Форум » Regnum terrenum. Aeterna historia » Раз счастья нет, сгодится, что угодно... За полночь 03 февраля 1495. Рим » Ответить
Раз счастья нет, сгодится, что угодно... За полночь 03 февраля 1495. Рим
Меркуцио: Замок Святого Ангела.
Ответов - 25, стр:
1 2 All
Меркуцио: - ...И не воротись от меня. В лицо смотри! Ведь ничего не украл? Пока еще, а?! «Pezzo di merda*»… - подумал Меркуцио, послушно подняв глаза и уставившись мужчине в переносицу, - «…вот на что стала похожа моя жизнь»… Меркуцио похудел. Возле век залегли тени, щеки лишились детской своей округлости и глаза его больше не лучились, как раньше, от любого проявления божьей благодати – солнечного блика на луже или приветливого слова. Строгий присмотр за лживым и увертливым юнцом, которого не весть для чего еще держит в слугах при себе хозяин, был рекомендован управляющему, обсужден между собой старшей прислугой и вылился в беспристанные придирки и распоряжения. Вся неприятная и грязная работа, все беготня на посылках и долгое стояние возле блюд во время обеда досталась спорому, да в одночасье потерявшему доверие мальчишке. Тот не роптал против заслуженного, порою, стиснув зубы молча ворочал неподъемный груз, торопился выполнить порученное, чтобы получить немедленно поручение следующее, наравне с другими мыл и прибирал герцогские покои, стараясь ни о чем особенном не думать, не мечтать, не всхлипывать по ночам в тюфяк. Не раз подумывал сбежать отсюда, но куда? Слишком многое пришлось бы рассказывать мессеру Томмазо, а на то, чтоб переступить порог дома Кастальди он теперь не мог решиться даже мысленно. Но улыбка… Ею он по-прежнему дарил встречного, стоило тому обратиться к юноше. Что поделать–то с глупой детской привычкой... Правда, сейчас Меркуцио, вымещая всю свою досаду на жгуте соломы, что мял и крутил в руках, был серьезен, как никогда. Вместо того, чтоб отправиться спать, ему представился случай за полночь вдоволь поубираться в малой приемной герцога Пезаро. Той самой, которая имела выход прямо на галерею и ковер в которой теперь изгажен каким-то упившимся до безобразия… придворным что ли… Пьетро не было дело до того, кто не смог сдержать позыв своего чрева, ему вообще не хотелось думать о деле, хотелось забиться в укромный уголок, пожалеть себя. Но мессер Умберто, руководящий прислугой и ревностно исполнявший сию обязанность, вновь и вновь возвращал его мысли к своему распоряжению: - Вычистишь блевоту соломой, после промоешь ковер и пол… Слышишь меня? - Да, мессер… - Сухой тряпкой промокнешь-высушишь, потом вновь протрешь ворс слабым уксусом. Знаешь где взять? - В кухне, мессер… - Тебя так поздно, поди, туда и не пустят. Постучишься, пожалуй, сначала к ключнику, а коли не даст – ко мне придешь. - Хорошо, мессер… - Да поторопись же! Он и поторопился. Четверти часа не прошло, как толстая желтого перетопленного воска свеча, оставленная на пороге, осветила из коридора и ведро, и тряпку, и встрепанного, злого на весь мир юношу, яростно скребущего пол. ____________ *Pezzo di merda - (итал.) кусок дерьма.
