Форум » Regnum terrenum. Aeterna historia » Будь ближе к народу, но не опускайся до него. 9 апреля 1495 года » Ответить
Будь ближе к народу, но не опускайся до него. 9 апреля 1495 года
Никколо Макиавелли:
Ответов - 19
Никколо Макиавелли: По большому счету работа и жизнь на посту государственного секретаря не так уж интересна и как правило занудна. Подходят к своему окончанию пышные пиры, гости разъезжаются по домам, гаснут свечи, смолкает музыка, а на смену веселью приходит рутина, превращающая дни в бесконечную не запоминающуюся серую пелену. Отчеты, письма, встречи, донесения, прошения... Кажется, что всего этого слишком много для одного человека, но Никколо отлично справляется с этой работой, так что трудно представить кого-нибудь другого на его месте. Время шло так же, как шла своим чередом работа флорентийского посольства в Риме. Прошло уже больше двух месяцев с тех пор, как молодой человек в последний раз говорил с Чезаре Борджиа. Сын Папы Римского, как то и планировалось, оставил город, присоединившись к армии франков. Не по своей воле, само собой. Интересно, юный кардинал последовал его совету? Хотел бы он это знать. Никколо заглянул в опустевшую кружку и кивком головы подал знак трактирщику налить ему еще. Трактирщик просьбу заметил, но никак на нее не отреагировал. Возможно потому, что был слишком занят обслуживанием шумной компании гуляк, но скорее всего просто знал, что у флорентийца как обычно не шибко густо с деньгами и если тот будет пить, то исключительно в долг. - Поганец, - буркнул Никколо, соскребая шкварки со дна горшка, в котором ему подали ужин, но второй раз просить налить ему не стал. У него действительно было не густо с деньгами. При столь, казалось бы, почетном посте, он не мог позволить на свое жалование даже слуги. Молодой человек снова вернулся мыслями к юному кардиналу Борджиа. Интересно, вернется ли он вообще живым из этого путешествия?
Cesare Borgia: Ему удалось. Все получилось. И даже более того. Подумать только. Сердце билось уже где-то в горле - от затяжной изматывающей скачки, от погони, которой так блестяще избежал, от волнения и от дикой радости. Он снова здесь, снова в сердце мира, и никто ему не помешает снова принять живейшее участие во всех его делах! Но, пожалуй, стоило успокоиться, прежде чем устраивать отцу сюрприз. Иначе Чезаре опасался, что не сможет сказать ничего внятного - только будет, как маленький ребенок, восторженно гугукать, разводить руками и дергать полы отцовских одежд. Определенно, сердце стоит вернуть на место хорошим глотком вина, утрясти все мысли в голове, и только потом продолжить путь. Коня Чезаре оставил заботам слуги, капюшона снимать не стал. Впрочем, он не опасался, что в этой харчевне его признают - юный кардинал если и посещал подобного рода места, то более злачные. Подавальщица сначала не особенно заинтересовалась новым гостем, даже гневно обернулась после смачного шлепка по ягодице, но, наметанным глазам уловив блеск зажатой между пальцев монеты, сразу подобрела. Все так же из-под капюшона, молодой человек осмотрелся. Люди его образа жизни не могу позволить себе садиться спиной к открытым дверям, посторонним людям, и ходить, не оглядываясь. Некоторое время его глаза равнодушно скользили по лицам посетителей, пока внезапно не споткнулись об одно знакомое. Чезаре видел этого человека лишь раз в жизни, но, обладая отличной памятью на лица, ни на секунду не усомнился в том, кто перед ним. "Пожалуй, это хороший знак." Молодому человеку понравилась его первая и единственная беседа с Никколло Макиавелли, и Чезаре был действительно рад его видеть. Нет, он решительно не мог сдержаться и не позволить себе эту маленькую шалость. Все равно скоро весь Рим узнает, что кардинал Валенскийский вернулся. Перехватив у подавальщицы кувшин с вином, юноша устремился к столу, за которым сидел Макиавелли, грохнулся на скамью и жахнул кувшином о столешницу, чуть не разбив его. - Вечерок нынче - само очарование, Вы не находите? - Он чуть приподнял капюшон, так, чтобы его лицо мог видеть собеседник, но только он один.
