Форум » Fila vitae » Заговор Пацци. Ночной разговор. » Ответить
Заговор Пацци. Ночной разговор.
граф Монтесекко: Начало 1478 года. Флоренция. Дом главы клана Пацци - Джакопо Пацци. Время: вскоре после полуночи.
Ответов - 19
граф Монтесекко: Стук каблуков о каменную брусчатку гулко отдавался в узких улицах. Время было позднее, прохожих почти не было. В такую темень пробираться куда-нибудь было делом воров и заговорщиков, и именно к категории последних с недавних пор по прихоти судьбы принадлежал кондотьер Святого престола Джованни Баттиста ди Монтесекко, прибывший несколько дней назад во Флоренцию по указанию самого его святейшества Папы Сикста IV. Если бы не заинтересованность самого понтифика, Монтесекко ни за что бы не ввязался в подобную авантюру. Собственно, он поначалу и отказался, хотя Джироламо Риарио, некоторым образом почти его родственник и один из главных заинтересованных лиц, настаивал и уговаривал. И не изменил бы своего решения, если бы этот хитрец не нашел себе единомышленника из семейства Пацци, а вдвоем они не смогли заинтересовать самого Сикста, у которого был свой зуб на Медичи. Монтесекко присутствовал при той аудиенции, где Папа пытался одновременно утверждать, что не хочет крови, но делал это так, что ни у одного самого наивного свидетеля не осталось бы сомнения, что тем, кто уберет Лоренцо Медичи с политического горизонта, получит отпущение грехов без промедления. Так что не из своего желания, а по указанию патрона, но Джованни Баттиста оказался одним из заговорщиков. Он прибыл во Флоренцию, якобы для будущей защиты одной из крепостей, принадлежащей понтифику, и был обласкан Лоренцо Медичи. Тот явно надеялся, что кондотьер будет посредником в его примирении с Папой. Так что солдаты Монтесекко были не только впущены в город, но и наилучшим образом расквартированы. Теперь весь город напоминал нашпигованного врагом Троянского коня. Последние несколько дней граф мотался между разбросанными по Тоскане крепостями, чтобы передать папским кондотьерам особые указания. Вокруг Флоренции затягивалась удавка, о чем правитель Лоренцо Медичи не подозревал. Как и не подозревал в графе Монтесекко, в честь которого закатывал пиры и которого знакомил со своей семьей, врага. Таким образом, прибыв сюда по поручению Папы, граф обнаружил себя в незнакомой и навязанной ему роли предателя. Неприятное открытие для того, кто находится уже на шестом десятке и всю предыдущую жизнь действовал совсем другими методами. Дом Пацци встретил его, как и в прошлый раз, темнотой. Хозяева, видимо, усиленно делали вид, что спят. Он постучал в дверь, которая тут же распахнулась. Его ждали.
Джакопо Пацци: Незадолго до прихода Монтесекко. - А я тебе говорю, Франческо, нельзя так. Одного уберем, второй сам уйдет. Джакопо, нахмурившись, смотрел на племянника. Оба Пацци сидели в темной, освещаемой лишь двумя свечами комнате, словно заговорщики. Впрочем, заговорщиками они и были. - Ты пойми, прав Ренато, Медичи сами запутались в своих делах, осталось только немного подождать. Лоренцо беспечен, Джулиано - молод, к чему ж дерево рубить. Сучки - подпилим, корни сгниют. Без нашей помощи все свершится. Он тяжело поднялся с кресла и, пришаркивая, подошел к столу. - Как в покойницкой, - подслеповато прищурясь, он зажег еще свечу и посветил на Франческо. Лицо того по-прежнему было непримиримым. Эх, молодость, молодость. - Ты думаешь, легко это? - и, не давая себе возразить, тут же продолжил. - Я не о том, чтоб яд подсыпать, на это смелости не надо. Чернь любит Медичи, они мне самому, что кость в горле. Нет, здесь без поддержки нельзя. Седые волосы, подсвеченные неярким пламенем, напоминали нимб. Но Джакопо Пацци не был святым, да и не хотел им быть. Эти выскочки Медичи бельмом на глазу у всех знатных семейств, но если дракону рубят голову, нужно начинать с главной, остальные - сами отвалятся.