Теобальдо Алоизи: К середине зимы Теобальдо совсем освоился в замке Святого Ангела. Хитросплетение ходов стало знакомом и понятно, охрана почти полностью состояла из знакомых ему людей, и даже слуги более-менее примелькались. Почувствовав свою силу, будто отраженную от власти старшего сына Папы и его покровителя, Алоизи не ощутил ущемления своих прав даже в дни официального отсутствия Джованни Борджиа в Риме. Его старые знакомства упрочились, давние приятели все жаждали навязать свою дружбу, да и новые знакомцы от них не отставали. Тео никем из них не пренебрегал, свято следуя заветам отца, внимательно выслушивал каждого и старался составить о себе самое лучшее мнение. На этот ужин его, как известного выдумщика зазывали целых трое, независимо друг от друга. И Алоизи не стал отказываться от прекрасного шанса выполнить поручение отца и свести дальнего сицилийского родственника с нужными ему людьми. Провести мессера Марио Пуглизи оказалось легко, а вот следить за тем, чтобы он вел себя в рамках приличий уже труднее. Темноволосый здоровяк с раздутым самомнением и отсутствием сдерживающего фактора в виде строгого отца рядом совсем перестал думать о последствиях и весь отдался процессу поглощения вкуснейшего вина и жирного мяса. Теобальдо пришлось попотеть, чтобы сохранить за столом свою маску веселого балагура и при этом следить за родственничком. Когда у Марио взбунтовался наконец организм, только благодаря Тео и сноровке подоспевшего слуги, шатающегося во все стороны гости, удалось вовремя вывести его из-за стола. Но вскоре слуга вернулся один, скрывая ладонью огромный синяк на скуле, и тут Алоизи разозлился окончательно. Все еще держа себя в руках, Тео весело улыбнулся сотрапезникам и заразил всех мыслью отправиться в гостеприимный дом одной очень заботливой мадонны, под попечением которых находятся очень сладкие и ласковые девицы. Его предложение было поддержано, тем более, что Тео побожился о том, что их уже там ждут, и он обо всем договорился. С добрыми напутствиями выпроводил приятелей, пообещав нагнать их чуть позже, а сам отправился искать Марио. И появился как раз вовремя, чтобы вырвать из его лап напуганного служку. - Марио! Марио! Прекрати! Что он тебе сделал?! - Они украли кольцо! Мой родовой перстень! - взревел одурманенный вином великовозрастный подросток. - Это мальчишка с кухни. Вы вообще не могли нигде встретиться, если бы ты сейчас не зашел в коридор для слуг. А ну-ка, пошли отсюда. Покажи лучше, где уже успел побывать. Марио немного посопротивлялся, но ужас из-за потери семейной реликвии заставлял медленно трезветь и потихоньку соображать, где его мотало. А у Тео заныл внутри червячок беспокойства, пока они шли по длинной галерее, ведь это наверняка была та, которая вела в покои герцога Пезаро... О, Марио мог натворить очень плохих дел. Подозрения Алоизи подтвердились, когда уже начавший осознавать свое поведение Марио неловко ткнул в сторону малой приемной герцога, в которой сейчас трудился какой-то мальчишка. Теобальдо не надо было объяснять, чью грязь он оттирает от ковра. Замявшись на пороге, придумывая как бы замять неприятное происшествие, Тео упустил Марио, который вдруг взревел, пнул свечу, мгновенно погружая помещение во тьму, и кинулся в покои, сбивая в темноте ведро, пытаясь вцепиться в мальчишку. - Мое кольцо! Вор! Теобальдо ничего не оставалось, как поспешить за Марио, пытаясь спасти слугу от расправы. К счастью, его глаза быстро привыкли к отсутствию света благодаря морской привычке, и он настиг сицилийца и ударом в основание черепа принудительно отравил того отдохнуть. Мальчишку же, которого пнули в грязь, но вроде не успели еще нанести никаких серьезных ударов, Тео вздернул на ноги. - Эй, ты цел?
