Форум » Regnum terrenum. Aeterna historia » А кость, замечу я, честнее игрока... 04 февраля 1495. Дорога на Неаполь » Ответить
А кость, замечу я, честнее игрока... 04 февраля 1495. Дорога на Неаполь
Карл VIII:
Ответов - 28, стр:
1 2 All
Карл VIII: Дорога триумфатора, ведущая в Неаполь, мало чем отличалась от остальных дорог итальянской кампании. Осенняя распутица, приведшая в Рим, готова была вот-вот смениться распутицей весенней, влекущей далее, в Неаполь. За извечным недостатком средств, жалование войскам было задержано, что побуждало всех и вся зачищать встречающиеся поселения до последнего гуся, тут же отправляемого на дворянский стол и до последнего медяка, тут же пропиваемого ближайшим солдатским старшиною. В путь франки пустились нарядными, и с первого же дня Карл VIII, благословленный на владение неапольским королевством, предпочел богатое платье военному облачению. Ехал он, впрочем, верхом. Статный белый жеребец, замена любимой боевой кобыле, которую неизменно навещал поутру, должен был оттенять величие цезаря, несшего населению освобождение от гнета местного правления. Но и верховым король больше предавался удовольствию, чем делам войсковым и государственным. Сопровождаемый услужливой челядью, он то и дело пил и закусывал, седла не покидая, а потакая нервному своему нетерпению и желанию, как можно скорее достигнуть побережья, и останавливалась армия только к ночи, изматывая и конных, и пеших долгими переходами. Февраль задувал в королевский шатер, и два камергера, поздним вечером деля его пологом надвое, торопились создать максимальные удобства ожидаемому после ужина повелителю: то и дело ворошили угли жаровни, прогревая подушки, следя, чтобы дрожащее пламя светильников раньше времени не наполнило излишним чадом теплеющий воздух над ложем. Карл вошел с лицом, по обыкновению, недовольным. Кивнул одному, отослал за какой-то мелочью другого. Будучи неизменно вежлив со свитой, не сдерживал придирки и капризы, особенно, как говаривали приближенные, если приходилось терпеть некоторое воздержание. Женщин же во франкском обозе нынче не водилось, а спешное продвижение войска мешало задержаться где-либо на пару-тройку дней, дабы удовлетворить королевский аппетит. Итак, Карл, мял и крутил свои пальцы, убеждая себя, что скука и тоска его вызвана усталостью, а нежелание немедленно лечь в постель – интересом к жизни, что, впрочем, было вполне объяснимо, ибо необремененный дельным размышлением мозг так и искал, чем бы, за исключением вопросов стратегических (считай – монарших обязанностей) развлечь себя в отсутствие развлечений плотских. - Клод, будьте любезны… - Начал он с приблизившегося свитского, готового переодеть Его высочество ко сну, и отстранил его руку, - …просите… Нет, поинтересуйтесь у Его преосвященства, кардинала, нас сопровождающего, не утомил ли его день и не нарушу ли обет его благочестия, если уделю ему час беседы? Этой любезностью облек король приказ немедленно привлечь к нему данного домом Борджиа заложника, который, однако, вот уже три дня пути держал себя, чуть ли не равным франкийскому государю, возбуждая своей наглостью любопытство последнего. Карл терпел присутствие этого человека, находящегося под присмотром французских дворян, и пленником себя не считающим; не обсуждал то, что передавали придворные, торопливо доставляя сплетни; вспоминал и обдумывал резню на площади, когда кардинал проявил себя с жестокостью, от жречества не ожидаемой – настало время познакомиться поближе, поскольку ни все возрастающий интерес к этой персоне, ни мстительность будущего владыки Неаполя покоя ему не давали. - Андре! Поставите сюда… - Карл указал на небольшой столик, инкрустированный красным деревом и перламутром, изящную вещицу, служившую в походе с честью, и сам выбрал тонкогорлый медный кувшинчик с бордо среди приготовленных для его уединенного отдыха. – Приготовьте нам перекусить, и чтоб никто не беспокоил… Рассеянно следя за суетой, король присел на край неразобранной постели, затем откинулся дальше, на подушки, пристроив сапоги на краю – заботливый камергер тотчас подскочил, очистить грязь с подошв…
