Форум » Regnum terrenum. Aeterna historia » "Вражда похожа на вулкан - то дремлет, то взметнет фонтан." - 6 февраля 1495 года » Ответить
"Вражда похожа на вулкан - то дремлет, то взметнет фонтан." - 6 февраля 1495 года
Cesare Borgia: ...
Ответов - 17
Cesare Borgia: Плен тяжек тем людям, которые до него всю свою жизнь проводили в компании любимых родных и верных друзей, которым можно доверять. Но после Ватикана любое положение, даже самое шаткое и опасное, покажется отдыхом. Чезаре, привыкший следить за каждым своим шагом, каждым своим словом, в компании франков не чувствовал себя действительно стесненным. Он был склонен воспринимать происходящее как игру с набором правил, и даже находил удовольствие в следовании им. Это как решать головоломки, как продумывать шахматные ходы. Юноша осознавал всю напряженность своего положения. Не может быть однозначной ситуация, где замешан человеческий фактор. Королю Карлу он нужен живым, но людям свойственно злиться и переставать думать под влиянием этой злобы. Римская толпа во время резни на площади в день коронации в каждом франке видела олицетворение всех врагов Италии. Ровно так же теперь французы видели воплощение коварных церковников в кардинале Валенсийском, Чезаре был в этом уверен. И потому умело лавировал между самоуверенностью и осторожностью. Не вздрагивал от каждого звука, не лебезил, не пытался понравиться - но и не ссорился ни с кем совсем уж откровенно. Передвигаться самостоятельно внутри войска, в пути ли, на стоянке ли, ему, разумеется, и так никто не позволил бы, непременно находился соглядатай, иногда тайный, иногда явный. Но и это играло молодому человеку на руку, хоть какой-то гарант защиты в случае стычки. Ну а если все зайдет слишком далеко - что ж, стилет всегда при нем. Впрочем, пока Чезаре не планировал дать ситуации настолько накалиться. Когда настанет нужный момент, ему будет нужна хотя бы относительная свобода передвижения. Но, в конце концов, никто не может запретить ему хотя бы наивно восторгаться мощью французского оружия. Близко к пушкам его не подпускали, поэтому оставалось только любоваться издалека. Чезаре не был военным инженером и в данный конкретный момент ужасно жалел об этом. Он мог запечатлеть примерные пропорции пушки в своей памяти, но для того, чтобы создать нечто аналогичное, понадобятся исключительно точные цифры. Как бы их разузнать, вот вопрос...
Ги де Вильфор: Видит око, да зуб неймет. Лейтенант де Вильфор не в первый раз чертыхался, наблюдая за перемещения по франкскому лагерю почетного пленника. Этого ублюдка надежно защищала кардинальская мантия, но еще надежнее - имя его отца. Ублюдок и есть, и неважно, что родился в законном браке, имя-то он носит иное. Сначала племянник, а затем и сын Родриго Борджиа. Рыба гниет с головы, что ждать от Святой Церкви, когда ее глава нарушает все законы - и человеческие, и божеские? Лукавил Гийом, перед собой лукавил. До недавнего времени ему не было дела до альковых тайн Его святейшества - да тайны эти были известны всему миру - мораль солдата гибка, как ивовый прут. Слабостям подвержены все, от не отрывающего от своего надела крестьянина до высшего духовенства. Его высочество, Карл VIII, тоже не образчик морали, да и сам Вильфор не был святым. Но был на Чезаре Борджиа грех, который не мог ему простить франский лейтенант. И не только он. Разве можно забыть резню на площади Святого Петра и измазанное кровью торжественное одеяние короля. Имя виновного было известно всем и неизвестно никому, словно заговор молчания вокруг того, кто сейчас с самым невинным видом беседовал с арбалетчиком. Простодушный малый с удовольствием показывал свое оружие, попутно хвастался, что он и тяжелый легко поднимал, а этот-то, облегченный, как пушинку... А еще... Вильфор не выдержал. - Оружием интересуетесь, Ваше преосвященство? Арбалетчик, захлебнувшись в собственных словах, быстро ретировался. На самом деле, и что это он так разболтался? Просто кардинал Валенсийский был такой любезный, что, право слово, и отказать было неловко. Да и разбирался он, явно, а со знающим человеком и поговорить приятно. А что про него говорят - так про всех болтают, не всем же верить? Успокоив себя, малый с бега перешел на шаг. Перед тем, как свернуть за шатер, он оглянулся и увидел, что беседа продолжается. - Разве вас не хранит Божье слово? К тому же накрапывает дождь, не лучше ли вам вернуться к себе? - принять за чистую монету эту заботу можно только если ты слеп и глух, но и придраться вроде как не к чему. - Его святейшество не простит нам, если вы простудитесь... или с вами случится какая иная неприятность.