Франческо Пацци: - Ренато - болван и трус, - красивые губы Франческо скривились в некрасивой гримасе, когда он сплюнул слова, будто что-то горькое. - И вы, дядя, недалеко от него ушли, если судите подобным образом. Вот почему с нашем именем все меньше хотят считаться. Мы сами обмельчали и мыслим теперь как мелкие торгаши, а не как Пацци, чей род насчитывает во Флоренции не одно столетие. Пока Джакопо пытаясь справиться с волнением прохаживался по комнате, Франческо не покидал своего места за столом. Он тоже был взволнован, но его чувства выдавала только охватывающая изредка тело нервная дрожь, да злой блеск в глазах, вспыхивающий каждый раз, как только дядя упоминал ненавистное имя. - А Медичи, тем временем, не лавочники, которым погрози и они сами уйдут. Пока мы мямлили и тянули, они прибрали к рукам весь город не считаясь с врагами, не дожидаясь пока у них корни сгниют, - договорил Франческо почти сквозь зубы и в ярости треснул кулаком по столу, от чего свечи подпрыгнули, а пламя тревожно затрепетало. - Только силой можно эту гадину задавать. Боитесь руки выпачкать, дядя? Тогда я сам это сделаю ради всей Флоренции и ради нашей семьи. В этот самый момент до них долетел глухой стук, заставивший родственников переглянуться. В столь поздний час гостей никто из них не ожидал кроме, пожалуй, одного человека. - Наверное это граф, - Франческо быстро поднялся, стряхивая с себя оцепенение и расправляя плечи. Для своего возраста он был отлично сложен и подтянут, только ранняя седина, тронувшая виски, намекала на то, что тот далеко уже не молод.
граф Монтесекко: Джованни Баттиста шел за слугой, освещающего свечой путь к нужной комнате. Коридор был длинным и узким, как будто падаешь в бездонный колодец. Наконец, провожатый распахнул перед ним дверь, из которой повеяло теплом натопленного помещения. - Доброй ночи, - с усмешкой над собственным пожеланием Монтесекко поздоровался и кивнул сначала Джакопо, потом Франческо. Племянника Джакопо Пацци он не видел с той самой аудиенции у Сикста, но в серьезности его намерений и решимости не сомневался. С главой же клана разговаривал несколько дней назад: тот был слишком не уверен и юлил, просил отсрочки. Старый пройдоха: кто знает, что у него на уме. Без его согласия все может провалиться, и Монтесекко с некоторой тревогой ждал его окончательного решения. Получится забавно, если один Пацци вдохновил и убедил понтифика, а другой его разочарует, поставив крест на всем мероприятии. Забавно и весьма скверно, надо заметить, но присутствие Франческо давало надежду на то, что старого Пацци удастся убедить. Или надавить, в конце концов. - Я встречался с кондотьерами. Они получили указание его святейшества, что в случае надобности должны действовать по вашему указанию, - Монтесекко вытащил из рукава свиток и протянул его Франческо, затем повернулся к Джакопо. - Вы видите, что все готово даже для крайнего, очень неприятного случая, до которого, мы надеемся, не дойдет. Большая армия, поддержка неаполитанского короля и - полная и безоговорочная - его святейшества. Дело только за вашим решением, мессер Джакопо.
