Форум » Regnum terrenum. Aeterna historia » Раз счастья нет, сгодится, что угодно... За полночь 03 февраля 1495. Рим » Ответить
Раз счастья нет, сгодится, что угодно... За полночь 03 февраля 1495. Рим
Меркуцио: Замок Святого Ангела.
Ответов - 25, стр:
1 2 All
Меркуцио: - Мне лет шесть было, когда мама умерла. Я ее тогда и мамой-то не звал, все – Алессандрой… помню, как однажды утром меня к ней не пустили… она заболела… - Пьетро вздохнул, начать пришлось издалека. - Потом уже, когда похоронили, кто-то из соседей сердобольных утешил – сказал, чтоб я не убивался, дескать не сестра она мне, а я – найденыш, и что все о том знают, да молчат. Я громко плакал, не мог остановиться и отец ударил меня по щеке, а после на руки подхватил, целовал, стал утешать, прощения у меня просить… Запомнилось… - Юноша потянулся к кусочку хлеба, но ко рту не понес, раскрошил в пальцах, задумавшись. – Тот год был плохой, мор был в Ипрунето и засуха в полях. На следующую осень мессера Буджардини подестой не избрали, и мы оттуда уехали. Он место нашел с трудом, везде неурожай… Взяли в поместье одно, управляющим, а там так пусто было… Убыточное хозяйство… - Незаметно для себя он говорил словами деда. – Но мы остались. Я там, в Рендоле, и вырос. Это уже когда я начал в Рим проситься, и допросился, наконец, то батюшка… то есть дед мой, Винченце, мне все и рассказал, кто я… и перстень дал. – Даже теперь он называл отцом того, кто воспитал, скучая по единственно близкому человеку. В детстве же, всхлипывая под розгой, Пьетро, терпя, кусал пальцы и уверен был, что с родным ребенком столь строги не бывают. – Я сюда стремился, хотел добиться чего-нибудь, сделать такое… что узнай отец (ну, тот… первый) чтоб он подумал: «Вот бы мне такого сына!» А я, когда бы встретил его и назвался, то еще и про маму бы спросил… Дедушка рассказывал, что замуж ее старался выдать, а она все не соглашалась, того, значит, ждала… Что мог завещать внуку потерявший свое положение, управляющий чужим имением Буджардини, да и не по молодости он мальчишкой обзавелся - времени на ноги Пьетро поставить досталось не так уж и много. Доведись юноше войти в семью отца, наследником ему так же не быть, наверняка найдутся братья и сестры, да и встретить свою родню, не зная ничего кроме герба – невероятный случай. Лучшим уделом для Меркуцио Винченце Буджардини видел торговлю, тем более, что ловким умом Бог сироту не обидел, и торопился пристроить его в цех шерстяников, с чьим мастером знакомство водил. А мечтательного юнца привлекали путешествия. Он мнил себя вблизи некой значительной особы, бредил жизнью полной новостей и приключений, за что и в детстве немало поплатился, и чем не замедлил себя обеспечить, едва сделался самостоятельным. И кажущееся намеренной жестокостью воспитание, с точки зрения деда была оправдано: Пьетро мог надеяться только на себя и как можно скорее должен был научиться приобретать полезный опыт, оставив свойственные его характеру «а вдруг?... а зачем?... и как-так?». Судьба улыбнулась сироте – недели не прошло, как его коснулась добрая рука Федерико Кастальди. Вот доброта-то его и подвела. Пьетро не готов был к испытанию честью и добротой - пригрелся, расслабился, ото всех ожидая того же, и оступился так, что на всю жизнь запомнил. - Я не искал его, случай подвернулся. – Юноша посмотрел на Теобальдо, упрямо настаивая на чудесном стечении обстоятельств. – Несчастливый случай, как я теперь сужу, хотя грех на такого хорошего человека жаловаться.
Теобальдо Алоизи: Мальчишка начал издалека, но Алоизи даже порадовался его многословности. Тео не спеша потягивал вино, оценивал, что именно захотелось рассказать Пьетро и обдумывал, почему он мог пожелать поделиться именно этими подробностями. Рассказ заставлял задуматься и почти поверить, что такой наивный молодой человек, к тому же который в Риме так недавно, но уже успел разочароваться во всех своих чаяниях, вряд ли окажется тем хитрецом, которого в нем с опаской еще подозревал Алоизи. С другой стороны даже сам слуга не знает, кем был его отец даже не по фамилии, а по статусу. История встречи его родителей окутана столь чувственным флером, что следует либо не поверить, либо отыскать подвох. И если в наивности его матери, отдавшейся незнакомому спасителю, сомневаться не приходится, то, личность «героя» вызывает большие сомнения. Уж не был ли его отец тем еще выдумщиком, придумавшим план, как заставить любую девушку отдаться первому встречному по доброй воле, да и уж не на спор ли это было сделано. И тогда перстень действительно кажется передаренной не слишком ценной воровской добычей, а сам парень непредсказуемым из-за сочетания наследной хитрости и наивности. Однако их свел случай, и Тео следует выслушать паренька, а не судить его раньше времени, тем более за грехи не его, а его отца. А по его рассказу если с совершением подвигов, которые пока не удаются, все ясно: это жизнь, и чудес не бывает; то тогда что за чудо - это случайная встреча с Федерико Кастальди, владельцем герба на его перстне? - Пьетро, а я вот слышал о финансисте Кастальди разное. И уж слишком в его описании много крайностей, в одного человека столько уложить невозможно. Кто-то говорит, что трус, который сбежал из родного города, как только его покровителя не стало. А кто-то называет его смельчаком и задирой. На него насылают проклятия мужья неверных жен, а есть те, кто хвалят его деловую хватку и стонут от жесткости его характера. Про семью его я почти ничего не знаю. Но вроде как он довольно молод, насколько мне известно. Ты говоришь, что случай несчастливый, но человек хороший, и я снова не могу понять, может этих Федерико Кастальди в Риме просто двое?