Cesare Borgia: - Божьим словом и арбалетом можно добиться куда большего, чем просто Божьим Словом. - Медово улыбнувшись, ответил французу Чезаре. Юноша не знал ни должности, ни звания этого солдата. Зато, обладая отменной памятью на лица, он мог с уверенностью сказать: этот конкретный франк был на площади в день, памятный им всем. Что ж, тогда не удивительно, почему все в нем: и поза, и слова, и все его существо - буквально кричит о желании поссориться. Что ж, а почему бы, собственно, и нет. Чезаре был не против немного развлечь себя. Доводить обычную словесную стычку до серьезной схватки он, конечно, не собирался. Хотя, если нечто подобное случится, всегда можно выставить собеседника задирой и зачинщиком. Почти все франки желают кардиналу валенсийскому зла, в происшествии такого рода не будет ничего удивительного. Но лучше не торопиться и не загадывать вперед, а наслаждаться процессом. - Мне приятна Ваша забота, мессер. - Улыбка стала еще слаще, хотя, казалось, это было попросту невозможно. - Вы все здесь, должно быть, так истосковались по дамам, что скоро начнете предлагать мне руку, чтобы на нее опереться, и застилать плащами лужи на моем пути. Славно, но, право, надеюсь, слишком далеко все это не зайдет. - Француз первым начал игру в издевательскую заботу, и Чезаре решил ее от души поддержать. - Что же до Его Святейшества... При всем моем расположении, но Вам-то откуда знать, что и кому он прощает. Или я что-то упустил, и в Риме Вы успели выпить с понтификом вина за дружеской беседой? "Хотя, кому, как не французам, теперь знать, что Рим прощает, а что нет" - юноша улыбнулся своим мыслям. Продолжить словесную пикировку его заставляла и легкая досада. Общение с простыми солдатами доставляло Чезаре неподдельное удовольствие. "Может, потому что я на самом деле такой же ублюдок, как и они." К тому же, глупо было отрицать тот факт, что в плане вооружения французская армия превосходила итальянцев. Неплохо было бы успеть вызнать как можно больше, пока есть такая возможность.
Ги де Вильфор: - Ваше преосвященство, надеюсь, не оскорблю вашу святость, если замечу, что женщины нужны не только для того, чтобы подавать им руку. К тому же, о какой тоске может идти речь? Эти девицы торгуют не только тем, что лежит у всех на виду, - Вильфор кивнул головой в сторону телеги, на которой разложила разнообразный скарб пышнотелая маркитантка. Собеседники словно соревновались в приторности. Губы лейтенанта, словно каучуковые, были растянуты в улыбке, не более естественной, чем улыбка кардинала Валенсийского. - Я преклоняюсь перед служителями Церкви. Вы выбрали себе стезю духовного лица, отказались от мирских радостей и о чужих прегрешениях узнаете лишь на исповеди, - в легком наклоне головы не было и доли смирения. - Не убей, не прелюбодействуй, не укради... По-вашему, Ваше преосвященство, какой грех самый страшный? Я бы спросил у Его святейшества, да только мне действительно не довелось сидеть с ним за одним столом. Вежливость давалась Ги с большим трудом. Больше всего ему хотелось схватить этого ублюдка за грудки и вытрясти из него всю душу. Праведный кардинал Валенсийский не просто организовал резню на площади, он не погнушался и простым убийством. На его руках была кровь капитана де Бомона, дай Бог, чтобы тот не умер от полученных ран. Кровь кипела от ненависти, но Вильфор по-прежнему сладко улыбался. - О любви Его святейшества к детям известно всем, а обычная простуда в полевых условиях может стать опаснее вражеской пули. Все чаще говорили, что второй папский сын мечтал о карьере военного, ходили слухи, что он в открытую завидовал герцогу Гандийскому и мечтал занять его место. Что ж, укол словами не ранит тело, зато может изрядно растравить душу. - Впрочем, о чем это я? - лейтенант развел руками, мол, глупость сказал. - То, что понятно каждому солдату, вряд ли известно в Ватикане. Последние слова Ги произносил немного рассеянно. Ему показалось, что сейчас он упустил одну важную вещь, но пока он не мог понять - какую.