Джакопо Пацци: Как аптекарь, так и Пацци, слушая племянника, на мысленных весах взвешивал "за" и "против". Камень на одну чашу, такой же - на другую. Медичи забрали все под себя, свысока смотрят на благородные - не чета им - фамилии, но вот народ почему-то любит этих выскочек, чернь - чернь и есть, но это как осиный рой - поодиночке поубиваешь, а от тысяч одно спасение - в речке. С одной стороны - Ренато. Вдумчивый, осторожный, поневоле прислушаешься. С другой же - Франческо, горячий, что печка, похожий на дядю в молодости. Слова-то говорит правильные, да вот только не понимает, что только на словах все легко. Чаши весов склонялись то в одну, то в другую сторону; если не рисковать, то ничего и не добьешься... Он потер глаза. Кто знает, вдруг с остротой зрения ушло и то чутье, которое сделало Джакопо главой семьи. Или стар он стал, чем ближе к богу, тем благочестивее? Нет, прав Франческо, нужно что-то решать, но если что пойдет не так, нужно сделать так, чтобы никто не связал убийство с уважаемым банкирским домом. Он повернулся на скрип двери - а вот и посланник. - Граф, - кивнул в ответ - рука замерла над "весами", но не Джакопо положил очередную гирьку; увесистым булыжником прозвучали слова Монтесекко. Он перекрестился: - Значит, так тому и быть, - отступать было некуда, сам Сикст благословил. - Но решать сгоряча не будем, тут нужно подумать... Хорошо подумать. Про таких говорят - "медленно запрягает - быстро едет". Теперь, когда все было решено, оставалось рассчитать все до мельчайшей подробности. Яд, пожалуй, самое подходящее.
Франческо Пацци: Новости, которые принес с собой Монтесекко были, пожалуй, единственными хорошими новостями за последнее время. Франческо восторженно засиял, осознавая какие теперь все должно измениться. То, что раньше было словами, обрело наконец вес и силу, с которой невозможно будет не считаться. Главным оставалось сейчас не сдать назад, а для этого следовало убедить дядю действовать как можно скорее. - Теперь-то вы видите, что невозможно более противиться неизбежному? - он сердито глянул на Джакопо и пригласил графа присаживаться. - Когда с Медичи будет покончено... А с ними будет покончено! Ни Его Святейшество, ни кондотьеры, ни вы, граф, в долгу не останутся, - Франческо благодарно улыбнулся. - Им нечего противопоставить такой силе. Люди Лоренцо будут рассеяны, а чернь на то и чернь. Черни все равно кто пускает ей пыль в глаза. В одном дядя был несомненно прав. Рассчитать все следовало до мельчайших подробностей, однако предложенный Джакопо способ отправить братьев Медичи на тот свет Франческо сразу отверг. - Нет, яд здесь не подойдет, - покачал головой мужчина, задумчиво покусывая губу. - Слишком долго и ненадежно. Наши люди не пожелают ждать, пока Лоренцо соизволит выпить из нужного кубка или откусить от правильного куска. Так же немало случаев, когда выпитого яда было недостаточно, чтобы умертвить. А его братец Джулиано? Каков шанс, что они оба отравятся? В таких случаях, дядя, нет ничего надежней клинка.
граф Монтесекко: - Я рад слышать от вас согласие, - кивнул Монтессеко, усаживаясь в предложенное кресло. По его виду можно было предположить, что он не сомневался в том, что так и будет, на самом же деле едва сдерживался, чтобы не показать излишней радости и облегчения. В чем-то он мог понять осторожность Джакопо. С возрастом желание втягиваться в рисковые предприятия сильно ослабевает, а вот тихо и спокойно сохранить достигнутое - сильно возрастает. Хотя, по-видимому, из-за Лоренцо Медичи с сохранением у Пацци тоже стало несколько напряженно. - И мудрость иногда должна поощрять безрассудство, не так ли, мессер Джакопо? Особенно если излишняя осторожность приводит к потере всего. Про себя граф добавил, что в их со старшим Пацци случае не менее важно, чтобы обещанное понтификом отпущение грехов поспело вовремя, но это соображение предпочел оставить при себе. Теперь, когда согласие достигнуто в главном, осталось решить всего ничего, то есть все остальное. - Чернь есть чернь, - согласился он с Франческо. - Она еще может бездумно хранить верность кому-нибудь, но как только объект ее любви исчезает, готова присягнуть следующему, кто покажется ей наиболее достойным. А убедить ее обычно не сложно. К счастью, потомков у узурпаторов Козимо и его сына не слишком много. Убрать их, и вот уже гидра обезглавлена и семья Медичи, даже если и хочет на что-нибудь претендовать, то делать ей это некем. Так что убирать нужно обоих сразу. Только вот яд или кинжалы? Я бы поставил на первое. За исход схватки с оружием никогда нельзя ручаться.