Меркуцио: - Vai a cagare!* Меркуцио рванулся из цепкой руки, затрещали завязки джорне, под ногой загремело отлетевшее ведро и зачавкала, впитываясь в почти отмытый ковер, грязная вода. Жаль не видно, велика ли лужа и страшно представить, что сделает с ним мессер Умберто, если заглянет полюбопытствовать о сделанной работе. Теперь – начинай сначала, а он-то считал, что вот-вот справится! Кто бы на него не покусился – не важно: никакой вины за собой Пьетро не знал, прав был и сдаваться неожиданно напавшим вовсе не собирался: - Что надо? На людей кидаешься! Опоили, чем, что ли?!! Пытаясь определиться в этой тьме, кто из двоих где находится, Меркуцио резко повел локтем в сторону, лягнул на удачу, а наткнувшись на стоящего, немедленно отскочил в сторону, но споткнулся о безмолвное второе тело и полетел куда-то вглубь приемной, сшибая спиною тяжелый стул. Где-то там, под чужими ногами, растоптана несчастная свечка. Хоть искру лбом об пол высекай – ничего не видать, только слабо сереет дверной проем на галерею, обрисовывая силуэт вошедшего. ________ * Vai a cagare – (итал.) дословно - "иди, просрись", более благозвучно можно перевести как "иди нафиг".
Теобальдо Алоизи: Тео хоть и не мог осознать, но мог представить чувства паренька, на которого нападают в темноте, и не стал обижаться. Наоборот поморщился, услышав, как стул пал жертвой перемещений слуги по комнате. К тому же по приемной стал распространяться все усиливающийся тяжелый дух, поэтому более не медля, Алоизи выхватил из темноты паренька, крепко обнял его за плечи и вытащил в серость галереи. Марио пусть пока отлежится, а Теобальдо в это время спокойно пообщается с мальчишкой. - Давай-ка сначала, - заговорил Алоизи, поставив парня перед собой и крепко держа его обеими руками за плечи. - Я Теобальдо Алоизи, состою в свите его светлости герцога Гандии. Там валяется мой приятель, Марио Пуглизи. Он в замке впервые, но уже успел натворить дел. Вот и тебе грязной работы подкинул, мне очень жаль. Так вот, Марио где-то потерял свой родовой перстень, ты не находил? В лунном свете Тео удалось внимательнее разглядеть служку, заметить его уставший вид, а потом взгляд зацепился за кольцо на пальце. Но сицилийцу хватило и вздоха, чтобы понять, что рисунок нисколько не похож на знак семьи Пуглизи. "А парень-то не так-то прост. Даже будь он вором, не стал бы таким дураком, чтобы неприкрыто таскать на себе столь заметную краденную вещь." Движимый желанием разобраться с непонятным. Алоизи обаятельно улыбнулся: - Или давай так. Сейчас пойдем ко мне, я отошлю сюда слуг, чтобы все убрали, а мы с тобой за ужином поговорим? Идет?
Меркуцио: - Нет. Ответ на все предложения сразу. Кем бы ни был этот Теобальдо, он, должно быть занимает место в свите гандийского герцога достаточное, для проявления таких вот жестов милосердия: слуг отошлю, все убрать… ужин… поговорим… Знаем мы такие вот разговоры. А потом мессер Умберто меня за ноги подвесит, если узнает, что я с чужим свитским дружбу вожу, а его распоряжения - побоку. Глаза дворянина поблескивали в неверном свете луны, крепко держа юношу за плечи, он то развернул его спиной к окну, то так, чтоб лицо рассмотреть. Меркуцио попытался освободиться, поднял локти, несжатые еще кулаки, готовые к защите – на уровень груди. Матово блеснул серебром перстень, вот сейчас-то он пригодится, если придется отбиваться от такого ловкача. Но нападать никто не спешил и Пьетро продолжил: - Я служу Его светлости, герцогу Пезаро и свою работу выполняю сам. Если вам жаль, мессер, так забирайте с собой вашего Поглизи, или как его там, а я тут закончу, что начал, - говоря все это, Меркуцио шарил глазами поверх плеча мужчины по стенам коридора, - или дайте мне кресало ваше, вот факел висит… За сим он отвернулся от человека, который что-то уж слишком приветлив с чужим-то слугой, и, вспомнив о крике пресловутого приятеля и о проклятой луже, шевельнул плечами: - А никаких перстней я не находил, но ж здесь не один хожу…
Теобальдо Алоизи: - Конечно не один, - ободряюще кивнул Теобальдо, продолжая с интересом разглядывать недоверчивого мальчишку. Его преданность своему герцогу и показательная независимость пробуждали еще больший интерес. "А может он и не слуга вовсе? И тогда перстень родовой ему принадлежит по праву, но зачем тогда посылать этого юнца убирать такую грязь? Провинился чем-то? И даже наказанный защищает интересы своего герцога? Никогда бы не заподозрил Джованни Сфорца в умении так сильно расположить к себе человека." - На, возьми, - протянул ему кресало. - И все же... не держи зла на нас с приятелем. Прости его, да и меня заодно. Но кто вообще тебя послал тут прибираться? - "И, главное, за что?" - Может, в качестве извинений ты все же позволишь моему слуге, под твоим руководством, конечно, убрать ту грязь, что развели мы тут своим появлением? "Может, ты мне еще пригодишься, а, мальчик?" - И как тебя зовут-то?