Никколо Макиавелли: Никколо аж подскочил на лавке, когда его меланхоличное одиночество разрушили столь неожиданным образом. Молодой человек никогда не был брюзгой и никогда не был против присоединиться к компании рыбаков или пастухов, так что если и был чем ошеломлен, то только внезапным появлением незнакомца. - Как бы не было дождя, - привычно отозвался Макиавелли, взглянул на своего собеседника, да так и оставил рот открытым от удивления. Внешность могла обмануть, но этот голос он узнал бы даже после многих лет. Можно было подумать, что его мысли каким-то невероятным образом обрели плоть, потому что прямо перед ним сидел молодой кардинал Валенскийский. - Боже мой, - Никколо весь подался вперед, в полутьме корчмы пытаясь лучше разглядеть лицо Чезаре. - Мои глаза меня не обманывают и это действительно вы? Но...как? В смысле, каким образом? Странно, но в первую очередь его интересовало как Чезаре удалось улизнуть от франков, а не то, каким образом тому вообще удалось выжить. Почему-то, вопреки расхожим слухам, в невозможности последнего Никколо сомневался меньше всего. Вдоволь разглядев физиономию Чезаре Борджиа, затем весь его костюм, и сделав для себя некоторые выводы, секретарь республики наконец позволил себе выпрямиться и расслабиться. Наверное, все же, не стоило привлекать к своим персонам лишнего внимания. В то же время его охватило невыразимое чувство гордости. Похоже, он первый в Риме, кто узнал о возвращении сына понтифика.
Cesare Borgia: - Та-даамм! - Чезаре голосом изобразил звук торжественных фанфар. Впрочем, затем он снова натянул капюшон пониже и наклонился к Макиавелли, опершись локтями о стол. Все-таки в Риме многие знали его в лицо. Зато лучше места, чем кабак, для секретных бесед не найти. Удобнее всего прятаться в толпе, ровно так же и твой голос без труда затеряется среди десятков других. - Ооо, мессер, это захватывающая история, скажу без ложной скромности. - Юноша налил вина себе и, не спрашивая разрешения, подлил Никколо. - Там есть все, что так любят книгочеи - погони, немножко крови, кража секретjavascript:f3('002');ных документов. Но, мне кажется, я сделал это вовремя, ведь так? Полагаю, отец в мое отсутствие не терял времени. По крайней мере, так я счел по слухам, которые долетали до меня. Смею надеяться, что своим прибытием я развязал Его Величеству руки. Чезаре не собирался запираться, но и торопливо выкладывать историю своего побега от франков не хотел. Такой собеседник, как Макиавелли, на взгляд молодого человека, был достоин обстоятельного рассказа. И все же сначала ему хотелось хоть немного разведать, как обстоят дела в Риме. - Ну же, приласкайте мое самолюбие, скажите, что я и правда ко времени. - Очаровательно улыбнулся Чезаре. - И тогда, пожалуй, можно будет выпить за удачное завершение моего путешествия и нашу случайную, но от этого не менее приятную встречу.
Никколо Макиавелли: Для Никколо потребовалось немного времени, чтобы взять себя в руки и придти в себя от неожиданной встречи. Он был восхищен и находился в крайней степени душевного возбуждения. Ему хотелось завалить Чезаре вопросами. Сотней, тысячью вопросов, и наверняка Чезаре сам с удовольствием ответит ему на все, но всему свое время. - На мой взгляд "ко времени" - это еще мягко сказано, - молодой человек постарался, чтобы голос его звучал как можно ровнее. Бессмысленная затея. Вопреки всем стараниям его выдавал лихорадочный блеск в глазах, который всегда появлялся, стоило Никколо оказаться рядом с чем-нибудь, что захватывало его интерес. Неважно, будь то книга или человек. - Вы появились в самое лучшее время. Лучшее для вас, я имею в виду, - секретарь судорожно сомкнул пальцы на кружке с вином. - Наиболее выгодное положение, когда противники еще не ведают о вашем возвращении, а это значит расслабленны и открыты для точного удара. Никколо внутренне одернул себя поняв, что кажется раскрылся слишком рано. Впрочем, глупо было бы полагать, что у такого человека как Чезаре в Риме нет врагов. Да у Борджия просто по определению не может не быть врагов! - Или как там это называется в фехтовании? - он улыбнулся, расслабил плечи и сделал несколько жадных глотков, не сводя глаз с кардинала. Чезаре и сам обо всем этом прекрасно догадывался, вот только на войну без оружия не ходят. Несколько месяцев он был в полной изоляции о происходящем в Риме и теперь тоже страдал от жажды знаний. В этом они с Никколо были похожи. И так уж сложилось, что по удивительной случайности именно Макиавелли мог без проблем обеспечить его всй нужной информацией. - И верно, ваш отец без дела не сидел, - придав своему голосу важную тягучесть, молодой человек многозначительно вскинул одну бровь. - Всем нам очень надоели франки. Как мы знаем, Карл занял Неаполь, но все по тем же слухам уже собирается покинуть королевство. Говорят, среди его солдат распространяются болезни. Может быть он оставит в Неаполе кого-нибудь из своих командиров или придворных, но долго ли продержится там их власть без короля? А тем временем Карлу предстоит долгая обратная дорога домой с уставшей больной армией, по разграбленным землям... Никколо вдруг отвлекся, нагнулся из-за стола и ухватил за передник пробегавшего мимо хозяина корчмы. - Эй, в твоем гадюшнике еще осталась приличная еда? Неси ее сюда живо! Хозяин одарил Макиавелли недоверчивым взглядом, затем еще более недоверчиво посмотрел на его собеседника, лицо которого скрывал плащ, что-то буркнул и скрылся среди народа. Тем не менее очень скоро на стол перед флорентийским секретарем и кардиналом поставили дымящиеся тарелки с кашей, хлеб и сыр. - Самое время поквитаться с паршивым карликом за всё.
