Форум » Regnum terrenum. Aeterna historia » Иногда нам остается только надеяться... 31 июля 1495 года » Ответить

Иногда нам остается только надеяться... 31 июля 1495 года

Мирелла Грава:

Ответов - 16

Мирелла Грава: Еще два дня прошли в таком же тумане, что и три предыдущих. Данте никак не приходил в себя, а на мессера Теодоро Мирелла боялась лишний раз смотреть. Она испытывала стыд, видя его страдания, а теперь еще от воспоминаний об их поцелуе, который воспринимался ею как себялюбивый каприз. Спасали от дурных мыслей только дети. Велия пусть и старалась, но ей все же не удавалось развлечь своих мальчиков так, чтобы те не просились постоянно к папе или же не сбегали из слишком тихого... как будто замеревшего перед чем-то ужасным дома. Собирая вместе и детей Данте, и Беллину Мирелла уходила подальше от комнат больного и старалась дать им просто побыть детьми: пошуметь, побегать, поспорить, поиграть. Мальчики не сразу, но приняли ковыляющую на своих пока еще не совсем послушных ножках маленькую тетю в свои мужские игры. Зато теперь им было кого защищать в своих крепостях, ну и кого пытаться оттуда освободить тоже. А Мирелла, наблюдающая за их возней не могла не улыбаться. Время, проведенное с детьми позволяло забыться, отрешиться от страха за жизнь мессера Данте. Вот только оно в то же время и провоцировало в молодой женщине желание самой родить еще детей, причем именно Теодоро, ни от кого другого. И эти мысли раздражали, заставляли злиться на саму себя, как будто пара новых сыновей смогут заменить мужчине его первенца. Да никогда. К тому же, большой вопрос, а допустит ли он вообще свою жену в свою постель, да даст ли ей Господь шанс произвести на свет еще хотя бы одного ребенка. Мирелла сильно провинилась и перед Богом, и перед супругом, разве успела она загладить свою вину? Разве может ли она хоть что-то сделать действительно полезное для мужа? А ведь, может быть и может. На исходе пятого дня, как мессер Данте в забытье, Мирелла вспомнила про Анитру, ту самую гадалку, которую она когда-то использовала, чтобы отомстить Федерико. Как давно это было, и как ненужно. Но ведь люди говорили, что она справляется с болезнями, с которыми доктора не помогают. Может быть, она сможет спасти сына Теодоро? Не думая больше ни о чем, не рассуждая, как проведет ведьму в дом, что подумает об этом муж, Мирелла поспешила к домику гадалки, молясь всем святым, чтобы ей удалось застать ту дома.

Анитра: Ранние сумерки вечера, июльский жар которого был все-таки легче, чем жар дневной, Анитра, как обычно, коротала на низком табурете около двери своего покосившегося домика, в тени чахлого оливкового деревца, непонятно каким образом росшего почти из стены дома, поглаживая приблудных котов, только что вдоволь наохотившихся на окрестных воробьев, и перебрасываясь ленивыми словами с сапожником, жившем в домике напротив через узкую улочку. Настроение у нее было благодушным. Весь день Анитра проспала, но не по старческой немощи - сил у нее было еще столько, что еще и поделиться можно - а оттого, что, как всегда бывало в дни новолуния, последние ночи были бессонными по причине сразу нескольких малышей, которым пришло время появиться на свет. Теперь повитуха делилась с соседом своими догадками о том, какими они будут в будущем: кто будет криклив и беспокоен, а кто - покладист и послушен. Из-за двери доносилось согласное или - наоборот - спорящее карканье вороны Кары, выражающее соответственно то одобрение, то сомнение в словах хозяйки. Появление в конце улицы женщины, одетой богаче, чем это было возможно для жительниц этой и соседних улиц, вызвало у Анитры понятный интерес. Чем ближе та подходила, тем более и более казалась гадалке знакомой, и та уже не сомневалась, что появилась она здесь именно по ее, Анитрину, душу. - Мадонна Мирелла, - наконец уверившись, повитуха поднялась со своего места, огладила передник и поклонилась.