Меркуцио: - Меркуц… Пьетро де Винценче Буджардини меня зовут. – Буркнул вежливый юноша, после чего воцарилась довольно длинная пауза, во время которой он с пыхтением и упрямством высекал искры, стараясь запалить масленую ветошь до половины прогоревшего факела. Наконец, она, очищенная пальцами от пепла, затлела. Пьетро вздул огонек и довольный повернулся к Теобальдо, отдавая кресало и впервые разглядев лицо собеседника, улыбнулся ему: - Благодарствую, мессер! Но тут же улыбка с лица сбежала: заглянув в комнату, он потрясенно оценил размеры разрухи. Ковер успел пропитаться нечистотами, к которым добавились еще и невольные испражнения тела злополучного Марио, чей обморок перешел в угарный сон. Меркуцио пошевелил губами, прикидывая, что здесь пахнет не столько длительной работой, сколько маловероятным ее успехом, а, значит, и наказанием, и вновь обратился к сицилийцу: - Ваша правда, мессер, зовите сюда кого хотите – прислугу, ангелов, бесов… кого хотите, только мне одному не справиться… мне за уксусом пора…
Теобальдо Алоизи: "То-то же..." - уже почти произнес Тео, когда сам заглянул в комнату. Да, Марио сейчас больше всего походил на хрюшку, уютно устроившуюся в самом грязном месте хлева. "И это приемная герцога. Кажется, я действительно испытываю стыд." - Послушай, в моих интересах, чтобы об этом случае никому не стало известно. Так что я сейчас приведу людей. Они захватят уксус и все прочее, а ты пока покарауль, чтобы никто сюда не сунул свой любопытный нос. Приятеля моего не бойся. Я его успокоил на достаточно долгое время. К тому же, судя по зарождающемуся храпу, он уснул. Но для твоего спокойствия я могу его связать, хочешь, Пьетро? Сейчас он прикажет разобраться с беспорядком своего доверенного слугу, с которым они свели знакомство еще в море. Тот, служивший боцманом на многих кораблях, но получивший неприятное ранение в бедро, благодаря своему опыту быстро построит дворцовых служек и приведет в чувство Марио. А в это время Алоизи попробует разговорить загадочного мессера Пьетро де Винценче Буджардини.
Меркуцио: На счастье тосканца никто не заглянул на галерею прежде, чем прибыла подмога. Меркуцио почувствовал что-то похожее на восхищение, когда увидел, как ловко пошла уборка, когда «приятеля» (предложение связать его, разумеется, представилось шуткой) унесли, и отправился было за водой, когда снова был перехвачен Алоизи: - О, мессер! Я так благодарен вам!.. – Юноша поспешил улизнуть, демонстрируя пустое ведро, дабы не залезть в еще больший долг благодарности этому странному человеку. – Я сейчас вернусь, ей-Богу! Однако, воспитанный в почтении и вежливости, он и двух шагов не сделал – обернулся: - Мессер? Вы помогаете мне… - он перешел на смущенный шепот, - ...чем я благодарить вас буду?