Cesare Borgia: Сцены разорения итальянской земли французскими захватчиками никоим образом не трогали сердце Чезаре. Во-первых, он отлично понимал, что, как и почему бывает на войне. Будь он на месте Карла, скорее всего, поступал бы так же. Разумеется, юноша, когда думал так, имел в виду не корону, а статус главы войска в захваченной стране. О боевой славе он всегда мечтал больше всего. Во-вторых, громкие слова, такие как "родина" или "отчизна" Чезаре использовал, только когда это требовалось, а не наедине с собой. Мог ли он хоть одно место на земле назвать своей родиной? Конкретное - пожалуй нет. Где семья, там и родина. А Италия... там Медичи, тут Сфорца, Флоренция под властью Савонаролы, их всех уж точно не назовешь возлюбленными соплеменниками. Тем более, каждый и так норовит чуть что напоминать об испанском происхождении Борджиа. Итальянцы всегда отлично справлялись и сами, когда дело касалось междоусобиц, так почему бы и королю Франции не пристроиться? По Риму юноша тосковал, но не столько по людям, сколько по важным делам и событиям, которые он там оставил. Впрочем, план, толчок для развития которого так вовремя дал мессер Макиавелли, не давал впадать в уныние. К тому же, Чезаре все никак не мог отделаться от настойчивого желания продолжить пусть аккуратно, но все же испытывать терпение французов. Признаться честно, после сцены на площади он был готов к более чем холодному приему. Однако же не случилось, по всем меркам молодой человек продолжал оставаться довольно-таки почетным заложником, и это, конечно, делало короля франков весьма занятной фигурой в его глазах. Поэтому, когда от Его Величества Карла пришел слуга с просьбой о встрече, Чезаре даже не попытался скрыть воодушевление. Иногда свой интерес к тем или иным вещам нужно скрывать, но сейчас такой необходимости не было. К тому же, на самом деле никакого выбора ему тоже не предоставлялось. На словах-то оно, конечно, просьба, но королям не отказывают. Войдя в шатер, Чезаре поклонился, как полагается, и застыл в ожидании. В дорожной одежде он походил на кого угодно, но не на духовное лицо.
Карл VIII: Вошедшему Карл кивнул в пол-оборота, будто задумавшись, будто чем-то занят. Жестом отослал слугу, приглашающее указал на место возле низкого столика – все молча, не находя для молодого человека слов приветствия, не то не считая его приход важным для себя, не то собираясь разразиться гневом… хотя чего уж гневаться, дело прошлое… Он поднял на отпрыска семейства Борджиа словно вылинявшие от усталости глаза: парень выглядел просто, даже скромно, как и подобает низкому его статусу, как и следует в дороге. Не иначе, как его посетила редкостная для его семьи скромность, припудрившая на сей день честолюбие, что так и виделось королю в каждом его движении. Наконец, почувствовав, что пауза затянулась и отдает неуверенностью, а то и повышенным вниманием к заложнику, Карл спустил ноги с подушек: - Холодный вечер, Ваше преосвященство, даром, что весна…
Cesare Borgia: - Да, Ваше Величество, весной здесь бывает неуютно. - Одним из необходимейших талантов для человека, имеющего отношение к сильным мира сего, является умение бесконечно говорить о погоде. - Редко когда утром знаешь, какая погода будет вечером. Но когда начинается лето, все вспоминают о прохладных деньках с тоской и нежностью. Чезаре присел, раз уж предложили, и выдержал еще одну, на этот раз совсем небольшую, паузу, чтобы удостовериться, намерен ли Карл сам продолжить разговор, или же предоставляет это право "гостю". Судя по всему, короля франков едва ли можно было причислить к любителям поболтать. "Однако же, зачем-то он позвал меня сюда. Вряд ли чтобы сидеть и молча любоваться." Что ж, беседа так беседа. Язык у Чезаре был подвешен отлично, поговорить он любил, и любил бы еще сильнее, не будь необходимости так тщательно следить за своими словами. Впрочем, всегда можно найти темы, безопасные даже для сына кардинала и короля. - Благодарю за приглашение. Беседовать с королями доводится далеко не каждый день, я, к примеру, делаю это в первый раз. И это большая честь. "Скорее уж занятный опыт." - Юноша часто вел по два разговора одновременно. Один с собеседником, а другой с самим собой, отпуская всяческие комментарии. - Признаюсь честно, я не думал, что так будет, но я рад, что мне выдался шанс сопровождать Вас в этом путешествии. Мне так интересно все, что связано с воинским ремеслом, а Вы - великий полководец. Тут Чезаре снова умолк, во-первых, чтобы не переборщить с лестью (хотя касательно талантов Карла в ведении войны не особенно-то и погрешил против истины), а во-вторых, чтобы Его Величество не подумал, будто его заложник настолько явно занимается шпионажем и разнюхивает, что, да чего, да сколько в армии у франков. С другой стороны, полагать какой-либо другой расклад попросту глупо. Разумеется, Чезаре все примечает. Хотя увидеть французскую армию могли и все жители Рима, к примеру, тут папский сын как раз ничем не выделялся.