Джакопо Пацци: - Одна неверная рука может все испортить, - согласно кивнул Джакопо. - Отравить - надежней будет. Медичи потеряли осторожность, ведут себя, как хозяева. Для нас это хорошо, ощущение безопасности - самое обманчивое чувство в мире. Он посмотрел на Франческо, нельзя не заметить нетерпения племянника. Что ж, Пацци хорошо его понимал - нет приятнее запаха, чем кровь врага. Яд же - тихий убийца, нет тебе наслаждения предсмертным хрипом, нет восторга от угасающей в глазах жизни. Но зато это куда безопасней для тех, кто помогает недругу отправиться на небеса. - И все-таки я бы оставил Джулиано в живых. Пока. Кончину одного брата можно объяснить болезнью, несвежей пищей, смерть же обоих Медичи - лишний повод для молвы. Ведь никто из вас, думаю, не согласен составить им компанию, чтобы добрые имена остальных не были замараны? - Пацци, покряхтывая, уселся обратно в кресло. Ныли старые кости, но душевное беспокойство было сильнее. Он взял у Франческо свиток и уткнулся носом в буквы. Сикст, хитрая лиса, даром, что наместник Бога. Попадись это послание в чужие руки, все равно не придерешься. - Если бы ты прочитал повнимательней, Франческо, то увидел бы, что удача сама идет нам в руки. Его святейшество хочет отправить во Флоренцию молодого кардинала Риарио, - понимающая улыбка и быстрый из-под бровей взгляд на Монтесекко. - Медичи не смогут отказать в гостеприимстве. Более удобного случая и пожелать нельзя.
Франческо Пацци: Франческо нахмурился еще сильней и раздраженно отвернулся. В быстром и решительном ударе, который положит конец обоим братьям он видел единственно верный способ навсегда покончить с властью Медичи, но похоже его мнение тут было не в чести. Оба - и его дядя, и граф все еще колебались, и может быть он смог бы переспорить одного, но против двоих смысла биться не видел, а значит желанный триумф откладывался на неопределенное время. - Что же, будь по вашему, - он согласно взмахнул рукой, но на его лице все еще читалось несогласие и недовольство. - Раз кардинал желает помочь нам в нашем деле...Что может быть проще, чем пригласить Лоренцо и Джулиано на ужин, а потом списать их смерть на несвежую пищу. Сам себе план может быть и был неплох. Отравление, как способ сведения счетов, было скорее в порядке вещей, нежели чем-то неожиданным. Сами Медичи уже не раз прибегали к этому давно проверенному средству. Вот только Франческо не так себе представлял обретение его семьей былой власти. Их имя останется незапятнанным, это верно. Мужчина усмехнулся этой мысли. Насколько это возможно, учитывая, что вся Тоскана в курсе ненависти Пации к Медичи. Но даже при этом никто не осмелиться предъявлять им открытых обвинений. Но не породит ли такой исход еще большой неразберихи? У них одних хватило смелости объявить войну Лоренцо, но ни они одни ждут его паления. - Так как вы полагаете поступить? - зада Франческо скорее уже риторический вопрос и посмотрел сначала на Джакопо, затем на Монтесекко. - Воспользуетесь приездом кардинала Риарио? Лоренцо, конечно, не отвергнет приглашение такого высокопоставленого духовного лица. Дружба со Святым престолом ему сейчас очень нужна.