Теобальдо Алоизи: Деятельный мальчишка никак не мог расстаться с порученной ему работой, и своим рвением напомнил Тео себя в первые недели на корабле. В свое время он также пытался научиться всему и сразу, чтобы ни у кого не возникло сожаление о том, что взяли юнца на судно. - Ты давно при герцоге? Мне еще не встречались в замке такие трудолюбивые слуги. Хотя, а слуга ли ты? Может, просто наказали, а я своим неразумением тебя обижаю? Ты прости уж меня тогда. Да и это мы с Марио перед тобой в долгу, - Тео подошел ближе, чтобы не кричать на всю галерею. - Вон, даже рубашку с джорно ты из-за нас испортил, - повернул руку парня так, чтобы тот сам мог убедиться, что локоть испачкан и ткань порвалась. - Есть чем ее заменить? - участливо спросил, не оставляя своих намерений понравиться мальчишке. Мало ли для чего может пригодиться свой человек в свите герцога Пезаро, когда тот является мужем единственной сестры покровителя Алоизи.
Меркуцио: От такого участия Меркуцио в замешательстве с ноги на ногу переступил: - Нет, я служу… Сегодня какой день? Третий? Вот, стало быть, месяц уже… Наказали… Тут одним днем, видать не обойдется, но жаловаться чужому он все равно не станет, да и сам во всем виноват. Пьетро вывернул руку, пытаясь оттереть пятно, но скоро бросил это занятие, поставил ведро, отошел и вскоре вернулся к Алоизи, на ходу подвязывая к джорно рукава. Долг благодарности все еще беспокоил его и юноша начал распросы в свою очередь: - Мессер? А приятель ваш, он перстня когда лишился? Может быть, не здесь потерял? Он одернул на себе одежду, зная, что выглядит достойно: Сфорца слыл известным щеголем и слуги в его обносках глаз кому хочешь радовали. Пригладил пальцами волосы и сам не заметил, как проговорился: - Вы не беспокойтесь, мессер. Мне каждый день что-нибудь достается… эдакое… Уже не удивляюсь.
Теобальдо Алоизи: - Куда ты рукава-то подвязываешь? Или все же решил внять моим мольбам и не мешаться под ногами у моего боцмана? - по-доброму хмыкнул Алоизи. - Ведь испортишь, если снова полезешь пол драить. Да и ты так не ответил, есть ли у тебя рубашка на замену. Ну да дело твое. Теобальдо снова смерил взглядом Меркуцио, осмотр был не унижащий а такой, оценивающий для дела, прикидывающий, подойдет парень или нет. И мужчина явно осмотром остался доволен. - Ты давно в Риме? Где до того, как попал на службу к герцогу, обретался? Я сам с Сицилии, и еще не совсем здесь освоился. Может, ты и дал бы мне пару советов, как раз выразишь свою благодарность. А про кольцо не беспокойся, его уже ищут, и если оно в замке - найдут непременно.
Меркуцио: Есть ли чистая камича? Спросить что ли на удачу, подарит? Но гордость не позволила заикнуться. Меркуцио посмотрел назад, в комнату, дело с уборкой уже подходило к концу и довольно успешно: отмытый щелоком ковер, чтоб быстрее высох, набросили на стул, положенный на бок, и при свете факела и свечей он выглядел вполне пристойно, ждал, когда по подсохшему по нему уксусом для блеска пройдутся; комнату проветрили, прислуга собиралась уходить – и его кольнули угрызения совести, все-таки порученное выполнили за него другие. - Я из Тосканы. В Рим приехал в начале января с мастером цеха шерстяников. Ну, а потом много чего случилось... я подрался, кое с кем познакомился… Попал сюда, на службу, в замок… - По старой привычке он тихонько вращал на пальце перстень, вспоминая и глядя не в лицо собеседнику, а поверх его плеча, в сторону. - О чем же советы? Разве вы не опытнее меня? – И тут он дал волю своему любопытству. – А Сицилия – это же нужно плыть по морю? Долго? Хотел бы я путешествовать…
Теобальдо Алоизи: В первый раз расторопность слуг под руководством верного боцмана играла против Теобальдо. Порядок почти наведен, и пора бы отпустить мальчишку бежать дальше по своим делам, но Тео был пока не готов его отпустить, а потому очень обрадовался интересу Меркуцио к его родному острову. - Да, Сицилия со всех сторон окружена водой. Но путь к ней может быть и очень короток. Например до Мессины нужно проплыть всего пять тысяч ярдов. Но за такой короткий путь приходится дорого платить, пролив очень коварен и немало кораблей нашли там свой последний приют. Когда-нибудь слышал про Сциллу и Харибду? - не преминул блеснуть знаниями Теобальдо. Его взгляд снова упал на перстень на среднем пальце паренька, и Алоизи не стал сдерживать собственный интерес. - Ты меня прости, Пьетро, что лезу не в свое дело, но перстень, из-за которого ты удостоился столь теплого приема от моего приятеля никак не похож на какой-нибудь знак гильдии... Я вижу в нем родовую реликвию, удостоверяющую подлинность подписи на документах. Но тогда не могу понять, почему ты вынужден драить ковры. Прости еще раз, может тебе помощь нужна? Родственников там отыскать? Или принадлежность к роду доказать?