Карл VIII: Что малый далеко пойдет, если кто его прежде не остановит, было видно и до разговора. Слова же полились из него непринужденно и дерзко, но звучали отлично и Карл с удовольствием отметил, что не придется выискивать знакомые звуки в «чужом французском», на котором пыталось объясняться с ним италийское дворянство. Умело отцеженная доза лести его задела, но впечатление тут же сгладилось юношеской непосредственностью собеседника. То есть Карл, когда при сих словах косо взглянул на молодого человека, желал в душе, что бы так оно и было, как казалось, иначе парень был бы слишком, просто неправдоподобно искусен. Но он и так интересен… своей прямотой. - Полагаю, Ваше преосвященство, что шанс вам выпал вполне заслуженный. Воцарилась легкая пауза, во время которой король, по любому знаку лица или рук, надеялся понять, насколько ценит себя его собеседник, сам же указал ему на винный кувшинчик и сдобрил разговор каплей меда: - Мне, пожалуй, еще не доводилось беседовать со столь высоким чином церкви нашей в столь малоопытном возрасте, что, несомненно, характеризует вас довольно лестно. О том, как рано сам взошел на престол и как часто видел он юных военачальников и правителей, Карл промолчал. Этот цезарь, разумеется, был из той же когорты, и отец дал ему должность не из одного только родства, но… Чем же он ответит? Воинское ремесло его интересует, поди ж ты, не хочется мессы служить… Мелькнули мысли узнать мнение кардинала о франкийских пушках и победоносном рыцарстве, а также о преимуществах кадровой армии перед случайностями найма военных сил со стороны, но… Карл помедлил, поскольку видел перед собою любопытную молодость, и предпочел услышать вопросы.
Cesare Borgia: Чезаре широко улыбнулся, сочтя слова короля удачной шуткой. Что верно то верно, заслужил, и ничего не попишешь. После той яростной потасовки было бы странно ожидать от французов уступок, и заложник требовался соответствующий. Все понимали, что старшего сына Папа не отдаст - это не комильфо, как говорят все те же франки. Значит, и выбора не оставалось. - Сначала мне показалось, что Вы очень молчаливы, Ваше Величество. Но теперь я вижу, что это, напротив, редкое умение говорить меткими фразами. - Это уже ни на йоту не было лестью, юноша и правда очень ценил в людях остроумие. Мир смертных людей - и так не самое веселое место на свете, а если еще и бродить по нему с постной миной, этак легче сразу повеситься. - Если память мне не изменяет, можно даже стать королем в тринадцать лет. На фоне подобных событий кардинальская шапка на девятнадцатилетней голове не выглядит чем-то выдающимся. Меня характеризуют лестно другие мои качества, Ваше Величество. Раз уж предложили вина, от чего бы не выпить. О бокале Карла уж наверняка позаботились его слуги, так что Чезаре с чистой совестью налил себе, но пить пока не стал. Ему нравилось балансировать на грани между придворным этикетом и дерзостью, но именно не балансировать, а не падать в ту или иную сторону. Пусть Его Величество сначала сделает хотя бы глоток. Конечно, хотелось поговорить о многом с таким интересным собеседником, раз уж предоставился шанс. Но не будет же допытываться у целого короля о том, как сподручнее стрелять из пушки ядрами, соединенными цепью. Это тебе не обслуга лафета. А начнешь спрашивать, кого следует, еще вернее примут за шпиона. Поэтому приходилось продолжать искать какие-нибудь нейтральные темы. О погоде уже поговорили, теперь можно и о вине. - Итальянцы и французы все время спорят, чьи виноградники лучше. А как Вы находите наши вина, Ваше Величество? Сам Чезаре находил французские вина кисловатыми, но некоторые из них были так занятно кислы, что это, пожалуй, было весьма недурно.