Cesare Borgia: - О, я знаю. - С преувеличенным энтузиазмом закивал Чезаре, как будто принимал "любезность" француза чистую монету. - Потому и опасаюсь. Дальнейший монолог юноша прослушал в вежливом молчании, но и с выражением легкой скуки на лице. Франк неплохо складывал слова в предложения, но был чудовищно не оригинален. Он был не первым, и даже не двадцать первым остроумцем, которому пришло в голову обратить внимание на несоответствие между саном Чезаре и его образом жизни. - Самый страшный грех - носить синий с желтым, друг мой. - молодой человек покровительственно похлопал солдата по плечу и неспешным шагом продолжил свою прогулку. Француз тем временем поднял тему еще менее оригинальную. Чезаре даже не стал сдерживаться и закатил глаза, показывая, насколько он устал от подобных разговоров. Право же, только самый ленивый еще не пытался пройтись по его мечтам о карьере военачальника. Сам, конечно, виноват, можно было бы вести себя и более скрытно, но об этой сфере своих притязаний молодой человек предпочитал заявлять открыто. - Именно чтобы восполнить лакуны в своих знаниях о солдатской жизни, я столько времени уделяю прогулкам среди храбрых сынов Франции. Дождик - не помеха моей любознательности. Сделав еще несколько шагов, Чезаре с усмешкой обернулся к французу. - Если Вы намерены продолжать в том же духе, должен сразу предупредить: я могу этим заниматься хоть сутки напролет. И опыта в пустых разговорах у служителя церкви уж точно поболее, чем у Вас. Но если случилось чудо, и Вы желаете поговорить о чем-то дельном - я весь внимание. Впрочем, скептический взгляд юноши говорил о том, что он очень сомневается в таком повороте событий.
Ги де Вильфор: Франского лейтенанта едва не передернуло, на покровительственное похлопыванье более всего хотелось по протонародному ответить ударом в челюсть. Ему пришлось прикусить себе щеку, чтобы сохранить на лице прежнее любезное выражение. Любое вскользь брошенное замечание Его высочества следовало понимать как приказ, стало быть сын понтифика - особа неприкосновенная. Он был свободен в пределах лагеря, не заложник, а дорогой гость. В политике всегда важнее не то, что происходит на самом деле, а то, как это называют. Но даже в мыслях это отдавало изменой, и Вильфор молчал. - Конечно, мы же не языком работаем, - с кривой усмешкой согласился он, но чтобы его фразу нельзя было трактовать, как оскорбление всей Курии, добавил. - Где уж мне тягаться с вами, Ваше преосвященство. Не сомневаюсь, что в словесном поединке вы одержите вверх, тем более, что говорим мы не на привычном для меня наречии. Неясное беспокойство, которое он испытывал, только усилилось, лейтенант натянуто засмеялся. - Вы настолько любознательны, Ваше преосвященство, что ищете те знания, которые вам не пригодятся в жизни? Какое похвальное рвение. В глазах потемнело, на какой-то миг Гийом забыл, что перед ним не просто зарвавшийся мальчишка, чьи достоинства определялись лишь удачей рождения, а представитель Римской Курии, лицо уважаемое, сколько бы ему не было лет. - Наверное, все та же тяга к знаниям и привела вас на площадь Святого Петра, - улыбнулся сквозь зубы, - или я ошибся и на самом деле это было кто-то очень похожий на вас? За подобные речи у Вильфора могли быть серьезные неприятности, но, будь оно все проклято, он уже не мог сдержаться. Только невероятной удачей можно было объяснить, что сам он остался невредим, а сколько его товарищей так и остались лежать на этой площади?