Cesare Borgia: О да, еда была бы весьма кстати. Из-за погони, от которой все же изрядное время не удавалось оторваться, и дальнейшего мандража, Чезаре уже и забыл, когда в последний раз нормально ел, не в седле. Желудок тут же выдал весьма музыкальную руладу и, чтобы дожидаться ужина было не так мучительно, молодой человек активно вклинился в беседу. - Болезни, как вы тонко и в общем смысли выразились. - Ехидно усмехнулся юноша. - Я скажу прямее: скоро у Карла будет армия сифилитиков. Смотреть надо, куда присовываешь. Готов поспорить, что король оставит в Неаполе д'Обиньи. Мне же, не буду скрывать, интереснее всего узнать, кто будет встречать франков на обратном пути, и где. Я могу лишь догадываться, а вот вы, добрый друг, наверняка все знаете точно. Давайте я попробую угадать, а вы скажете, горячо или холодно. Сдается мне, Милан и Венеция теперь наши друзья, хоть в это и сложно поверить. Молодой человек был уверен, что Макиавелли сможет рассказать ему много не то что интересного - крайне полезного. Но так же он понимал, что за все надо платить. Не деньгами, но ответной услугой в качестве полезных сведений. - А что бы Вы, мессер, желали узнать о печальных днях моего пребывания в плену у французов? Могу рассказать что-нибудь захватывающее, но бесполезное, например, о том, как чуть не убил короля Франции, и мне за это ничего не было. Могу полезное, но скучное, о том, как устроена французская армия и в чем ее чаяния. Впрочем, если постараюсь, то смогу припомнить нечто и захватывающее, и полезное. Но на это вы должны будете мне ответить такой же историей.
Никколо Макиавелли: Никколо кусал губы от любопытства и невозможности получить сразу все ответы на все свои вопросы. - Сфорца понял, что был неправ, - флорентийский секретарь медленно потягивал вино и злорадно улыбался. - Понял, что Карлу для удовлетворения своих амбиций одного Неаполя может быть мало. Венеция тоже трясется за свои кошельки. Тут даже гадать не стоит, мессер. А вот что действительно интересно, - Никколо перегнулся через стол, так что его лицо оказалось в непосредственной близости с лицом Чезаре. - Говорят, что Фердинанд Арагонский и германский король также готовы поддержать вашего отца. А еще есть испанцы, которые франков тоже не любят... Так что Карла ждет горячий прием. Молодой человек выпрямился и подвинув к себе плошку с кашей принялся жадно есть. При своей худобе аппетит Никколо имел зверский и почти всегда был голоден, даже если не показывал того. Наверное сказывалось полуголодное детство. - Предсказуемо, но вы правы. В это трудно поверить. Само собой эта дружба ненадолго. Заклятые враги временно сплотились против врага общего и куда более сильного. Как только опасность минует, они ту же разбегутся и примутся как и прежде рычать друг на друга каждый из своей норы. Макиавелли ел и говорил одновременно, так что крошки сыпались на стол и на одежду. - Пока неизвестно точно, кого назначат полководцем, но лично я бьюсь об заклад, что им будет Гонзага. Венецианцы очень хорошо о нем отзываются. Закончив трапезу молодой человек облизал ложку с двух сторон и отложил ее в сторону только тогда, когда убедился что на той ничего не осталось. - Как так вы чуть не убили короля? Что же вам помешало?
