, что шершавая одежда герцога расцарапала ей кожу. Но ей было все равно. Что будет завтра - сейчас не так уж и важно. Сегодня же, пусть даже на одну ночь, но она стала любовницей, а не просто утехой, самого Лодовико Моро.
Лодовико Моро: Моро, поддавшись приятной опустошенности, лег ничком на кровати, и некоторое время прошло в полном молчании и полной же неподвижности. Потом он сел и, путаясь в рукавах, снял с себя дублет, следом рубашку. Он посмотрел на Джачинту, лежащую рядом и, когда она пошевелилась, проговорил, наконец, нарушая полное безмолвие. - Помоги мне снять сапоги, - Лодовико усмехнулся тому, как нелепо звучит просьба после всего, что происходило на постели. Он смотрел на вялые и медленные движения Джачинты. Теперь она ему нравилась еще больше. Неподдельная страсть и искренняя ее демонстрация подкупали. Ее "я настаиваю", породившее в нем быстрое и сильное желание, и "боже мой", утопившее его в редко подступающей в таких ситуациях нежности, подкупали тоже. Джачинта стоила внимания и вызывала интерес. Моро перехватил ее левую руку и внимательно посмотрел на безымянный палец. - Ты не замужем. А любовник, если и есть, то или очень редок или не очень хорош, - спокойно, как говорят о разумеющемся, констатировал Лодовико и отпустил руку Джачинты. - И ты не похожа на женщин, которых держат в окружении и любят предлагать гостям. Сегодня за столом были те, кто подходит на эту роль больше, да?
Джачинта Марроне: Менее всего хотелось шевелиться и Джачинта не слишком торопилась, где-то на задворках сознания чувствуя, что не поставит ей сейчас миланский герцог медлительность в упрек. Небрежно брошенную одежду она положила на стул и помогла Моро разуться. Неожиданный вопрос застал ее врасплох, она была готова к чему угодно, даже к тому, что сейчас ей прикажут удалиться, кроме разговора. - Я вдова, несколько лет уже, - ответила без трагизма, не пытаясь вызвать сочувствие. Брак был ни счастливым, ни несчастным, по мужу она горевала, но не более того. - А любовники - они то есть, то нет. Нелепо строить из себя недотрогу после того, что было, и все-таки ей стало как-то легче после последних слов Его светлости. - Какая в том разница, такая я или не такая? - с полуулыбкой продолжила она. - Если я скажу, что вы правы, вы же первый посмеетесь. Да я бы и сама на вашем месте повеселилась. Раздетым миланский герцог не выглядел таким грозным. Мужская нагота в отличие от женской выглядит особо трогательной. Джанчита, осознав наконец, что пока ее не гонят, расположилась подле Моро, дотронулась до спины и уже смелее начала массировать ему поясницу. - Если Ваша светлость скажет, какие именно ему нравятся женщины, я подскажу, кто из свиты был бы рад... взбить вам подушки. Она изо всех сил старалась говорить легко, ведь именно этого от нее ждали, при этом терялась в догадках, зачем вообще о том зашел разговор. Непохоже, чтобы она показалась нехороша, но может для гостя ее ласки показались не слишком изощренными. Поднимаясь все выше, она массировала Моро спину. У правителя Милана оказалось не изнеженной тело придворного, а твердый как металл торс воина. Чтобы ей было удобнее Джачинта склонилась ниже и внезапно похолодела. О, мой бог! Что тут удивляться? Она же расцарапала Его светлости всю шею! Счастье еще, что его защищал дублет! Теперь его расспросы не стали казаться такими уж нескромными, на его месте любой бы решил больше не связываться с той, кто вместо того, чтобы доставить удовольствие, портит тебе шкуру.
Лодовико Моро: - Что?! Спина Моро напряглась. Он развернулся, схватил Джачинту за запястья и крепко сжал. - Так вот Джачинта... - он бы взревел, но голос от злости сорвался на хрип. - Его светлость сам решает, кому взбивать его подушки, и ни в чьих советах не нуждается. Разочарование было жестким тем более, что неожиданным. Черт, эта вдовушка с редкими любовниками притворялась лучше искушенной куртизанки, если, конечно, про второе правда. Кто же проверял? Столь редкое чувство, что его уязвили, было отвратительным. А уж унизительным! - Ты хорошо изображаешь страсть, но вот с другими хитростями у тебя явно хуже. Просьбу отпустить можно бы было замаскировать как-нибудь получше. А я ведь уже поверил. Значит, приведешь, кого хочу, лишь бы в твоих услугах больше не нуждались? Так это стоит понимать?