Карл VIII: Юноша налил себе и перевел разговор на вино, по-прежнему приятно сочетая прямоту обращения с хорошими манерами, король салютовал ему бокалом: - Будем… признательны судьбе за шансы нам данные! Пригубив, он кивнул, определяя отменный вкус вина: - Местные вина чересчур сладки, на мой вкус, и этот странный обычай вымачивать в них такое количество фруктов, добавлять пряности… И крепость оставляет желать… Но есть некоторый сорт, что мне доставляют - хорош, - парой глотков подтвердил выбор и добавил, - …он терпкий немного. Маленький кусочек сыра сменил привкус вина, Карл пододвинул свой кубок вперед, побуждая собеседника поухаживать за ним: - Что до виноградников… То это же земля виновна: какова она, таковы и будут плоды, а не лучше или хуже – разными будут… как люди. – Он посмотрел юноше в лицо. – Как часто жалеете вы о своих плодах? О поступках… И жалеете ли? Перед ним сидел умный и смелый в речах молодой человек. Держался хорошо, без подобострастия, и дерзил в меру, что можно было объяснить нежеланием показать робость перед сильным мира сего, а то и привычку быть вблизи сильнейшего. Впервые Карл подумал, что такой сын – продолжение отцовских мыслей – и что он лишен судьбою подобного наследства. И тихонечко кольнуло под сердцем… Захотелось беседы темой повыше, чем вино и погода, захотелось испытать этот ум, способный скрасить королевский досуг. - А то и еще спрошу, - он улыбнулся, откинувшись на спинку стула, - Себя или Судьбу корите в неудаче? Нуте-с, господин, папский сын, давайте обсудим приватности жизнеустройства нашего…
Cesare Borgia: Чезаре подлил своему высокопоставленному собеседнику еще вина, постепенно осваиваясь в новой непривычной обстановке. Таково было счастливое свойство его характера - рано или поздно найти себе место в любом раскладе, каким бы странным и неприглядным он ни казался со стороны. Разумеется, со временем молодой человек планировал изменить положение дел, чтобы не приспосабливаться, а самому расставлять фигуры. Но для решения подобных вопросов всегда требуется время. Как говорится, сначала ты работаешь на авторитет, а потом авторитет на тебя. Спорить о винах с королем юноша не планировал, ограничиваясь понимающими кивками. В конце концов, между ними стояли куда более острые вопросы, посерьезнее забродившего винограда. Некоторые, к примеру, вообще предпочитают прокисший ячмень... хотя разве можно удивляться этому в мире, где люди готовы убивать друг друга, скажем, из-за вопроса "сколько ангелов может уместиться на кончике иглы?". Тем временем, желаемое было достигнуто без особых трудов. Король франков явно ждал вопросов, однако в итоге сам стал их задавать. Что ж, Чезаре был совсем не против ответить. В секрете надо хранить конкретные вещи и поступки, а на отвлеченные темы можно рассуждать сколько угодно. - Нет, Ваше Величество, не жалею. - С очаровательной улыбкой, без всякой похвальбы, ответил юноша. Но ведь и правда сказал, как есть. - Это же абсолютно бесполезно. Когда я был ребенком, случалось, сетовал на судьбу из-за одной вещи, но со временем перестал, потому что, не случись оказии я бы, наверное, не стал тем, кем являюсь сейчас. Конечно, будь Чезаре старшим сыном, он бы сразу получил именно ту роль, которую всегда желал. Но не испортила бы его эта простота? Возможно, тогда бы он действительно не научился всему тому, что у него есть сейчас. А с мечтами успеется. Всего-то и надо, чтобы братец один раз оступился, там уж Чезаре подтолкнет. Молодой человек придерживался весьма скептического мнения о способностях Хуана, и потому не сомневался, что это произойдет весьма скоро. И, вполне возможно, при его помощи.
Карл VIII: - Стало быть, все – к лучшему? – Стало быть, Чезаре доставляет удовольствие добиваться желаемого и знать, что достигнутое – не подарок, а добыто трудом, пусть даже трудом мысли… - Но как же иногда приятно получить подарок Судьбы просто так, да еще вовремя. Правда, эта коварная изменница должна быть благосклонна, а не умилостивишь – не получишь… Чем только кормить Красотку-судьбу? – Король отпил и вновь продолжил свои витиеватые рассуждения, словно некая Судьба была борзой или кобылой и нуждалась в приручении. – Как подманить к себе случай? Сколько тысяч раз подкинуть кости, чтоб они к руке привыкли… Карл улыбался в ответ на очаровательную безмятежность, которую желал ему продемонстрировать юноша, в то время сам, наверняка, полный самых честолюбивых, а то и мстительных и корыстных размышлений, ведь само место, им занимаемое нельзя удерживать, не имея амбициозных планов. Дожив до лет своих, король, разумеется, уже понял, как играть с судьбою, и что надобно дразнить ее, а желаемого добиваться споро, едва мелькнет возможность, но продолжал неторопливую речь свою, наслаждаясь спокойным и нескучным времяпровождением, испытывая собеседника. - … или есть люди, наделенные особым счастьем от рождения?