Меркуцио: Если бы Сцилла или даже Харибда выскочила бы сейчас прямо перед ним и спела песенку про молодушку, что шла на реку за водой, Меркуцио бы ни был так потрясен. Сколько он мечтал, как приедет в Рим (который представлялся ему немногим более Города-Флоренции, а оказался чуть ли не другой страной) и случайно, да, совершенно случайно, в таверне, вдруг кто-то взглянет на его руку, признает герб и укажет на родню. В каждом мужчине старше сорока сирота готов был узнать отца. Как замирало сердце при вопросах… Потом случилось чудо (случайно, совершенно случайно снизошла благодать за моления) и он познакомился с Федерико. Дядя, в мыслях его, был подобен небожителю, но не иначе, как веруя в его непогрешимость и всеприятие, Пьетро совершил непоправимую ошибку, сделал выбор, обернувшийся для него двойной потерей. Но и лишившись теплоты дома, едва не ставшего ему родным, и которому он злом заплатил за приветливость, парень справился: стиснул сердце в кулаке, помятуя, что есть на свете один человек, который примет его любого, которому и не важно дед он для Пьетро, отец ли, лишь бы мальчишка жив-здоров был. Пережил последствия своей глупости и когда, стремясь доказать свою преданность, по-собачьи безответно, радуясь, что может быть полезен хозяину, открылся искренне, а тот за дерзость и самоволие враз лишил мальчишку и благосклонности, и доверия, и внимания. Отныне, в общей своре сей щенок набирался ума и благополучен был лишь благодаря своей сноровке и выносливости. Но прошло немного времени, и упрямый тосканец, приспособился, привык к своему положению, исправно выполнял обязанности. И вот оно… Где ты раньше была, Судьба? Зачем все сызнова? За спиной Меркуцио была стена, только потому, наткнувшись на нее и по-детски спрятав за пазуху руку - причину странных расспросов - пришлось отвечать, а не бежать отсюда опрометью: - Нет!... Благодарю вас, мессер Теобальдо, ничего такого… Но собеседник так настойчиво просил прощения ни за что, так предлагал свою помощь непрошенную, предлагал то, о чем мальчишка мечтал, что он, сглотнув недоверие и страх, выругал себя мысленно и попытался, как мог спокойно объяснить: - Меня усыновил достойный человек, родственников своих я знаю… Говорил с ними. Отца моего не найти, он пропал. А что до этого, - он мотнул головой в сторону подсыхающего ковра, - то я так сам решил… сам себе и… «Виноват» он прошептал еле слышно, чувствуя, что еще немного и глаза заблестят от слез, если себя пожалеет, а потому немедленно бодро улыбнулся: - Благодарю вас, мессер Теобальдо, за участие, но вы мне лучше про море расскажите… А то мне, может, его и увидеть никогда не придется, Его светлость здесь живет, на побережье к себе пока не собирается…
Теобальдо Алоизи: Пьетро, кажется, не особенно верил в правдивость обещаний помощи, и Теобальдо был бы с ним согласен, если бы не знал о своей личной жизненной заповеди. Уважение к переменчивой мадонне Фортуне Алоизи впитал еще в раннем детстве: моряки быстро объяснили ему, что с этой Дамой следует считаться и держать ухо в остро, если хочется ходить в ее любимчиках, а Тео это не помешает, потому как бесстрашие слишком часто брало верх над разумом, и мальчишка влипал во все возможные неприятности, чтобы вылезти из них почти невредимым. Когда Теобальдо подрос, то понял: за все удачи, приятные совпадения и полезные случайности