Мирелла Грава: Молитвы Миреллы были услышаны. Гадалка как будто поджидала ее у дверей своего домика, но сейчас молодую женщину не волновала ни бедность, царящая вокруг, ни красота жилища, ей нужна была помощь. - Анитра, здравствуй, - тон Миреллы сильно отличался от знакомого повитухе, был ласков и почти заискивал. - Беда у меня. Не знаю уже, кто мне помочь может. Вспомнила о тебе и решила попытать счастья. Пригласишь в дом? Разговаривать на улице не хотелось. Испытывать способности гадалки тоже. Мирелла думала выложить все как есть, и не думая о запрошенной цене, получить любую, какую угодно услугу от Анитры. Вряд ли в их ситуации мессеру Данте можно сделать хуже... А еще Мирелле было не по себе от воспоминаний о том, как она в прошлый раз обошлась с гадалкой, все же, знай она тогда, что сама, собственными ногами побежит за Анитрой к ней домой, вела бы себя тогда совершенно по-другому. И сейчас не пришлось бы бояться женской мести от обиженной женщины.


Анитра: - Проходите, конечно. Не прибрано у меня только, простите уж. Анитра толкнула тонкую дверь и, войдя, посторонилась, пропуская гостью. В домике на одну комнату, где, кроме очага, были только стол, пара стульев, сундук, да кровать за занавеской, было чисто, а извинение повитухи относилось скорее к бедности убранства, столь понятное у простой женщины, к которой пришла знатная госпожа. Она развела руками, показывая тем, что Мирелла может садиться там, где сочтет нужным. Исподволь наблюдала за ней, гадая, что за беда. Такие женщины захаживали к Анитре редко. Обычно звали к себе или, если беда требовала тайны, в дом лица, которому могли довериться. Видимо, теперь требовалась не столько тайна, сколько быстрота, а может, и вообще только последнее. На беременную, Анитра была уверена, Мирелла похожа не была, значит, речь пойдет о другом. Не была-то не была, а только все-таки изменения в ней какие-то произошли. Как будто резкость в чертах сменилась приглушенностью Или это сейчас так кажется? Ведь и видела ее полгода назад, да при свете свечей. Впрочем, чего гадать. - Что же за беда с вами приключилась, мадонна? Вы расскажите. Может, и помогу чем. Или скажу, куда пойти.

Мирелла Грава: Мирелла, не особенно раздумывая, тяжело опустилась на ближайший к ней стул, и только вбитое еще детстве правило не позволило сгорбиться и опереться на сложенные на столе руки. - Анитра, у моего мужа умирает его первенец. Мой пасынок упал с лошади, ударился затылком о камень и пятый день уже не приходит в себя. Мы перепробовали все рекомендации докторов, но никаких изменений! Мой муж сам не свой, я боюсь, что его сердце не выдержит, если его старший сын... - Мирелла задохнулась от нахлынувшего страха. - Я боюсь за него, за его сына, за судьбу нашей общей дочери, если что-то случится. Анитра, помоги. Я на все пойду, лишь бы мессер Данте поправился. Нам нем же тоже уже жена, двое сыновей. Ему нельзя умирать! Это разобьет сердце его отца! Мирелла уже решила для себя, что для достижения этой цели ей не жалко ничего. Неважно, как после этого на нее будет смотреть Теодоро, только бы хоть какое-нибудь, пусть самое скверное колдовское средство, но помогло. А со своей отягощенной грехами душой она уж как-нибудь справится. Главное, чтобы у Беллины остался любящий и здоровый отец.

Анитра: - А... эээ... здесь надо подумать. На такой вопрос сразу не ответишь. Только многолетняя выучка не проявлять своего удивления, испуга или огорошенности помогла Анитре не уставиться на гостью с открытым ртом. Научишься, если долго в повитухах ходишь. С этими роженицами ведь как: только моргни глазом не так или бровью лишний раз поведи, так от страху, что не так что-нибудь, и разродиться не смогут. Так что теперь понять, как Анитра обескуражена, можно было только если по тому, что таких лиц, что можно перепутать с каменными изваяниями, у здоровых людей, не паралитиков, и не бывает. А удивляться было чему. В прошлый раз мадонна Мирелла вела совсем другой разговор. После него можно было ожидать много чего, да только не того, чего услышать пришлось. Тогда-то Мирелла, помнится, все больше о себе беспокоилась. Анитра даже засомневалась, а правду ли женщина говорит, нет ли у нее какого потайного умысла. Она скосила глаза под стол, под которым меланхолично склевывала крошки молчавшая ворона, до сих пор по причине неумения летать проживавшая у гадалки. - Если в себя не придти никак, значит, из забытья выходить не хочет. Или держит его в нем что-то. Может, мысли тяжелые. Может, воспоминания неприятные. То, что жизнь человеку отравляет и с чем справиться он не может. Тут особое средство нужно.