граф Монтесекко: - Оставьте одного из братьев Медичи в живых, и вам уже не надо будет списывать убийство второго на пищу. Вас не будут судить, мессер Джакопо, вас просто уничтожат за одно подозрение. И, кстати, будут совершенно правы. Монтессеко с любопытством смотрел на старшего Пацци, пытаясь понять, что движет его сомнениями, и отчего вдруг такая блажь и требование убить только одного? Будучи человеком по-военному прямолинейным, граф придерживался простоты во всем, и замысловатых сделок с совестью не совершал. Решаясь на заговор с убийством, не стоит ублажать свою совесть заверениями, что убить одного несколько лучше и более богоугодно, чем двоих. И к богу это не приблизит, и с заговором может не получиться. - Прекрасная идея, мессеры. Братья Медичи могут не захотеть посетить ваш дом, но если их пригласит сам кардинал Риарио, то им ничего не останется, как принять приглашение. Травить у себя дома не в пример удобнее, не так ли?
Джакопо Пацци: - Я бы предпочел, чтобы это было в другом доме, - хмыкнул Джакопо, - но ничего, замолим. Вид святоши мог бы обмануть того, кто совсем не знал главу банкирского дома, но вряд ли можно было рассчитывать, чтобы родной племянник и Монтесекко поверили в невинность старчески близоруких глаз. С графом они были почти ровесниками, но Пацци выглядел едва ли не на десяток лет старше и вел себя соответственно. - В другом доме и чужими руками, - продолжил он, - приходится же исходить из того, что есть. Про себя он подумал, что надо самое время заняться благотворительностью; он мысленно прикинул, сколько меди не жаль будет для того, чтобы заткнуть жадные рты черни, здесь нельзя скупиться. А имущество вкладом в монастыри - скоро уже к богу, надо бы о спасении души подумать, да и надежней будет, если что не так пойдет. - Семья должна о том знать... - пробормотал себе под нос, - но я волнуюсь за Гильермо, последнее время он стал ближе к Медичи, чем к нам. Выдасть - не выдаст, но береженого бог бережет, - он повернулся к племяннику. - А ты поумерь свой пыл, пусть эти выскочки думают, что мы пошли на мировую, расслабятся. Чтобы потом даже тени подозрений не было. "Будут, будут волнения, да только потом, когда с Медичи кончено будет. Ничего, народ погудит, да смириться и перестанет. А чтобы быстрее утихли, гулянья устроим. Кровь рыцаря подороже крови купца будет, золото же у всех одинаково".
Франческо Пацци: Ну слава Богу! Хоть одна трезвая мысль за сегодня! Устав бороться со страхами и предрассудками дяди, Франческо готов был расцеловать графа за поддержку. - О том я и толкую уже битый час, - кивнул он Монтесекко. - Уж если делать дело, то доводить его до конца. Полумерами здесь не обойтись. Франческо задумался и потер подбородок. - Лоренцо сейчас хорошо устроился. Он чувствует себя сильнее и выше всех остальных родов, но все же он не настолько глуп и чувствует, что он меня и от вас дядя, ему грозит опасность. Он поднял глаза на Джакопо. То была чистая правда, ибо при всем нынешнем положении Пации все еще оставались первым из именитых семей во Флоренции, и это признавал даже папа Сикст. Лоренцо это тоже прекрасно понимал, и не уставал раз за разом подрывать благосостояние Пацци. Напрямую или же другими методами. Чего стоила одна только история с Джованни - братом Франческо. Под давлением Медичи Совету Республики хватило принять всего один несправедливый закон, чтобы лишить жену Джованни наследства отца, и тем самым позволить Лоренцо обобрать их как липку. С тех пор прошло уже четыре года, но Франческо до сих пор не мог забыть позор и затаил сильнейшую обиду. - Если кардинал решит принимать Медичи в нашем доме, то нам самим придется открыто покинуть Флоренцию. Тем самым мы усыпим бдительность Лоренцо, и - радуйтесь дядя, отведем от себя все подозрения.