Cesare Borgia: - Никогда не сомневался в способности Его Святейшества уламывать людей. - Довольно улыбнулся Чезаре. - Надо же, какую мощную Лигу он собирает. Определенно, я вернулся вовремя. Принесли еще еды, и на некоторое время за столом воцарился тот прекрасный вид тишины, наполненной лишь звуками насыщения, тишины, которая не выглядит неловкой и не требует наполнения словами. Ни флорентийский секретарь, ни кардинал Валенсийский на аппетит не жаловались. - Ей-богу, какая отличная встреча! - Наконец, снова подал голос Чезаре, стукнув своей кружкой с вином о кружку Макиавелли. - Я надеюсь, она вещая. Приехать в город и встретиться с таким приятным, знающим и во всех отношениях полезным человеком - хороший знак. Надеюсь, все так и продолжится. - Гонзага... я слышал о нем. И, если верить услышанному, то выбор и правда хороший. Надо бы попробовать узнать, к какому времени случится генеральное сражение. На самом деле юноша, разумеется, желал бы не только знать о битве, но и стать хотя бы ее очевидцем, если не участником. Но, увы, в данном случае этим сладким фантазиям было суждено оставаться грезами. Молодой человек прекрасно понимал, настолько он сейчас нужен отцу, и что настало как раз то самое время, когда стоит засунуть собственные воинственные помыслы куда подальше и приносить пользу. Больше профита выйдет. - О, с королем вышло презабавно. - Охотно принялся рассказывать Чезаре. - Как-то на ночь глядя Его Величество соизволил позвать меня к себе в шатер и начал задавать всякие дурацкие вопросы с претензией на философствование. Мне это быстро надоело, и я предложил сыграть в кости. Благо, отпустить сей грех я могу, не отрываясь от игры. Играли на желания. Сначала я проиграл, и Его Величество изволили попросить показать какой-нибудь хитрый прием обращения с ножом, мол, мы, испанцы, этим славимся, и все такое прочее. Ну, я и показал. Вот столько отделяло острие моего клинка от его шеи. - Чезаре указал на ноготь мизинца. - Знаете, мессер... - Во взгляде юноши появилась мечтательность. - Иметь шанс убить короля и не сделать этого - пожалуй, доставляет даже больше удовольствия, чем просто убить того, кто тебя бесит.
Никколо Макиавелли: - Вещая, - с задумчивой мечтательностью повторил Никколо и даже прищурился от удовольствия, настолько ему нравилось слышать похвальбу в свой адрес. Как жаль, что как и всему хорошему на свете, этому чувству суждено было длиться недолго. Его следовало отбросить и сосредоточиться на более важных и серьезных вещах. - Не исключено, мессер. Никколо куда более по нраву было говорить с Чезаре как с человеком светским. При всем величии возложенного на него сана, такому яркому и живому юноше не к лицу было такое грузное обращение как "Ваше преосвященство". И каждый раз, когда чужое присутствие вынуждало соблюдать приличие - Макиавелли в душе кривился. Количество выпитого сегодня уже сделало движения молодого человека достаточно свободными, а тело податливо-мягким, так что Никколо не сдержался и рассмеялся над история про "убийство короля" громким отрывистым смехом. Впрочем, рассмешила его не столько глупая выходка короля, сколько выходка Чезаре. - И как же часто кардиналы выкидывают подобный фортель? Совершать грех и тут же его самому себе отпускать! Или до этого догадываются только самые смекалистые? Никколо снова выпил, все время мотая головой, будто не веря. - Представляю как расстроился бы Святой Отец, - утирая губы рукавом добавил секретарь. - Объединить угрозами, взятками и обещаниями стольких готовых разодрать друг другу глотки людей под своим знаменем и узнать, что его сын уже выполнил всю работу! Вот так шутка!