Cesare Borgia: Чезаре внимательно слушал непрошеного собеседника, продолжая довольно нагло улыбаться. - О том, как я работаю языком, лучше спрашивать у моих женщин, а не у тех, с кем я вступаю в спор. Получите еще один повод для зависти. Хотя, если Вы это в переносном смысле... Что ж, все мы время от времени лижем кому-то зад, и не надо делать вид, что вы со своим королем это проделываете менее рьяно, чем я - с его святейшеством. "Ага, вот оно, дошли наконец до сути. Ну, разумеется, все вертится вокруг резни на площади. Может, там преставился кто-то из закадычных дружков этого прилипалы?" Юноша внимательно огляделся. У их беседы с французом весьма удачно не было лишних свидетелей. По сути, говорить можно было, что угодно, в итоге все равно выйдет слово кардинала против слова солдата. Поверят, вестимо, второму, но без доказательств и первому ничего не сделают. Так что, раз уж этот молодчик раздухарился и стал хоть немного откровенне, возможно, стоит ему ответить тем же. - Я был на площади, с чего бы мне это скрывать. - Картинно пожал плечами молодой человек. - Я люблю находиться среди простого люда, я думал, будет веселый праздник. Но ваши солдаты подрались с горожанами, говорят, сломали позвоночник какому-то бедолаге, началась толкучка, тут-то на меня и напали. Кстати, тоже из ваших. Чезаре коротко рассмеялся, давая понять, что и сам относится к только что сказанному с изрядной долей иронии. - Право же, это очень забавно, мессер. Вы уже несколько минут пытаетесь уязвить меня потоком избитых фраз, намекающих на мои амбиции и посягательства на военную карьеру. Я вроде как должен с горечью осознать, какое я пустое место. Однако... - Резко развернувшись на каблуках, юноша вдруг быстро подошел очень близко к французу и негромко, но отчетливо проговорил ему в самое ухо. - Я вижу, что вас злит на самом деле. Война - это не только красивые маневры ровных рядов войск. Война ведется и на улицах, когда захватчики сталкиваются с сопротивлением местных, и в домах, когда туда врываются мародеры. И я не только вижу, я кожей чувствую, как вас бесит факт, что за резней на площади, которую вы никак не могли предугадать и предотвратить, стоит мальчишка в рясе. И этот мальчишка вас поимел, как ни крути. Издав губами неприличный звук, Чезаре снова рассмеялся и немного отстранился, вглядываясь в лицо француза.
Ги де Вильфор: - Я не так близок к Его высочеству, как вы к Его святейшеству, у меня меньше возможностей для упражнений, - поморщился Вильфор. Он - вояка, солдат, полировать же вышестоящие зады - привиллегия придворных. Карл VIII был слишком высоко, чтобы обращать внимание на простого лейтенанта, капитан же д`Аллегр - непосредственный начальник Гийома, по счастью, не любил ни панибратства, ни лизоблюдства. Теперь, когда разговор перешел из разряда лживо-любезных в разряд едва прикрытых оскорблений? Ги почувствовал себя гораздо лучше и также как Борджиа про себя порадовался, что для их разговора нет свидетелей. Откровенность за откровенность, Ваше преосвященство. - Вы слишком много приписываете собственной значимости, я вел обычную беседу, но то, что вы приняли невинные слова в свой адрес, говорит о многом, - он не отстранился, хотя первым побуждением было оттолкнуть приблизившегося вплотную собеседника. - И не вам мне говорить о том, какова на самом деле война, - он коротко рассмеялся. - Не забывайте, что говорите с лейтенантом армии Его высочества Карла VIII. Хотя какая это война? Прогулка. Нам приветствовали в каждом городе и радостно выдавали ключи от ворот. И не делайте вид, что вы этого не знаете. Что же касается Рима... Наш визит был бы куда короче, и вы знаете почему мы так подзадержались. Он краем глаза видел, что их беседа привлекла внимания, но наблюдатели были слишком далеко, чтобы что-нибудь услышать, со стороны же разговор выглядел вполне мирно. - Если бы жители Рима встали на защиту своих домов, когда наши солдаты "заходили на огонек", я бы даже зауважал ваших соотечественников. Но они - как стадо баранов, мирно подставляли шею, и пободаться осмелились только после удара хлыста пастуха. Шавки всегда нападают из-за угла, - и, ухмыльнувшись, добавил. - Но мы ведь не о мальчишках в рясе, мы об обычных кобелях, которым свербит в одном месте, не так ли, Ваше преосвященство?