Меркуцио: - Он один такой. Смелый донельзя! Потому поступает только так, как считает нужным. Высказавшись, Пьетро замолчал. Когда Федерико признал на печатке своими и полосы (едва прощупывающиеся под пальцем канавки), и медведя, которого задумчиво поглаживал юноша, и ради спокойствия семьи хотел ее выкупить, вот тогда-то и надо было брать дукат и бежать, пока не началось все это большое счастье, но человек слаб… Тогда у мальчишки сердце дрогнуло и сейчас Меркуцио подумал, что начнись все заново – так же бы и поступил. Жесток ли Кастальди? А как ему сохранить семью? Он ведь там один за старшего мужчину… Губы Меркуцио дрогнули в улыбке – он вспомнил своего «младшего дядю Адольфино» и белокурого ангела, тетю Тинеллу – но парень тотчас же стал серьезен: - Задира или нет, а думать он умеет… и добр с теми, кого любит, - добавлять про себя, такого прежде любимого да нынче несчастного, Пьетро не стал, - ...а что говорят про него, так люди злы, сами кого хочешь обдурят и разозлят… Неизвестно до чего бы дошел юноша в заверении исключительной доброты главы рода Кастальди, если бы не взглянул на собеседника и не поймал себя на том, что уж слишком восхваляет, тошно от того становится: - Каким бы он ни был, а это слишком дальняя родня, я не буду им обузой. - Да еще такой глупой и брехливой, что со стыда мне сгореть, если снова там появлюсь. - Найти бы того, кто наследовал другому деду этого рода, может быть, он скитается где-то… «Должно же быть оправдание тому чувству, что заставляет меня искать дорогу, зовет путешествовать», - едва не добавил он.
Теобальдо Алоизи: Разное Теобальдо слышал о Кастальди и в Риме, и от флорентийцев, говорили и очень близкое к тому, что рассказал мальчишка, вот только все сходились в одном: богат чертов финансист, как будто с дьяволом игры водит. А, значит, тот еще лакомый кусок для любого делового человека, либо проходимца. И вот в этом служка и прокололся. Самовольно отказаться от любого мало-мальски близкого отношения к семье богача для паренька его положения - не просто глупость или дурость, почти преступление, которое простить можно одним только блаженным. Пьетро на лицо ладен, на язык легок, ничего не мешает втереться в доверие слезливой историей и скромными просьбами. Уж если не заколол его Кастальди в темной подворотне в первую же встречу, а оставил в живых, то у парня есть все шансы еще подъемные из "дяди" выбить. Но вместо этого даже у еще одного удачного случая в его жизни в лице Алоизи, мальчишка просит отыскать какого-то скитальца. Тео поставил бокал на стол и чуть отодвинулся, демонстрируя, что он трапезу закончил, но его гость вполне может продолжать. Впрочем, кажется парень ранее переживал о том, что не имеет права отлучиться, а прошло уже достаточно времени. - Ну что ж, будет тебе твой скиталец. Вернее, обещать не буду, но усилия возможные приложу. Дай мне дня четыре-пять, я найду тебя, чтобы поделиться новостями. Кажется, одно доброе дело обещало обернуться если не прибыльным, то несомненно интересным приключением.
Меркуцио: Тусклый свет, пробивающийся сквозь костяные пластинки фонаря, позволил мессеру Умберто осмотреть чистый пол, вычищенный ковер, теряющийся в сумерках, выползающих из-под стула, стоило руке, фонарь держащей, дрогнуть. В комнате было свежо от приоткрытого окна и пусто. - И где шляется, паршивец… За спиной его тихонько брякнуло пустое ведро, и Меркуцио проворно наклонился поднять с пола щетку… и утаить сбившееся дыхание, успев появиться за миг до того, как не получивший отчета управляющий отправился бы его искать. - Убрался чисто? Утром проверю. Ступай к себе! - Да, мессер… …Странно было бы поверить, что необыкновенное доброжелательное отношение к нему совершенно случайного знакомого искренне. И Меркуцио, обжегшись молоком, со всех душевных сил дул нынче на воду, старательно напоминая себе, как важно быть приветливым с чужими, но откровенничать с ними не годится. Удивительный мессер Теобальдо, что так вдруг пустился искать отца впервые увиденному мальчишке, причины его размолвки с семьей Кастальди так и не узнал. Пьетро уже решил про себя, что тайну сию он доверит могиле, а дворянину из свиты гандийского герцога, развлечения ради занявшегося судьбой чужого слуги… Да полно, будет ли исполнять он свое обещание? Есть перед кем слово-то держать! Пьетро, прижав к груди деревянное ведерко, задумчиво прищурился на пламя факела в конце коридора, взвешивая, стоит ли пускаться в мечты поводу предстоящих новостей. Разумеется, он самым проникновенным образом поблагодарил сицилийца, но мог ли позволить себе надеяться и ждать… Эпизод завершен
полная версия страницы