Cesare Borgia: Чезаре охотно рассмеялся вместе с Никколо. Эх, все-таки не хватало ему подобного человека в своем окружении. Были люди умные, были обаятельные, были наделенные всякими прочими достоинствами, были те, кто любил его - но не было человека, с которым было так легко вести и беседу и (возможно, в будущем, кто знает) дела. Они отлично сошлись и стали понимать друг друга чуть ли не с полуслова, считай, со второй встречи, а это чего-то да стоило. Молодой человек, конечно, был реалистом и понимал, что Макиавелли может испытывать сколько угодно симпатии к кардинальскому сыну, но Флоренцию не оставит. Политика, выгода - это все, конечно, важно, но Чезаре считал более значим другое. Он неплохо чувствовал людей, и отлично видел: молодой секретарь, как ни крути, плоть от плоти, дух от духа этого занятного города. Впрочем, если нельзя обзавестись приспешником, ничто по-прежнему не мешает попробовать найти в нем союзника. - Мне думается, большинство именно ради этого в кардиналы и идет. Как говорится, сам пошутил, сам посмеялся, сам согрешил, сам себе грех отпустил. Чезаре подлил себе еще вина, сделал щедрый глоток и продолжил. - Я сейчас скажу еще одно богохульство, уж извините, но если бы я таки пырнул Его Величество, то охрана в следующий миг пырнула бы и меня. А я, о ужас, дорожу своей бастардовой шкурой ничуть не меньше, чем король франков - своей. И вообще... - юноша сыто потянулся. - Душно здесь. Как насчет прогуляться со мной по улицам вечного города, мессер? Меня многие считают злым человеком, а ведь на самом деле я как раз наоборот, очень люблю заводить друзей. С этими словами молодой человек поднялся из-за стола и поклонился Макиавелли в полушутливом пригласительном жесте.
Никколо Макиавелли: Никколо улыбнулся Чезаре не размыкая губ. Если бы он мог прочесть мысли юноши сидящего напротив, то несомненно тут же ответил взаимностью на такое внимание к своей скромной персоне. - Вы не боитесь гулять ро городу в такое время? - спросил молодой человек, намека на то, что время было уже позднее и день подходил к своему завершению. Впрочем, не смотря на собственные опасения, Никколо тут же поднялся со своего места и сделал шаг в сторону. Ступить дальше ему помешал трактирщик, выросший перед словно бы из-под земли. Низенький, пузатый, с блестящей от сала лысиной, он смотрел на Никколо неодобрительно из-под кустистых бровей ожидая, по-видимому, оплаты за еду и питье. - Знаете, - глядя в упор на трактирщика обратился Никколо к Чезаре. - Я убежден, что все без исключения люди от природы злы и жестоки. Секретарь с горечью высыпал на стол жалкие остатки своего жалования. - А добрые дела они творят только из желания заслужить одобрение либо у общества, либо у Бога. Сказанное легко сошло бы за очередное богохульство, но трактирщик изящества мысли секретаря не оценил, сгреб со стола монеты и удалился, не одарив на прощание ни Никколо, ни его собеседника даже взглядом. - Невежа... - не остался в долгу молодой человек и еле удержался от того, чтобы не погрозить вслед трактирщику кулаком. Испытывая непреодолимое желание как можно скорее покинуть это негостеприимное место, он зашагал к выходу расталкивая локтями толпу. - Пойдемте, мессер. Мне здесь больше тоже не нравится. Жалкое местечко, которым заправляют такие же жалкие пройдохи. Дай им волю и они даже самого достойного человека выпотрошат как рыбу.
Cesare Borgia: Чезаре посмотрел на Макиавелли немного снисходительно. - Помилуйте, я столько дней прожил среди франков. Уж римлян я теперь точно бояться не буду. Идемте, дорогой мой, поверьте, у меня есть весомое основание для того, чтобы быть уверенным в собственной безопасности. За годы знакомства с Микелетто Чезаре привык полностью доверять его навыкам и умению появляться в нужном месте в нужное время. Наверняка он и сейчас где-то неподалеку. К тому же, в крайнем случае он и сам сможет за себя постоять. - Какой вы, право, пессимист. Я попробую вас переубедить. Вот я, к примеру, от природу вовсе не злой человек. Мир меня все испытывает, а я все держусь, не теряя вкуса к жизни. Правда, мне приходится думать о стольких делах сразу, что иногда я делаюсь забывчив. Вот сейчас, например, совсем забыл подкинуть пару монет трактирщику. Но так неохота возвращаться... давайте лучше поступим так: просто возьмите, и мы в рассчете. Чезаре вложил свой кошелек в руку Николло. Там было не так много денег, чтобы это походило на подкуп, но все же явно больше, чем Макиавелли заплатил трактирщику. - Ну что, смог я повысить вашу веру в человечество, друг мой? Я, знаете ли, вообще, этот, как бишь его... модное слово какое-то... ах да, гуманист! Я считаю, что человек творит любые свои дела прежде всего желая заслужить одобрение у себя самого. Человек - центр мира! Чезаре снова рассмеялся и, положив руку на плечо собеседнику, увлек его вслед за собой.