Cesare Borgia: В ответ на слова франка Чезаре тоже коротко рассмеялся. Так смеются взрослые, услышав от детей милую глупость. - Сын мой, вам знакомо понятие "образное мышление"? Хотя, вряд ли. Откуда бы... Впрочем, неважно. Вы вручили некоему человеку, такому же смертному, как и вы, свою жизнь, свою верность, вы пошли за ним в чужую страну, где можете подохнуть в любой момент не самой приятной смертью. Ради чего? Уж не думаю, что из возвышенно-рыцарских соображений. Зато на войне можно много чем разжиться. Исполнять приказы сильных мира сего в надежде получить подачку - это и есть лизать зад, не тешьте себя иллюзиями. Как ни странно, разговор был юноше приятен, несмотря на потоки взаимных оскорблений, которыми они поливали друг друга. Он всегда был рад послушать врага, попытаться понять, чем он живет, что ему важно, что он думает о сложившейся ситуации. Молодой человек часто разыгрывал презрение и пренебрежение к окружающим, но на самом деле как раз внимательно прислушивался к словам даже распоследнего простого пехотинца или обозного. Не говоря уж о мнении опытных солдат. Все в этом мире - опыт, все можно использовать для собственной пользы. Но собеседнику об этом знать вовсе не обязательно. Пока что Чезаре было весьма удобно прятаться за маской заносчивого юнца. - Ну, если не мне говорить о том, какова на самом деле война, то и не вам говорить о значимости. Сколько Вам лет, дружище? И чего вы добились за эти годы? Командования кучкой людей? Достойно, браво. Я родился как минимум лет на десять позже вас, а то и больше. Я бы сказал, сколько людей сейчас зависит от моих решений, но, боюсь, вам ума не хватит осознать, как такое вообще возможно. То место, где вы сейчас - ваш потолок, сын мой. Вы видите войну крайне близоруко, вы видите только события, но не видите мотивов, не видите, к чему приведет тот или иной поступок. Знаете, кто такой Овидий? - Казалось, Чезаре вдруг резко и непонятно с чего сменил тему. - У него есть книжица, называется "метаморфозы", я оттуда вычитал отличную мысль. В нашем странном изменчивом мире все не то, чем кажется. Просто такие, как я, способны это понять, а такие, как вы - нет. Закончив говорить, юноша подумал, что, возможно, был немного слишком многословен для француза. Тот, скорее всего, не поймет половины, и не только из-за разницы в произношении. В его уме Чезаре тоже не был уверен.