Мирелла Грава: Объяснение гадалки показалось очень понятным и правильным, и даже откликнувшееся вроде как женское чутье важно согласилось. Если кого-то преследуют призраки из-за своих неоконченных дел, то живые могут наоборот бежать от неурядиц, не желать просыпаться. И если мертвые кажутся живыми, то живые могут вот в так вот спать, как мессер Данте. Но тогда Мирелла совсем не понимает, какие печали удерживают старшего сына ее мужа в его сне. Да, у него собственный дом, своя семья и всякое там может происходить, но Велия не кажется злой ведьмой, да и их сыновья - чудесные мальчишки. Может быть что-то в делах? Но разве не все дела семьи контролирует Теодоро? Мирелла с надеждой посмотрела на гадалку. - Особое - значит особое, Анитра. Говори, какое! Прошу тебя... Я не знаю, из-за чего мессер Данте не хочет очнуться. Не уверена, что его супруге что-то известно, а мужа мне расспрашивать очень страшно. Я боюсь ему навредить. Но если ты скажешь... значит буду выяснять. А... погадать ты не можешь? Может быть вода и огонь тебе вернее подскажут? Или хотя бы помогут указать, кому известны эти причины?

Анитра: - Что ему мешает, никому, кроме сына твоего мужа, может быть и неизвестно. А может, и сам он даже не подозревает. А и какая разница, если подумать? Что бы ни было... Анитра почти уже справилась с удивлением, хотя и не совсем. Все-таки неожиданно выходило. Зимой о муже или его детях Мирелла с заботой не спрашивала и не говорила. Если теперь сын его в таком несчастье, то в таком случае и порадоваться бы могла. Одним наследником меньше. Да и выбитая несчастьем из-под ног немолодого мужа почва - верное средство подтолкнуть его к могиле. И вроде как делать ничего не надо, само происходит, да и по воле неба. Может, подвох все-таки какой есть? Подвоха гадалка не видела. Если только надеется, что от ее средства колдовского мессер Данте оставит бренную землю и отправится к небу самым коротким путем. Но вот здесь и не сходилось, потому что никто про Анитру не мог бы сказать, что навредила она хоть раз чем. И на замыслившую зло Мирелла никак не походила. Что же... полгода достаточный срок, чтобы город с землей сравнять, что уже говорить о жизни человеческой - и новую слепить можно, и старую переиначить. - Может, узнавать и не понадобиться. Сначала так можно попробовать. Много для этого не надо, а кое-что потребуется... Денег это стоит и еще камень нужен дорогой. Янтарь. И уверенность мне нужна, что никто не узнает.

Мирелла Грава: - Уверенность у тебя будет. Даю слово. Никто ничего не узнает. Я никому не расскажу, что ходила к тебе, - Мирелла просияла, радуясь подаренной надежде и стала быстро расстегивать пояс. В снятой с него сумке лежали захваченные в спешке украшения. Все, которые были в шкатулке, и теперь женщина вывалила их все на стол. - Янтарь-янтарь, я помню, у меня что-то было... Ее взгляд упал на подвеску с крупным камнем на золотой цепи, и зажегшиеся глаза потухли. Это украшение было единственным, которое супруг действительно с радостью подарил ей, сразу после рождения Беллины. Мирелла вздохнула, грустно улыбнулась, но недрогнувшей рукой пододвинула ее ближе к Анитре. - Вот, возьми. Я думаю, он может подойти. "Он связан с нашим ребенком. Пусть теперь поможет его сыну." - А, да, и по поводу платы. Вот, - она отделила от кучки пару серег с топазами и браслет. - Чтобы быть точно уверенной, что мне не придется ни о чем объясняться с супругом, будет удобнее если ты вместо денег примешь драгоценности. К тому же эти вещи, хоть и очень хороши, но мне они не должны были принадлежать. Мысль пустить на важное дело подарок Федерико пришла Мирелле неожиданно, но она даже была рада отдать украшения, которые бывший возлюбленный подарил ей. Они достались ей обманом, да и сейчас несмотря на всю тонкость и красоту работы, она бы не смогла их носить. - Если ты сомневаешься в моей честности, я могу написать расписку, в которой указать, что перечисленные ценности я передаю тебе в обмен на какие-нибудь мази и притирания для поддержания молодости. Анитра, если мало, возьми еще, выбери любые. Только постарайся помочь, умоляю!