Никколо Макиавелли: На заверение Чезаре в том, что ему нечего бояться на улицах Рима Никколо ответил вежливой ничего незначащей улыбкой. Слова сына понтифика не были похожи на пустое бахвальство. Во всяком случае движимый каким-то особым чутьем, Макиавелли был склонен верить своему спутнику. - Я предпочитаю называть себя реалистом, - вежливо поправил он Чезаре, принимая из его рук мешочек с деньгами и привычным движением пытаясь определить количество монет в нем исходя из веса. Почуяв, что денег там более чем достаточно, чтобы покрыть расходы, Никколо быстро убрал кошель. Не стоило, конечно, принимать эти монеты в столь людном месте, но и отказываться было жалко. Одной гордостью сыт не будешь. - Этот термин я сам придумал и сводится он к тому, что я предпочитаю смотреть и видеть вещи такими, какие они созданы изначально. Без иллюзий, фантазий и устоявшегося мнения. Никколо пожал плечами. Интересно, поймет ли его Чезаре на этот раз? Пока что с этим проблем не возникало и секретарь республики уже не раз ловил себя на том, что восхищается необычайно живым складом ума юноши. Все больше Никколо отдавал себе отчет в том, что хочет как можно больше времени проводить в его компании, а потому горячо жаждал расположить к себе молодого кардинала и произвести впечатление исключительно положительное, а рука приобнявшая его за плечо красноречиво намекала на то, что это ему в некоторое степени уже удалось. - Я верю в человечество так же сильно, как верю в то, что вода мокрая, а огонь горячий. И если уж на то пошло, то принципы мои вовсе не противоречат гуманизму. Декамерон до сих пор остается моей любимой книгой. Никколо посмотрел вперед и снова улыбнулся, но на этот раз куда более веселее чем прежде. Раньше бы он не отважился на подобные прогулки, но сейчас, рядом с его новым-старым знакомым чувствовал в себе небывалый прилив уверенности. - Куда же мы пойдем?
Cesare Borgia: - Ну, сколько людей, столько и мнений. Вы - реалист, я - гуманист. Наверное, это все потому, что вы - умный, а я - красивый. Ладно, я шучу, мой друг, шучу. - Подтверждая свои слова, Чезаре заразительно рассмеялся. - Вы тоже очень даже ничего. Впрочем, если говорить серьезно, то ваша точка зрения на мир и людей действительно кажется мне куда более жизненной. А "Декамерон" - чудесная книга. У вас какая любимая новелла? Юноша поймал себя на мысли, что толком не знает, как ответить на вопрос Никколо. И правда, куда бы им пойти? В родные пенаты пока что не хотелось. Там сразу придется заниматься делами, и чудный вечер мгновенно будет закончен. Нет, надо придумать что-нибудь поинтереснее. - Ну а вы куда желали бы пойти, мой добрый друг? Признаюсь честно, последние недели я сначала был не волен ходить, куда хочется, потом мне, наоборот, пришлось как можно быстрее убегать в одном конкретном направлении и ни о чем другом не думать. Так что теперь я получаю небывалое удовольствие просто от того, что я могу ходить где хочу, как хочу, с какой угодно скоростью. Но я вполне рассматриваю вариант навестить сегодня, к примеру, каких-нибудь дам, приятных во всех отношениях. Только надо припомнить, какие из них лучше держат язык за зубами. Прогулка продолжалась. Чезаре был вполне искренен в своих словах - ему доставлял удовольствие сам процесс прогулки по городу, где он чувствовал себя хозяином. - Что же касается человечества и его места в этом бренном мире, мне кажется, что, слава Богу, все тут уравновешено. На каждую резню найдется по красивой картине. На каждого Чезаре Борджиа - Никколо Макиавелли. - И он еще раз похлопал своего спутника по плечу. - Мне кажется, что если нас и запомнят потомки, то одинаково хорошо.