надо платить, причем именно той монетой, которую захочет принять Фортуна. Время шло, а его правило все подтверждалось, неумолимо превращаясь в закон. Случайное стечение обстоятельств, сведших в одной таверне Джованни Борджиа и сицилийца было определено последним никак иначе как подарок судьбы, и его задача была правильно отдариться. Впрочем, если уж Фортуна тебе благоволит, то нельзя не заметить, сколь заботлива эта девица, дар и плата всегда лежат рядышком. Помня об этом, Тео и предложил в том кабаке помощь в поисках пропавшей дочки капитана. И вот, не так давно приложенные им усилия были вознаграждены: девица найдена и возвращена отцу. Смущало то, что с ее похитителем из-за его высокого положения Алоизи сделать ничего не смог, да и дочке капитана не слишком повезло - ее увозили из Рима уже беременной. И пусть девушка была рада оказаться на свободе и освободиться от учиняемого над ней насилия, но чувство незавершенности осталось, да и Фортуна не оставляла Тео своими заботами все это время, и теперь Алоизи всегда начеку и старается не обходить вниманием того, с кем его свела судьба и кому он может помочь. От этого еще он так внимательно слушал Пьетро: не так уж много усилий может потребоваться от сицилийца, а парнишке станет веселее жить. Так что с радостью рассказывая о Сицилии и своих морских приключениях, Тео постарался ненавязчиво заманить Меркуцио в свои покои под предлогом того, что горло пересохло, а рассказывать еще много. Угощая мальчишку вином и нехитрым ужином, о котором позаботился верный боцман, Алоизи вещал о красотах своего родного острова и внимательно внимал сначала несмелым, а потом все более бойким словам Пьетро о его любимой Тоскане. Приняв на веру, что мальчишка по собственному желанию остается в свите герцога Пезаро, Тео только позволил себе поинтересоваться: - А та родня, о которой ты говорил, хоть какие-то зацепки, по которым можно было бы отыскать твоего отца, тебе дала?
Меркуцио: Сперва Меркуцио жевал и слушал. Отлично приготовленное холодное мясо, сдобренный укропом козий сыр, фрукты из зимнего запаса и прекрасное кьянти веселили и живот, и душу. И не сказать, что бы недоедал или голодом морили, но простая вкусная еда в приятной компании показалась ему пиром, неразбавленное вино расслабило, развязало язык. Поля и пригорки тосканские замелькали перед мысленным взором, и он начал, почему-то с охоты на зайцев, а после рассказал о детстве, незаметно перешел на усадьбу и деда, который стал ему отцом, а потом обмолвился и о его запретах, а после – о мечтах, о поисках… - … Выходит так, что меня с флорентийской семьей Кастальди роднит общий прадед, Памфилио из Фельтре. Но где это Фельтре? – Юноша пожал плечами, отвергая саму идею разыскивать столь давние и дальние корни. – И кто этот человек? Возможно, у него были дети, а у них свои сыновья, и один из них встретил мою маму. Но ни мессер Федерико, ни кто другой не знают даже имен их. Так что – все попусту… Наконец-то он смог произнести вслух имя дяди, впервые, после того, как расстался с ним, и потер печатку, словно проверяя ее сохранность. Теперь перстень стал дорог памятью об оставленном доме, матери и деде Винченце, никаких тайн более в себе не нес и вправе ли он носить фамильную реликвию, Пьетро не задумывался, но отдавать свое даже представителю сей гербоносной семьи не собирался.