Анитра: - Расписок не надо, - Анитра отмахнулась. Бумажки ей, не умеющей читать, были не к чему. Даже хранить их было в домике негде, да и куда ей с ними потом идти? Вопросы свои она задавала, чтобы увидеть, как будет ее убеждать мадонн Мирелла в том, что дурного в мыслях не держит. Увиденное Анитру убедило. Сейчас женщина была честна, и слову ее можно было верить. А что потом - это уже как получится. "Потом" часто не зависит ни от обещаний, ни от намерений, ни от клятв, и даже искренность их не всегда помогает. Вот поживем и увидим. Сколько уж лет следует этому нехитрому правилу, и вот ведь - долго прожила и, слава провидению, вполне сносно. Драгоценности Анитра притянула к себе и стала перебирать их. Не впервой с нею ими расплачивались. Для женщин, за тратами которых муж строго следит, обычное дело, поэтому и дорожка от дома гадалки к дому ростовщика Минарди вела уже протоптанная. Долго украшения у Анитры не задерживались. Серьги и браслет она взяла, в руках подержала. Серьги зажала в кулаке, браслет же вернула со словами "и того хватит". Подвеску взяла, камень посмотрела, погладила и, видимо, осталась довольна. - Камень мне вынуть надо сначала. Ношеный он, но годный. После полуночи забрать его можно. Или когда не побоитесь за ним придти. Больному под подушку положите. Смотрите, чтобы не заметил никто. И не дольше, чем в три дня встанет здоровехонький.

Мирелла Грава: - Твои слова, да Богу в уши, Анитра. Если мой пасынок поправится, тебя ждет еще награда, - Мирелла вздохнула, боясь поверить в счастье обоснованной надежды. - Я постараюсь прийти сразу после полуночи, ведь чем раньше положу, тем скорее он начнет действовать, так? Оказывается, можно и к добру применить ее навыки, полученные, пока она бегала к Федерико: теперь из дома мужа Мирелле не страшно и не сложно выскочить незамеченной, а вот в прогулке в одиночку по улицам Рима опасность есть. Но при ней нет доверенных лиц, которых можно было бы, не боясь огласки, попросить проводить, поэтому остается или ждать утра, или идти одной. "Ну так пусть Проведение Божье укажет мне, на пользу пойдет это лечение мессеру Данте, либо же во вред? Случится со мной что - значит, напрасно я все это затеяла. А коли уберегут меня, то и больному не повредит лечение." Приняв решение, Мирелла потянулась собрать драгоценности, сложила уже все не привлекшие внимание, потянулась за браслетом, и он как будто ожег ей руку. "Нет-нет, не для меня он." - Анитра, если я еще некоторое время у тебя побуду, не помешаю ли я работе с камнем? У меня к тебе вопросы есть о средствах, которые женское влечение к мужчине охладить могут.

Анитра: - Когда он поправится, от благодарности не откажусь, - Анитра склонила голову в знак того, что ложная гордость ей не ведома. - Сколько сочтете нужным, столько и дадите, а свою цену я уже назвала и взяла, - она кивнула на зажатое в кулаке. Чтобы достать из огранки камень, придется идти к ростовщику. Это недолго. Потом еще на пошептать да на воду... камень не сильно ношеный, и рук к нему немного притрагивалось... Да, к полуночи она успеет. А Мирелла сама готова придти. Анитре даже жаль немного стало женщину, решающуюся на такой отчаянный шаг. Она думала сама предложить камень прислать или найти посыльного, но поостереглась - негоже свою причастность тут сильно показывать. Пока только Мирелла знает, а той тоже рассказывать всем не к чему. Колдовство - дело такое. В беде мало кто от искушения откажется, а другого за то осудить или еще что похуже - обычное дело. Новая просьба застала гадалку врасплох. Частой она не была, хотя боявшиеся ни то божьего, ни то мужниного гнева и ревности женщины иногда просили избавить их от вспыхнувшей неправедной страсти, толкавшей на грех. Здесь Анитра увидела то же самое. - Мадонна, если вы просите отворожить вас от кого, так я вам скажу, что две такие просьбы за раз - это слишком много. Не стоит искушать. А если просто средство от желания, так оно есть, конечно, только вот с ним не только страсть уйдет, но и взгляд потухнет. Мужу-то вашему это понравится, думаете? Про причины он не узнает и не оценит, а вот последствия ему не понравятся. Попадете из огня да в полымя.