Ги де Вильфор: - У нас с вами - разные отцы, - едко ответил Вильфор. - К тому же, как я слышал, вы не слишком-то довольны своей участью. Ги не слишком утруждал себя чтением книг, тем более, что брать дорогие вещи в военный поход - удел свитских. Получив неплохое образование, он на том и успокоился и совсем не страдал от того, если кто-то был ученей его. Для того, чтобы верно служить королю, его знаний оказалось вполне достаточно, а приказы все едино не обсуждаются. - С Овидием, знаете ли, незнаком, - чуть насмешливо продолжил он, несколько уязвленный тем, что этот мальчишка совсем уж за мужлана его принял. - У нас с вами разный круг общения. Пусть Его преосвященство потешится, возможно, сочтя его глупым, собеседник потеряет осторожность... Гийом только зубами скрипнул, понимая, что что бы тот не сказал, ему все сойдет с рук. Ублюдок, самодовольный ублюдок, которому просто повезло с рождением. - Приятно поговорить с человеком, не ведающим, что потолок есть у каждого. Я свой вижу, вы же считаете, что у вас над головой - бездонное небо. Но только что вы сказали, что все меняется. Не слишком-то последовательно, Ваше преосвященство, забывать о собственных словах. Или по-вашему это говорит о великом уме? Не знаю - где уж мне? - чего вы добиваетесь, стараясь уязвить меня. Это не только непоследовательно, но и неосмотрительно. Впрочем, я - дворянин и слушаюсь приказов Его высочества, вы же только что разговаривали со вчерашним пекарем или кто он там. Не считайте французов такими же тюфяками, как и итальянцы. Про площадь Святого Петра нельза говорить, но это не значит, что о ней не говорят. Вильфор пнул ногой засохший ком земли. До этого момента он просто старался не отставать от острого на язык Борджиа и не слишком задумывался о смысле, но собственные слова навели на мысль: - И мне не слишком понятно, чем Ваше преосвященство может заинтересовать простой арбалетчик, чтобы вести с ним долгие беседы... Не слишком-то усердствуйте в своих перемещениях по лагерю. "Только дай мне шанс, а я уж его не упущу. Несчастный случай может с каждым случиться" - и франский лейтенант любезнейше улыбнулся кардиналу.
Cesare Borgia: - Вам послышалось. - беспечно отмахнулся Чезаре, и даже не солгал в этом. О своей участи он как раз не жалел ни разу. Как можно жалеть о судьбе, которая вознесла его так высоко? Жалел юноша о другом - о том, что все еще не добился всех поставленных целей. - Так может, разница между нами именно в том, что я вижу над собой небо, а Вы, потолок, а, месье? Подумайте об этом на досуге. Об одном прошу, не перевирайте моих слов, будьте добры. Я сказал "все не то, чем кажется". Это разные вещи. И упаси господи, ничего я не добиваюсь. Я просто развлекаюсь беседой, а Вы вынуждены помогать мне в этом, раз уж сами ее начали. Дождь усиливался, и Чезаре провел рукой по намокшим волосам, отводя назад прилипшие к лицу пряди. С одной стороны, ему хотелось завершить потихоньку прогулку и вернуться в шатер, с другой стороны, лагерь франков был не то чтобы богат на развлечения, и не хотелось лишать себя внезапно подвернувшегося. - Почему бы сыну шлюхи не переброситься парой слов с потомственным булочником. - Юноша пожал плечами. В отличие от дворянина, он был со мной хотя бы любезен и не стремился укусить побольнее. - По лицу Чезаре, впрочем, было видно, что он по-прежнему нисколько не расстроен словами собеседника. - Доброе слово и собаке приятно. Молодой человек правильно понял намек, и потому предпочел далее тему с арбалетчиком не развивать. Тем более, что нужные сведения он успел-таки получить от простака. Начиная путешествие с французской армией, Чезаре больше интересовался пушками, но и на другие виды вооружения он не забывал обращать внимание. - Смею надеяться, что если я по недомыслию заблужусь и приду куда-то не туда, ваши доблестные воины помогут мне найти свой шатер. Но я не могу не предупредить: слишком усердно наблюдать, за тем, как я слишком усердно гуляю по лагерю, тоже не стоит. Можете спросить, каким нервным я становлюсь, если кто-то маячит за моей спиной у... как бишь его... у вас в армии должен быть дворянин по фамилии Бомон. Если он, конечно, еще жив. Последние слова являлись абсолютно неприкрытой, наглой провокацией, и Чезаре с интересом ждал реакции француза.