Cesare Borgia: - Иногда и к худшему. - Задумчиво дернул плечом Чезаре. - Но жалеть все равно не стоит. Это ничем и никому не помогает. Никогда. Чем дольше длился их разговор, тем сильнее юноша убеждался, что его первое впечатление о Карле было не совсем правильным. Такое с ним случалось редко, обычно он с большой долей правды сразу разгадывал людей. Это свидетельствовало о том, что король франков - действительно занятный человек. Любит поговорить, когда для этого есть свободная время, но больше предпочитает действовать. Пожалуй, этот король нравился Чезаре. Это, впрочем, не отменяло того, что юноша желал ему и его войску всяческих бед, и по пути в Неаполь, и там, и далее везде, а к некоторым из них обстоятельно планировал приложить руку. Но это дело житейское, так бывает. Это как понимать, что без малейшего промедления убил бы человека, столкни вас жизнь с мечами в руках - но это ни разу не повод с ним не выпить. Здесь и сейчас, в этом шатре, у них обоих не было причин относиться друг к другу с неприязнью. Наоборот, все располагало к приятному досугу. - Вы задаете сложные вопросы, но сами же отлично находите на них ответы, Ваше Величество. - Усмехнулся Чезаре. - Вы уверены, что я Вам тут нужен? Впрочем, раз уж речь зашла о костях, то, возможно, я знаю способ сделать этот вечер еще приятнее. Ловким жестом, более присущим фокуснику, чем кардиналу, молодой человек достал из поясного кошеля игральные кости. - Играете в лживые кости, Ваше Величество?
Карл VIII: - В лживые…? – Карл не испытывал иллюзий по поводу азартных игр, честностей никаких не ждал и брезговал время свое на них тратить, но такое откровенное приглашение оставить без внимания не смог. – Сыграем, пожалуй! Упомянул он кости, рассуждая о судьбе, поскольку этот извечный символ удачи требует частоты упражнения, не приводить же в пример, как раз за разом планировались в одной и той же местности атаки, пока не достигли успеха… Его же преосвященство предложил кости столь непринужденно, явно свидетельствуя, что вещь привычна в употреблении, что король не удержался напомнить, как быть им с этим грехом, легонько стукнув ногтем по резному кубику: - Но!.. Мне замаливать некогда, сами понимаете, так уж не сочтите за труд… пока вы при моем войске время проводите, в благочестии упражняясь, пусть моления ваши пользу принесут. Он более не смеялся. Молодой человек не постеснялся бросить ему некий, пусть весьма условный вызов. Понятия чести и честности для представителей семейства Борджиа, по-видимому, принимали самые различные значения в зависимости от удобства пользования ими в данную минуту, как в ту, к примеру, когда площадь с толпой нарядного народа перед храмом окружило без малого две тысячи хорошо вооруженных молодчиков, дабы беспощадной резней отомстить за некое бесчестие. Теперь предстояла игра – неважное с виду противоборство, которому каждый из собеседников не применёт, конечно же, придать свое значение.
Cesare Borgia: - Всего лишь название. Таковы уж ее правила. - С самым что ни на есть невинным видом улыбнулся Чезаре. Правда, в следующий миг эта улыбка стала откровенно ироничной. Все французы прекрасно знали, что из себя представляет кардинал валенсийский, уж перед кем, а перед ними он не собирался разыгрывать благочестие. Жестом откровенно издевательским юноша осенил столик крестным знамением. - Исповедую перед Богом Всемогущим и перед вами, братья и сестры, что я много согрешил мыслью, словом, делом и неисполнением долга: моя вина, моя вина, моя великая вина. Поэтому прошу Блаженную Приснодеву Марию, всех ангелов и святых и вас, братья и сестры, молиться обо мне Господу Богу нашему. Не выдержав и секундной паузы, Чезаре допил вино и бросил кости в бокал. Чего греха таить, покрасоваться он любил. Как ни странно, народ часто записывает в опасные богохульники людей довольно безобидных, а таких, как он, сторонится. Возможно, потому, что думает: если человек ведет себя так нагло и уверенно, значит, какая-то сила за ним есть. Хорошенько встряхнув бокалом, Чезаре опустил его на стол, перевернув, так, чтобы все кости остались внутри. - Раз Вы так быстро согласились, Ваше Величество, полагаю, что правила вам известны. Но прежде чем продолжим, хотелось бы знать, на что играем.