Мирелла Грава: Теперь и Мирелла смогла взглянуть со стороны на свою просьбу, и чуть не рассмеялась. Да уж, кто мог бы подумать, что законная жена будет просить подобное средство для избавления от влечения к собственному супругу. Конечно, можно было бы и не вдаваться в личные подробности, но Мирелла так давно ни с кем не говорила, что даже эта беседа с гадалкой казалась ей чем-то важным. - Нет, Анитра. Мне не для любовника. С тем влечением я сама вполне успешно справилась, с его помощью, правда, но это уже неважно. Это прошлое и постыдное. Я прошу у тебя средство, которое избавит, временно, меня от желания исполнять супружеский долг с собственным мужем. Я сильно провинилась, и он не хочет меня лишний раз видеть. Сейчас я стараюсь получить прощение, а мое тело мне только мешает. Анитра, я очень хочу еще детей, но они должны родиться в законном браке, и значит, мне надо подождать. Посуди сама, дело ли, когда у него так болен его старший ребенок, лезть к нему с ласками? Мирелла была готова подождать еще, но понимала, что если не дать самой себе надежду, она не сможет больше оставаться послушной и примерной супругой, которая сама не желает лишний раз показываться мужу на глаза.

Анитра: - Ах вот оно что, - Анитра покачала головой. Изображать неудивление было все сложнее. Она скосила глаза под стол, где методично склевывала с пола крошки ворона. Птица невозмутимости не теряла, а если чем и была удивлена, так только тем, почему ее до сих пор не покормили чем-нибудь более существенным, чем всякая мелочь. Гадалка подумала, что ее еще может что-нибудь удивить. Изредка. За полгода происходит многое, и Анитре было бы даже интересно, что именно произошло с Миреллой. С влечением, с которым та справилась, все было понятно. Отчего муж не хочет ее видеть - тут вариантов было много, но количество их было не бесконечным. Тоже предположить можно. А вот откуда такое изменившееся отношение... Анитра подумала, что из всех чувств человеческих чувство вины иногда бывает самым сильным на последствия. - Мне не жалко дать вам то, о чем вы просите, мадонна. А только смотрите... сегодня ваша чувственность ни к чему, а завтра будем и к чему. Как бы не пропустить.

Мирелла Грава: Не задуматься даже над словами гадалки, не услышать сомнений в речи какой-то бедной старой римлянки, думать только о том, чтобы заполучить то, что хочешь - как это было бы в духе прошлой Миреллы. И именно поэтому, отринув прошлые привычки, флорентийка заставила себя задуматься. Не было смысла Анитре, на взгляд Миреллы, терять заработок, кроме как она действительно считала, что средство вовсе не необходимо. И если Мирелла вбила себе в голову надежду, зацепилась за нее как утопающий за единственную целую доску, то ведь она все равно могла оказаться не права. Надо было бы попросить гадалку посмотреть на возможное будущее своими средствами, но не для этого пришла к ней Мирелла. И не для этого она проделала весь этот путь, и собирается проделать еще более опасный, чтобы отвлекать Анитру от главного - от создания возможного спасения для мессера Данте. - Хорошо, Анитра, я подумаю. Все же сейчас не ко времени все эти мои вопросы. Я вернусь после полуночи. Спасибо, что стараешься помочь. Мирелла встала из-за стола, постаравшись шелестом юбок не спугнуть домашнюю птицу гадалки, и пошла к двери, будто забывая о лежащем топазовом браслете.

Анитра: - После полуночи все будет готово, - почтительно поклонилась уходящей посетительнице Анитра. - Я вас не задержу, мадонна. Она заспешила, открывая перед Миреллой дверь, и потом еще долго смотрела той вслед, пока фигура молодой женщины совсем не скрылась в вечерних сумерках. - Не каждый день знатную даму в нашем переулке увидишь, - послышалось кряхтение старого сапожника. - Не каждый, - согласилась гадалка. Разговор она продолжать не стала. Развернувшись, ушла в дом и крепко притворила за собой дверь. Так же крепко потом закрыла ставни, чтобы и скудный луч света не мог в них протиснуться, и зажгла свечу - по делу такой важности даже не лучину. Времени было в обрез, и стоило поторопиться. Оставшийся лежать посреди стола браслет Анитра, не колеблясь, убрала в тот же узелок, что и серьги. Лишнего Анитра никогда не просила, но украшение, от которого она отказалась, теперь уже было не столько платой, сколько подарком. А огорашивать отказом дарящего у Анитры тоже заведено не было. Эпизод завершен



полная версия страницы