Никколо Макиавелли: Никколо почувствовал, что краснеет, и пораженный одним этим фактом даже забыл ответить Чезаре на вопрос про "Декамерон". Обычно любые замечания в сторону своей внешности, даже похвалу, он воспринимал в штыки и отвечал на них как-нибудь язвительно, а тут в первый пожалуй раз не почувствовал отвращения. И хотя он был больше чем уверен, что юноши говорит несерьезно, тем не менее испытал удовольствие. Он просто умеет говорить то, что люди хотят услышать. - Вы, молоды, жаждете веселья и лучше знаете город, - Никколо посмотрел на Чезаре, хитро улыбнулся и казалось сейчас вот-вот подмигнет ему. - А я не имею ничего против домов с веселыми девицами. В гробу видал я все эти нелепые запреты, наложенные безумным монахом и всех тех, кто этим запретам следует. По мне так меньший грех совершает тот, кто открыто идет к шлюхе, а не тот, кто утром осуждает сластолюбцев, а вечером сам втихаря крадется в бордель. Секретарь хмыкнул и горделиво вытянул вперед острый подбородок. Кто другой на его месте несомненно остерегся бы пускаться в подобные авантюры, но Никколо чувствовал себя вольготно и не спешил выказывать опасения быть застигнутым врасплох в неподходящей компании. Последнее замечание Чезаре заставило Никколо ухмыльнуться. Остаться в умах людей спустя столетия, как Тит Ливий, как Плиний или как Гай Юлий Цезарь. Да, было бы вовсе недурно. - У вас немало шансов остаться в умах людей. Вашего великого тезку Рим помнит до сих пор. Что же до меня....Уж скорее площадь Синьории украсят моей статуей!
Cesare Borgia: - Даже сын Божий состоял в дружбе с проституткой! - горячо поддержал обмен полушутливыми богохульствами Чезаре. - Куда уж нам, слабым грешникам. Будет равняться на истинного Бога, а не на всяких там его якобы пророков. К тому же. - Юноша важно поднял палец, приобретая вид доктора богословских наук за кафедрой. - У Бога нынче один наместник на земле, и по счастливой случайности наместник этот - еще и мой отец Так что о том, как стоит и не стоит жить, я точно знаю побольше чумазых монахов. Перестав кривляться, молодой человек снова рассмеялся и, опять схватив Никколо за локоть, резко свернул в маленький переулок, таща спутника за собой. - Я вспомнил одно отменное местечко, оно здесь совсем рядом. Большинство посетителей заходят туда с парадного входа, но для избранных по условному сигналу с балкона спускают веревочную лестницу. Вы когда-нибудь карабкались по такой? Впрочем, там совсем не высоко, при желании можно и на руках подтянуться. А самое главное, не нужно всех этих глупых придумок с масками и всем таким прочим. Что же касательно вас и площади Синьории, друг мой - кто знает, кто знает. Цезаря, конечно, помнят, но ведь не забыли и Сенеку... хотя что-то я грустный пример привел. Лучше уж как тот, который оливкой подавился, Эпикур, что ли? Все мы войдем в историю, если постараемся. А может, и поможем друг другу в этом. Последнюю фразу Чезаре сказал вроде бы все еще шутливо, но тем не менее подбавил в голос весомости. - Ну, вот мы и на месте. Та-а-ак, нам нужно три камушка... раз, два, три... - Юноша кинул все три в окно с определенными интервалами. Ставни почти тут же распахнулись, правда, показалось не милое девичье личико, а рожа вида весьма разбойничьего, молчаливая, но всем своим видом вопрошающая "чего надо?" - Не узнаешь меня, Жиано? Совсем забыл старого приятеля? Рожа звучно поперхнулась и наконец подала голос. - Ваше П-п... - впрочем, в этом доме все явно понимали правильно. Образина умолкла и скрылась. Спустя еще пару мгновений на балкон выпорхнуло создание вида куда более приятного, на вид лет шестнадцати, не более, и довольно-таки скудно одетое для весны. - Любимый, ты жив! Ты и друга привел! Сию минуту! - Лица прелестницы было пока не разглядеть в сумерках, однако голосок ворковал многообещающе. - В следующий миг с балкона и правда спустили веревочную лестницу. - Полезете первым, или предоставите мне прощупать почву, мессер? - Чезаре куртуазно раскланялся перед Макиавелли.