Карл VIII: На дерзкий финт молодого человека, доказывающий, что ничто духовное в его делах и помыслах и не отдыхало, король лишь неприязненно сморщил нос. Наглость, с которой Чезаре Борджиа демонстрировал себя, не могла не импонировать тому, кто понимает, как порою необходим жест, а не слово, и как часто жест может быть отвратителен по сути своей, но… что делать, - полезен, если будет правильно понят. Чезаре показывал свою силу. Показывал он ее со всею яростью безрассудной молодости и Карл, на миг отведя взгляд на пламя свечи, подумал, что не совестливость и не божий закон остановят мальчишку, а только лишь собственное мнение и, может быть, взгляд того, чью власть пока признает. Но Александра VI мы оставили в Риме… Карл не знал правил - то, что кости остались скрыты означало, что, возможно, их придется угадать – правила его не слишком интересовали, поскольку еще никто не пробовал обыграть в чем-либо короля и указать ему на это, так что приятно было полюбопытствовать, осмелится ли на подобное представитель римского правящего дома. - Сыграем «на желание». - Успешный завоеватель в ответ на показную вседозволенность решил явить щедрость, свойственную тем, кто обладает действительным могуществом. - Разумеется, оно будет разумным: я не собираюсь отправлять вас в поход за Луною или заставлять прыгать вокруг шатра на одной ножке. – То, чего может пожелать Чезаре, мысли Карла не занимало, равно как и вероятность его выигрыша: статус, как-никак, защита… а может быть, уже и привычка.
Cesare Borgia: Августейшую голову явно не посетил даже слабый отголосок мысли о проигрыше. Оно и не мудрено, не так воспитаны. Раньше королям было худо на турнира - никто не соглашался выходить против них на ристалище. Сейчас все изменилось не так уж и сильно, хотя турниры постепенно уходили в прошлое, и уж точно все реже и реже в них принимали участие особы королевской крови. Но был нюанс. Чезаре с детства привык совершать недозволенное. Строго говоря, сам факт его рождения являлся кощунственным, как и последующее признание отцом, и столь ранее становление кардиналом, и многое, многое другое, совершенное до, во время и после. Если кто и способен набраться храбрости, чтобы обыграть в кости короля Франции - так это Чезаре Борджиа. Юноша понимал, что подобное поведение, мягко говоря, чревато. Статус ценного заложника - не панацея, Карл всегда может решить, что собственный душевный покой дороже, и поквитаться с наглецом. К тому же, есть масса неприятных вещей, которые можно сделать с человеком, не ведущие к летальному исходу. Но, во-первых, Чезаре не желал все видеть в мрачном свете, а во-вторых, кости - штука такая. Абсолютно неизвестно, кому повезет, от мастерства игрока тут не так уж много зависит. - Вы сказали, я услышал. - Молодой человек улыбнулся и аккуратно приподнял бокал, так, чтобы он сам видел кости, а Карл - нет. Снова опустив его, Чезаре провозгласил. - Две четверки и одна шестерка. Теперь Вы должны либо поверить мне, либо не поверить, и сказать "лжец!". После слова "лжец" кости должны быть показаны. Если там будут указанные мной значения - я победил, если же нет - Вы. Но, коли вы мне верите, игра продолжается. Вы, не глядя, встряхиваете кости, смотрите, что выпало, озвучиваете, что угодно - и тогда я уже буду решать, верить Вам или нет. Игра может продолжаться довольно долго. Юноша еще не придумал, что он попросит у Карла, если доведется выиграть. Оно и к лучшему, по наитию у Чезаре всегда получалось действовать лучше всего.
Карл VIII: Карл потянулся к бокалу, скрывающему кубики, что означало «верю». Все так же молча и не глядя на его содержимое, а исподволь следя за лицом собеседника, он встряхнул его, и кости брякнули об инкрустированную столешницу. На свой расклад он полюбопытствовал и громко, как когда-то отвечая урок, сказал: - Две шестерки и единица! И вопросительно поднял бровь в сторону мессера Чезаре. Это оказалось совсем не трудно – сбросить и сказать, но что интересовало его теперь, так это реакция собеседника. Где-то глубоко просыпался интерес, возможно, именно его называют азартом. Ощущения были новы, король наполнил бокал и салютовал отгадчику: решится ли произнести слово «лжец» в лицо владыке Франции? Вино, пара сортов сыра, которые сегодня только поставили на стол, один присыпанный тмином, другой - с легким ореховым привкусом… Еда и приятная компания, что может быть приятнее?