Джачинта Марроне: Переход от спокойствия к гневу стал тем страшнее, что случился неожиданно. Будь Джачинта не знающей жизни девицей, она бы убежала в слезах, и пусть бы оно стоило ей места, но мадонна Марроне побывала и замужем, и среди ее нечастых любовников попадались разные люди, поэтому, испугавшись едва не до немоты, она все-таки услышала в хриплом рыке что-то очень сильно похожее на обиду. Она сначала зажмурилась, не зная, что ожидать - она уязвила Его светлость и он имел полное право ее ударить, но тело - куда более мудрое, чем она сама, подалось навстречу. - Простите! Заплакать было еще большей глупостью, большинство мужчин от женских слез звереют, потому она держалась. - Я никуда не хочу уходить, просто мне... Просто я... Вы сказали... Мысли лихорадочно метались, все, что приходило на ум, выглядело или жалким лепетом, или насмешкой. - Вы спросили про других женщин, а я... Я решила, что я вам не понравилась. Я забылась, хотя следовало думать, чтобы чтобы вам было хорошо. Вы мне не верите? Она чувствовала как немеют сжатые в тиски запястья, но не пыталась вырваться. - Тогда вам придется выгнать меня взашей, потому что сама я отсюда уходить не хочу.
Лодовико Моро: Именно это Моро и хотел сделать только что. Конечно, он был не настолько жесток, чтобы выставить даму за дверь неодетой и с криком, но после посетившего его "прозрения" не хотел ее видеть. Путаные объяснения, чуть не прерывающиеся слезами отрезвили его. Он молча смотрел на Джачинту, пристально, долго и внимательно. Сказывалась давняя привычка выслушивать всегда и всех, чтобы не ошибиться. Злость слетела с него так же быстро, как и нахлынула. Он поверил, хотя и продолжал считать ее слова непростительной глупостью. - Ты была хороша, когда не думала, - наконец сказал Моро. - Если бы ты меня разочаровала, я бы не стал тебя ни о чем спрашивать. Теперь он недоумевал, отчего его так задела неправильно понятая фраза. Лгать могут глаза и язык, но напрягшаяся в ожидании ласки грудь и подрагивающая, покрывающаяся едва заметным бисером пота плоть - нет. И горящие у него на шее царапины - тоже. Лодовико лег на подушки и притянул к себе Джачинту. У нее была нежная кожа, он задумчиво гладил ее по спине и волнующим округлостям бедер. - Если ты теперь говоришь правду, то ты останешься здесь. Я хотел тебя. И хочу. Ярость ушла совсем, но, взбудораженный ею, теперь Лодовико ощутил совсем другое возбуждение.
Джачинта Марроне: Чувство облегчения вернуло на побледневшие щеки краски, непролившиеся слезы придали глазам влажный блеск. Джачинта больше не произнесла ни звука, молчаливо отдаваясь задумчивой ласке, но не осмеливалась ласкать сама. Мужчинам сложнее, чем женщинам, им нужно время и мало кто из них любит, когда о том напоминают. Но рука герцога становилась все настойчивей, и не столько увидев, сколько ощутив, мадонна Маронне опустила взгляд ниже. Удивление, потрясение - она не знала, насколько ошеломленным было ее лицо. Она была уверена, что вот-вот миланца сморит сон, но если Моро чего-то и хотел, то явно не спать. - Я говорю правду, Ваша светлость, и сейчас вы в этом убедитесь, - от предвкушения зашумело в голове и вместе с уверенностью пришло и спокойствие. Джачинта слегка надавила на плечи Моро, не давая ему подняться. - Доверьтесь мне, - прошептала за миг до того, как принять его в себя. Она хотела сохранить светлой голову, но словно забыла про все ухищрения. И снова в спальне герцога миланского раздался громкий, обращенный к богу протяжный стон.
Лодовико Моро: Джачинта лежала на нем, положив голову ему на грудь. Приятная расслабленность. В такие моменты можно любить весь мир. Или по крайней мере быть к нему снисходительным. И благодарным. Лодовико провел рукой по волосам Джачинты и, осторожно взяв за плечи, посадил. Ему хотелось выразить свою благодарность чем-нибудь материальным, сделать что-нибудь для нее. - Тебе нужно новое платье. Вот с таким декольте, - он провел пальцем по линии от плеча до плеча, по груди, дотронувшись до сосков, и получилось, что будущее декольте должно будет особенно щедро выставить на обозрение грудь, даже нежные ореолы. - И я подарю тебе ожерелье. Жемчужные нити полукругом и расходящиеся от них лучи других, в которые вплетены драгоценные камни. Они будут лежать вот так, - Лодовико "чертил" на груди Джачинты линии несуществующего пока ожерелья, - и ласкать тебя. Да... именно такое. Леонардо когда-то его нарисовал. Он опять притянул ее к себе и поцеловал в висок. - У тебя сонный вид. Спи. Спи, пока я не разбудил тебя.
Джачинта Марроне: Сонная и умиротворенная. Утром она по-настоящему оценит сказанное и еще раз удивится случившемуся с ней, но сейчас Джачинта не нашлась, что ответить на нежданную щедрость и только смущенно произнесла: - Спасибо. Благодарно уткнувшись в плечо любовника, она вдохнула ставший уже знакомым запах и уже в полудреме прошептала: - Вам не придется меня долго будить, я очень чутко сплю, Ваша светлость. Эпизод завершен.
полная версия страницы