Никколо Макиавелли: Никколо вдруг очень остро ощутил себя не в своей тарелке. Ей богу, все его прежние проделки, которыми он так любил дразнить почтенных флорентийских мужей, казались сейчас невинными шалостями, по сравнению с тем, что происходило здесь и сейчас. Он стоял посреди узкого пропахшего мочой и помоями переулка с задранной вверх головой и пялился широко раззявив рот на совсем юную, но без сомнения далеко не невинную девушку, в компании которой ему предстояло очутиться. Когда перед его носом свесилась веревочная лестница, Никколо очень глупо на нее уставился, будто не догадывался о ее назначении и вообще в первые видел. Чезаре творил невероятные вещи. Конечно, невероятными они были только с точки зрения Никколо, которому ни за что бы не взбрело в голову проникать в бордель столь изощренным способом. Для Чезаре Борджия влезать по веревке на балкон, судя по всему, то было в порядке вещей. Но разве не мечтал о том же Никколо, вчитываясь в жизнеописания величайших героев древности? Разве восхищаясь их силой, отвагой и находчивостью он не воображал себя столь же сильным, отважным и смелым? Только одно дело мечтать, и другое - быть. Флорентийский секретарь прочистил горло и не желая показывать охвативших душу сомнений взялся за хлипкую лестницу. Неужели она выдержит меня? Если оборвется, то падать не далеко, вряд ли я разобьюсь насмерть, сомнительно даже, что что-то сломаю, но обидно и неловко точно будет. - "Щупать почву" - самое безобидное, чем приходится заниматься в эти смутные дни, - вздохнул Никколо, поставил ногу в веревочку петлю и подтянулся. Усилие далось ему с великим трудом, так что в конце своего пути он порядком запыхался и вспотел. У самого балкона его подхватили чьи-то сильные руки и буквально втащили наверх. Пытаясь унять дрожь в нога, Никколо огляделся и в первую очередь столкнулся лицом к лицу с неприятным громилой. Молодой человек быстро улыбнулся молчаливому Жиано, затем покрутил головой и отыскав взглядом прелестную девчушку, улыбнулся и ей. - Могу вас заверить, что здесь не поджидает в засаде полк французских солдат, - Никколо перегнулся через балконную ограду и помахал Чезаре. Забирайтесь смело!
Cesare Borgia: Чезаре уже не раз и не два приходилось проделывать сей веревочный путь, и потому через несколько мгновений он уже стоял рядом с Макиавелли. Юноша хотел было в тот своему собутыльник, собеседнику и сообщнику, но ему не дал этого сделать настоящий вихрь из объятий и поцелуев, в который превратилась юная куртизанка. - Как мы все переживали за тебя! Но я не боялась, ты не подумай. Я же знаю, что эти французишки не способны тебе хоть как-то навредить. - Ну, ну, Лаура, надо помнить о гостеприимстве, я ведь сегодня не один. - Чезаре немного покружил девицу, обхватив ее за талию, но потом все же поставил на ноги. - Позволь представить тебе моего друга, мессера Никколо Макиаелли. Он очень ученый и во всех отношениях приятный человек. - Рада знакомства, мессер Никколо, я и без всяких там представлений вижу, что вы душка. - Лаура послала Макиавелли воздушный поцелуй. - У меня здесь есть подруга Клариче, она умеет и по латыни, и по-гречески, и по-арамейски... - При всех статях и талантах Клариче, ее истинное мастерство раскрывается в иной сфере. - Чезаре недвусмысленно пошевелил языком за щекой. - Если вам нравятся пышные брюнетки, то давайте позовем Клариче, почему нет. Ладно, это все можно обсудить и в процессе, пойдемте что ли внутрь. А хотя нет, постойте, сейчас я покажу вам тот самый трюк, о котором рассказывал. Встав посреди балкона, юноша вдруг принял позу самую что ни на есть чинную и размашисто осенил крестными знамениями всех присутствующих. - Прощаю вам, дети мои, все грехи, какие нужно. А вот теперь можно и продолжать с чистым сердцем! Одной рукой обнимая девушку, другой подхватив под локоть Макиавелли, Чезаре увлек их обоих внутрь.
Verba volant: - Дык мне еще третьего дня грехи отпустили, - сипло хохотнул Жиано. От ухмылки его рожа вряд ли стала приветливей, но оставшиеся без дела девицы с готовностью похватили шутку, воспевая благочестие самого привратника, да и себя не забывая. Послушать, так не в дом любви привел Чезаре Борджиа своего спутника, а едва ли не в монастырь, вот только наряды монашек были более чем откровенные, а от непристойности жестов поперхнулся бы даже языческий идол. - Довольно, девочки, повеселились и за дело! - обладательница самой пышной фигуры потянулась и сладко зевнула, сразу стало ясно, кто здесь главный. - И чтобы из каждой спальни сегодня неслось "О, боже!". Приду - проверю. Жизнь в веселом доме, взбаламученная визитом папского сына, вновь потекла своим чередом. Эпизод завершен.
полная версия страницы