Cesare Borgia: Игра продолжилась, и некоторое время проходила в молчании. Чезаре вел себя по-прежнему непринужденно и расслабленно, жаль только, не мог уже подлить себе вина, потому что бокал теперь был занят костями. Опыт игрока подсказывал ему, что с равным успехом люди как сразу начинают блефовать, так и по началу называют комбинации честно. Что до него самого, то ему больше нравилось немного потянуть напряжение. С вином еще успеется. К тому же, было очевидно, чего хочет от него Карл. Король желал проверить, осмелится ли дерзкий итальянец усомниться в его правдивости. О, итальянец усомнится, не извольте сомневаться. Но всему свое время. Его Величество в очередной раз принял слова кардинала на веру, встряхнул кубок и назвал свою комбинацию. Тогда Чезаре, без всякой эффектной паузы, абсолютно не красуясь, так, словно между делом, исключительно потому что того требуют правила игры, негромко и спокойно произнес. - Лжец. - Вот так. Как будто ему и правда ничего не стоит сказать подобное особе королевской крови. Теперь оставалось только ждать. Согласно этикету игры, открыть кости должен тот, кто называл комбинацию. Сейчас Чезаре было абсолютно все равно, выиграл он или проиграл. Оба исхода были юноше одинаково интересны. И то, к чему обяжет его Карл, если его взяла, и, разумеется, возможность испросить чего-либо у короля Франции - все это, определенно, было в равной степени любопытно.
Карл VIII: Его высочество замер на миг, оторопев, но, как и требовала игра, безропотно продемонстрировал пару троек и единицу – именно то, что только что назвал – и вопросительно взглянул на Его преосвященство. Ах, да, он же выиграл! Теперь Карл улыбнулся: - Вы ошиблись. Я волен пожелать… - Однако, хоть игра и давала новые ощущения, но повелеть и знать, что непременно будет исполнено – дело привычное, и мужчина качнул головой. – Нет, не теперь… после, как сочтем всю игру. Он расслабленно откинулся назад, а кости бодро загремели в бакале, отобранном у Чезаре, король прикрыл их рукой, чтоб не выпали и тут заметил, что играет и пьет он один, а храбрый итальянец (назовем его поведение пока храбростью, дерзостей и так предостаточно) наблюдает за Его высочеством «на сухую». Карл кивнул сам себе, осторожно, чтоб не показались противнику, брякнул костями: - Четыре, четыре и два. «Глаза змеи», да? – Спросил Карл, вставая и направляясь к поставцу. – Меня всегда забавляли эти прозвища, даваемые не животным даже, а каким-то точкам… - Он извлек пару серебряных кубков, изящно прихватив их левой рукой, другою взял еще один кувшинчик и вернулся к столику, испытывая приятность от права хозяина угостить и не призывая слугу. - Чего только не выдумают люди, чтобы проводить досуг! Наливайте себе, друг мой. Юноша весьма браво показал, на что способен. Но Карл легко умалил его выпад: лгать он не собирался и не боялся уличения, играл ради самого процесса, не ради выигрыша и впору было задуматься, чем же обременить мессера Чезаре, такого занятного заложника…
Cesare Borgia: - Случается. - Все так же улыбаясь, пожал плечами Чезаре. - Увы, мне далеко до мудрости и прозорливости своего отца. Быть в долгу легко, когда знаешь, что ничем ценным тебя не смогут заставить пожертвовать. При юноше не было ни каких-то особых ценностей, ни важных бумаг, а захоти Карл, к примеру, вызнать что-то важное о политике Ватикана - о, тут можно было спокойно врать в любых количествах. Возможности проверить его слова у французов все равно нет. Молодой человек с трудом представлял, что еще может пожелать Его Величество, но уж точно ничего смертоносного. Именно поэтому Чезаре было очень любопытно. Карл наверняка понимал это, может, потому и не торопился. Разумеется,юноша не собирался теребить короля за рукав. Вместо этого он с благодарностью принял кувшин вина и налил себе немного. После этого игра неспешно продолжилась. - Обычно меня трудно уличить во лжи. Но короли - совсем особенное дело, один раз я уже проиграл, посмотрим, как все пойдет дальше. Бокал с костями снова стал переходить от одного игрока к другому, и снова никто не спешил сказать "лжец". На этот раз Чезаре не собирался быть первым. Он ждал, когда лжецом его назовет Карл - и будет не прав. Стоило сравнять счет.