Ги де Вильфор: Вильфор незаметно осмотрелся по сторонам. Едва начавшийся дождь прогнал ненужных свидетелей, и лейтенант сделал то, о чем мечтал на протяжении всего разговора - хорошенько ткнул Чезаре в грудь. Это было самое большее, что возможно было позволить, в конце концов, при большом желании движение можно было списать на неловкость. Слово верного поддданого Его высочества Карла VIII против слова девятнадцатилетнего кардинала. Поверят второму, но "поверят" первому. Этот наглый мальчишка для многих стал костью в горле и только слово короля защищало его от расправы. Увы, приказ сюзерена охранял организатора резни лучше доспехов. - Бомон слишком благороден, - процедил Вильфор сквозь зубы, - я же не намерен предупреждать вас криком. Не будем недооценивать друг друга, уверен, что мы оба хорошо понимаем, что каждый из нас хочет сказать. Холодный дождь хлестал по лицу, но Ги его не чувствовал. Жаль, что этот выродок - сын понтифика, чертовски жаль, что он защищен духовным званием... - И пока нас никто не слышит. Я буду следить за каждым вашим шагом, каждым вздохом. Сын шлюхи? Не тешьте себя, Ваше преосвященство, вы - сукин сын.
Cesare Borgia: Как и ожидалось, кулаки пошли в ход довольно быстро. Не то чтобы Чезаре презирал подобный метод ведения беседы. Напротив, он не видел ничего плохого в языке насилия и сам предпочитал не тратить попусту слова. Жаль, что сейчас оба собеседника не могли воспользоваться этим языком в полной мере. Если не можешь разгуляться - лучше сдерживаться целиком. Молодой человек не любил делать что-либо на половину, и было пусть немного, но приятно, что француз сорвался первым. - А, а так вы знакомы с господином де Бомоном. - Расцвел улыбкой Чезаре. - Передавайте ему мои пламенные приветы. Но неужели вас, такого сурового опытного солдата, столь сильно уязвила очевидная истина? Когда два мужчины дерутся на мечах, один из них часто оказывается ранен, или даже мертв. Я рад, что Вы не так глупы, как Бомон. Но и я всегда хожу, оглядываясь. Чезаре никогда не принадлежал к числу тех мужчин, которые бурно выражали возмущение и начинали требовать сатисфакции, если оскорбляли их мать. Он мстил деловито, без лишних воплей. - О, я сын весьма породистой суки и еще более породистого кобеля. - Чезаре не отказал себе в удовольствие вернуть жест и тоже толкнул француза, не особенно сдерживаясь. - Нас все еще никто не слышит, и потому спешу заметить: на площади все видели, что бывает, если наведаться в конуру к этой суке.
Ги де Вильфор: От дождя земля стала скользкой, глина, смешавшись с водой, превратилась в рыжее месиво, Вильфор же был только рад, ведь благодаря непогоде зрителей у них не осталось. От тычка Чезаре лейтенант пошатнулся - в этом месиве много силы не требовалось, чтобы лишиться равновесия, но, крепко схватив папского сына за локоть, все-таки устоял. - Вижу, вы тоже не любите тратить слова даром, тем проще. На войне, как и в битве на мечах, случается всякое. И больше страдают как раз те, кто к ней не имеет никакого отношения. Ваша мать лишь одна из многих. Кстати, она ведь уже далеко не молода, так что можно не ждать появления в вашей семье очередного ублюдка. Ярость тем более сильная, что не могла найти выхода, душила. Еще раз бросив быстрый взгляд по сторонам, Гийом ухмыльнулся и подсечкой сбил Чезаре с ног. Но ему не удалось долго наслаждаться видом поверженного врага. На скользкой глине поехала нога и франк, не удержавшись, рухнул вслед за противником.