Теобальдо Алоизи: - Ну не все попусту. Известно имя прадеда, Памфилио Кастальди и город. Это не так уж мало. Твоего отца еще вполне можно отыскать, если, конечно, потрудиться. Фельтре и мне не знаком. Значит, город точно не портовый, но это нестрашно. У меня есть друзья, у которых можно разузнать, как его найти, и тогда нужно просто туда съездить, да осмотреться. Кто-то может еще помнить Памфилио, не вешай нос, Пьетро. Оказаться родственником финансиста - известная удача, но что тогда юнец делает в слугах у Сфорца. Он лепетал что-то про собственный выбор, но как-то не слишком верится. Хотя если бы Тео все еще подозревал его во вранье, то сейчас сильно засомневался бы. Набивайся он в родственники богачу, ни за что бы не отступился, а продолжал бы раз за разом обивать пороги его дома. Ну или же искал покровителя, который смог бы это сделать за него. Но не такого же покровителя Пьетро видит в герцоге Пезаро? И об этом следовало еще расспросить. - Есть только одно "но". Твоя служба здесь не поможет найти родню. Вряд ли твоего герцога занесет в это неведомое Фельтре. Как собираешься поступить?
Меркуцио: - Никак. - Меркуцио хмуро отвел глаза. В самом деле, ну как еще ответишь, если сам теперь прекрасно знаешь, что слуги не вольны распоряжаться своим временем для своих собственных дел и не очень-то надеешься, что его светлости будет досуг даже выслушать твою просьбу, не то, чтобы разрешить… Да и к чему все эти поиски? Дней пять назад Федерико Кастальди упомянул о документе, утверждающем его, Пьетро, происхождение, как близко тогда было желаемое, а ныне… будем довольствоваться тем, что в руках, пусть даже это маленький, взъерошенный воробей, не знающий, что его ждет завтра и не оттолкнет ли рука, полная крошек. Юноша внимательно посмотрел в лицо Теобальдо, поймал его взгляд, пытаясь определиться, можно ли доверять человеку, так легко предлагающему помощь в чужом деле. - Мессер… - нужно попробовать самое невероятное, - … а вдруг этот перстень был им украден, и я вовсе не близок к дворянскому роду? Зачем тогда все затевать? От того человека и следа не осталось… Пьетро де Винченце Буджардини – отличное имя. А воспитавший его, разве не самый лучший отец? И мама… она была самой лучшей. Вот и выходит, что не к добру знать имя молодца, одарившего ее этой вот посеребренной безделушкой, что вертится на пальце юного тосканца. В этот миг внезапного озарения он еще даже не подозревал, как может быть близок к истине.
Теобальдо Алоизи: Теобальдо покачал головой. Этот мальчишка ему определенно нравился. Парень действительно думал, что-то там взвешивал, предполагал и осторожничал. Но больше всего он поразил сицилийца вот этим самым опасением навязаться семье, не имея на это права. То есть или он прирожденный лжец и виртуозно втирается в доверие такими вот опасными для себя заявлениями, либо мальчишка действительно боится взять чужое, опасаясь, что когда обман раскроется, на него обрушится негодование взамен любви. Алоизи потер свой лоб, раздумывая, пока наконец не решил играть совсем в открытую. - Пьетро, а чего тебе хочется самому? Ты же зачем-то отыскал этого Федерико Кастальди. С какой целью ты это делал? Кому как не Тео понимать, как много могут дать люди, приняв тебя и воспитывая, считая собственным ребенком. Никогда дядя Руджеро не давал ему повода считать себя обузой, наоборот, Теобальдо внушали, что одним своим существованием он делает жизнь приемного отца лучше. А в каких условиях рос этот мальчик? Он отзывается с большим теплом о матере и отчиме, но что именно они говорили ребенку? Отчего Пьетро кинулся искать своего отца и его родственников? Почему, как правильный сын, не продолжил дело этого Винченце Буджардини? И только ли дело в возможных братьях?
полная версия страницы