Карл VIII: Улыбки, глотки, уклончивые ответы, костяной стук: бокал переходит из руки в руку и никто не торопится выяснять насколько стоит доверия его собеседник. Карлу стало скучно, он положил локти на стол, отодвигая только что сброшенный кон, объявленные Чезаре якобы три тройки: - Верю вам, Ваше преосвященство, верю, - король постучал по донышку скрывающего кости бокала, - верю, как никогда, но вот в чем загвоздка, не могу понять, что заставляет иных людей лгать, а иных – поступать вопреки всему дозволенному так легко, будто говорят святую истину или святость позволяет им устанавливать свои законы, поперек человеческих. А ведь хочу понять, хочу, - голос короля перестал быть приветливым, стал строже, как всегда любезностью он прикрывал досаду, в гнев перерастающую, - таков уж мой характер. Будто нехотя он отстранился от стола, встав, обошел его и оказался за спиною сидящего молодого человека: - Мне говорили, что умелые в бою испанцы голою рукою могут отбить кинжал, а то и не выходят никуда без оного. - Тихонько звякнуло лезвие, вынырнув из королевских ножен и ткнувшись острым кончиком в шею Чезаре сзади, под линию волос. – Способны вы показать мне защиту своих родичей? Таков мой «выигрыш»… не век же нам бокалом перебрасываться, коль безмерное доверие к вам испытываю… Если бы заложник обернулся прямо сейчас, не побоясь оцарапаться об острие, то встретился бы взглядом с глазами французского государя. Бесцветные обычно, сейчас они блестели подобно стальному клинку, так захотелось тому испытать поведение собеседника, который будучи зависим, и, по-видимому, безоружен, должен был бы показать, как отстоит свою жизнь, столкнувшись с судьбою, которую уготовил некогда двумстам шотландцам королевской гвардии.
Cesare Borgia: Чезаре не стал отвечать на реплику короля, поскольку счел ее риторической, ответа не требующей - а проще говоря, чистым кокетством. Человек, управляющий страной, управляющий армией, не может не знать, зачем люди лгут, зачем притворяются, будто есть у них некое высшее право, ни кем на самом деле не данное, а взятое самым беспардонным образом. Когда кончик ножа коснулся его шеи, юноша расправил плечи и слегка потянулся, но не испуганно, а наоборот, так, словно словно Карл этим легким уколом размял его затекшие мышцы. Чезаре кокетничать в ответ не собирался. В конце концов, глупо было предполагать, что Его Величество вовсе забудет о тех злополучных шотландцах, а значит, глупо строить из себя мирного агнца. Служителям церкви вроде бы зазорно держать в руках меч, однако же это правило нарушалось всеми и повсеместно. Сын Папы был уникален во многом, но не в этом. В той же кардинальской курии многие, если не большинство, могли за себя постоять, да и отец, разумеется, был далеко не безобиден. В конце концов, пару тех самых секретов, о которых вещах король франков, Чезаре поведал именно Родриго. "Но лучше бы он делал это чаще. Я - более благодатная почва для подобных вещей, чем Хуан." Досада коснулась юноша лишь вскользь, однако желание на чем-то ее выместить осталось. Может ли что-то подходить для этого лучше, чем возможность безнаказанно поднять руку на помазанника божьего на земле? При этом, разумеется, он не собирался творить безумства послушно, по команде. Иначе какое это безумство? Чезаре неторопливо повернулся к французу лицом. Острие кинжала чуть поцарапало кожу шеи, но это были такие пустяки, что юноша толком и не поморщился. Теперь лезвие застыло справа, у самой шеи. - Для начала, Ваше Величество... - Произнес Чезаре, сохраняя тот мирной беседы. В следующий миг он без предупреждения резко встал и подался вперед, как будто хотел заключить короля в объятья. Кинжал вспорол ткань дублета на его плече, и опасность, в сущности, никуда не ушла. Оружие было по-прежнему в руках у Карла, и он мог нанести удар в любой момент. Без сомнения, он успел бы это сделать достаточно быстро, Чезаре едва ли успел бы парировать. Но теперь они стояли лицом к лицу, очень близко друг от друга. - ... надо сравнять шансы. - Опусти Карл взгляд, он мог бы увидеть, да и почувствовать, чего уж там, что теперь в руке у Чезаре тоже есть стилет, которым он в любой момент может ударить в какое-нибудь жизненное важное место. Рукава из плотной ткани - полезнейшее изобретение человечества. А вот за умение так ловко и незаметно вытягивать нож из рукава следует благодарить батюшку, и только его.
полная версия страницы