Cesare Borgia: Падение в грязь рассердило Чезаре больше, чем все оскорбления француза вместе взятые. Юноша неизменно уделял большое внимание своему внешнему виду, но в поход, понятное дело, весь гардероб не возьмешь. Да и помыться нормально - целая задача. Впрочем, с этим были трудности всегда и везде. Разглядывая то, что осталось от древнего Рима, юноша люто завидовал тем, кого нынешние церковники называли "варварами". У "варваров", судя по всему, с водой в домах дела обстояли куда лучше. Впрочем, в Риме веди себя как римлянин, а измазавшись в грязи, можно с чистой совестью вести себя по-свински. Перекатившись по земле, Чезаре оказался сверху и вдавил француза в грязь всем своим весом. Стилет в рукаве сулил весьма приятное разрешение этой ссоры, но молодой человек понимал: такого враг ему не простит, и у короля появится отличный повод, скажем, посадить его на цепь. Значит, придется обходиться кулаками. - Ооо, вы совсем не знаете батюшку с матушкой, дружище. Им хватит силы в чреслах настрогать мне еще немало братиков и сестричек. К тому же, зачем нужны потомки, если не поддерживать предков? Когда родители устанут, мы с братьями и наша милая сестра расстараемся на славу. Аминь. Целуй перстень, сын мой! Сжав кулак по крепче, Чезаре от души врезал франку по губам.
Ги де Вильфор: Вот это был совсем другой разговор. Сплюнув сгусток крови от прокушенной губы, Вильфор шало расхохотался. Скользкая глина, служащая до того помехой, теперь выступала на стороне франка. Словно смазанный постным маслом, лейтенант вывернулся из-под противника. - Да вы совсем одичали без женщин, я не ношу юбки, Ваше преосвященство. Приберегите свой пыл для той девчонки. С голодухи польстились на объедки, зато с королевского стола. С ног до головы вымазанные в грязи, поливаемые дождем, они катались по земле. Не скупясь ни на оскорбления, ни на удары. Правый глаз Гийона начал заплывать - очередное благословение кардинала Валенсийского оказалось довольно весомым, но лейтенант и сам не оставался в долгу, кулаками стирая с холеного лица Чезаре выражение самодовольства. В запале Ги не замечал, что их междусобойчик без внимания все-таки не остался, и только когда почти уткнулся носом в чьи-то сапоги, поднял голову. Вокруг них сгрудилось несколько человек, среди которых были и его сослуживцы. Жаль, а может и хорошо, что с ними не было капитана д`Аллегра. Смутно знакомый юноша - де Байи, кажется - протянул руку. Вильфор благодарно кивнул. - Славно поговорили, Ваше преосвященство, - поднимаясь при помощи де Байи на ноги, Ги ухмыльнулся, но на самом деле на душе было неспокойно. Ведь хотя его товарищи смотрели с пониманием и даже одобрением, франк знал - за подобные "беседы" по голове не погладят.
Cesare Borgia: В каком-то смысле они оба, наверное, в итоге хотели именно этого. Несмотря на всю кажущуюся абсурдность утверждения, Чезаре ощущал себя именно так, и на лице француза видел отражение собственных эмоций. Мужчины могут сколько угодно притворяться хитрыми, изворотливыми, обходительными, многомудрыми любителями сложных ходов - но на самом деле их хлебом не корми дай вцепиться друг другу в глотки и от души помесить друг друга кулаками. - Ооо, даа, я очень пылок, у меня большие аппетиты и свободные взгляды! - молодой человек рассмеялся, но тут же пожалел об этом - противник заехал ему по подбородку, и юноша до крови прокусил язык. Сердито зашипев, он вернул удар. Было даже немного жалко, что их быстро заметили и разняли. - Как-нибудь повторим там, где нам никто не помешает, сын мой. И с более весомыми доводами. Ему, разумеется, никто не помогал подняться. Впрочем, иного Чезаре и не ожидал, а потому встал, отряхнулся как мог и, растолкав сгрудившихся вокруг солдат плечом, как ни в чем не бывало отправился к своему шатру, с самым беззаботным видом. Всюду жизнь, и все есть жизнь, но почему-то в такие моменты юноша любил ее особенно. Когда она была такая... простая? Эпизод завершен
полная версия страницы