граф Монтесекко: - Может, не надо посвящать в тайну того, кто еще о ней не знает? - с сомнением отозвался Монтесекко. - Насколько я знаю, разговоры о том, чтобы свергнуть власть Медичи, вы ведете давно. Сколько? Полгода? Год? И никто за это время еще не выдал вас. Никто из посвященных не решил, что сдать заговорщиков для него дело более выгодное, чем участвовать в заговоре. Это редкая удача и не надо ее искушать, мессер Джакопо. Гильермо - племянник вам, но он зять Лоренцо Медичи. Кто знает, какая связь, кровная или по узам брака, покажется ему более привлекательной. В душе граф выразил старшему Пацци и некоторое сочувствие, что судьба не осчастливила того сыновьями, которые, наверное, все-таки будут понадежнее племянников, но вслух от подобных мыслей воздержался. - Когда кардинал Риарио будет принимать братьев Медичи, открыто смогу присутствовать я. Так удобнее наблюдать за происходящим. Не самое приятно для меня дело, прямо скажем, - Монтессеко поднялся с места и сделал несколько шагов по комнате. - Но выбирать не приходится. Может, пустим слух, что в семье Пацци произошел раскол? Старший принимает в своем доме узурпатора власти, в то время, как младший вынужден отправиться в изгнание? Это тоже поможет усыпить бдительнность, - дойдя до стены, Джованни Баттиста резко повернулся к собеседникам.
Франческо Пацци: - Ха, в таком случае я с удовольствием отправлюсь в изгнание. Уступлю честь принимать гостя вам, - презрительно усмехнулся Франческо. - Меня тошнит от одной мысли, что надо будет находиться под одной крышей с Медичи. Конечно, понимание того, что он не сможет стать свидетелем смерти Лоренцо огорчало чрезмерно, но раз остальные были согласны с таким раскладом, Франческо готов был уступить. Возможно потом он сможет отыскать кого-нибудь, кто в подробностях распишет ему последние часы смерти его заклятого врага. - Не могу не согласиться с графом, дядя, - мужчина перевел напряженный взгляд на Джакопо. - Все сказанное здесь сегодня должно остаться между нами тремя. Хотите рассказать Гильермо? В своем ли вы уме? Уж тогда сразу идите докладывать Медичи! Был ли тому виной почтенный возраст Джакопо или же простая глупость, но ход мыслей дяди слишком часто совершенно не укладывался в голове у Франческо. Его безумно раздражали невнятные опасения старика, его закостенелость и медлительность. В такие времена, когда события имеют свойство развиваться стремительно и неумолимо, не такой человек как Джакопо должен стоять во главе семьи, не такой человек должен принимать решения.
граф Монтесекко: Осторожность одного Пацци с лихвой окупалась горячностью другого. Очень завершенный семейный тандем. Монтессеко ждал вердикта Джакопо. Хорошо бы, если бы он решил не посвящать никого, и особенно Гильермо, и у графа был еще один аргумент, который он, правда, не хотел произносить вслух. Монтесекко прибыл во Флоренцию и шел на первую встречу с Лоренцо Медичи, подготовленный разговором с Франческо Пацци и отзывами его святейшества. Никогда не спрашивайте о человеке у врагов его: Джованни Баттиста ожидал увидеть если не князя тьмы, то как минимум весьма неприятную личность, пороки и злодейства которой отпечатаны на его лице. И, конечно, это оказалось не так. Старший Медичи мог быть разным, а с графом Монтесекко, на помощь которого рассчитывал, выбрал наиболее приятный из возможных своих образов. Он был открыт, приятен и даже предупредителен. И даже понимая, что причины радушия кроются отнюдь не в прекраснодушии или безмерной доброте и других добродетелях, Монтесекко все-таки несколько подпал под обаяние будущей жертвы. Нет, кондотьер Святого престола не думал расстроить планы понтифика или предать заговорщиков, но порученное дело становилось еще менее приятным. Что уже говорить о Гильермо, который был обласкан наверняка многажды больше, и к тому же в случае удачи может потерять больше, чем приобрести. - Вы бы могли присутствовать не под своим именем, мессер Франческо, но это решительно очень опасно. Наверняка слишком многие знаю вас в лицо?
Джакопо Пацци: Все планы, которые строили заговорщики, обсуждались внутри семьи, пусть иносказаниями, но знал Ренато, значит, мог знать Гильермо. Разве что осторожность могла заставить того удержаться. Но - святая простота! - нужно предусмотреть все. Близкий к Медичи родственник - все равно, что тухлое яйцо, обращаться с ним надо бережно, чтобы не заподозрил, что собственная семья списала его со счетов. Когда перед носом закрывают дверь, человек ищет другую. Нет, тут нужна деликатность, не действуя прямолинейно, привязать, не говоря правды, намекнуть, что ничто не вечно... и власть Лоренцо тому не исключение. Джакопо с сожалением посмотрел на Франческо; вот уж чьи настроения не были секретом, как и то, что последнее время он зачастил в дом дяди. - Предлагаете сыграть раскол в семье? - понимающую улыбку скрыла борода. - Тогда надо было начинать несколько лет назад. Хорошо, когда недооценивают враги, но иногда не хуже, когда недооценивают и друзья. Тем неприятней для первых и неожиданней для вторых, что Джакопо Пацци, из которого по мнению некоторых песок сыпется, не потерял разум с годами. - Я бы усомнился, что Джулиано вдруг возненавидел старшего брата, почему же вы считаете их глупее нас? - он взял в руки свечу, поднес к лицу настолько близко, что пламя едва не подпалило волосы. Свет безжалостно высветил морщины и усталые круги под глазами. - У Медичи звериное чутье, но даже натасканные охотничьи псы могут обмануться и решить, что попавший в ловушку матерый лис лежит мертвым. Он прошаркал до окна, сгорбившись, словно всего годы легли на плечи. - Чем ближе я к богу, тем больше думаю, стоит ли власть на земле места на небесах, - пробормотал своему отражению и внезапно резким голосом закончил. - Если сейчас в это поверил ты, племянник, могут поверить и они.
Франческо Пацци: - Конечно меня знают в лицо, - обиделся Франческо, не понимая до конца шутит над ним граф или же интересуется вполне искренне. - Я родился во Флоренции, вырос здесь и всю жизнь вел здесь свои дела. Пустая болтовня начинала утомлять и Франческо нетерпеливо забарабанил пальцами по подлокотнику кресла. - Не узнаем пока не попробуем, не так ли? - мужчина натянуто улыбнулся. - Ни к чему пытаться отрицать то, что и так всем известно. Я ненавижу Лоренцо и его брата, об этом и сами Медичи в курсе. По их вине я уже терпел ложные обвинения и бывал в изгнании. Я и сейчас не самый желанный гость в городе. Франческо криво усмехнулся и пожал плечами. - Чего не скажешь о вас, дядя. Вы-то всегда были в стороне от этих историй. Прозвучало почти как обвинение, но Франческо как будто этого не заметил. - Кто же здесь говорит о ненависти? Политика чистой воды. Не трудно будет придумать какую-нибудь правдоподобную историю, почему я вернулся и сразу же уехал. Если же вести себя с Лоренцо вежливо и заискивающе, как вы несомненно умеете, то глядишь он и поверит, что почтенный Джакопо Пацци наконец признал его победителем по примеру других своих племянников. А паршивую овцу и из стада вон. Мужчина решительно поднялся и оперся ладонями о крышку стола. - Что же, меня все устраивает, а вас, мессеры?
граф Монтесекко: - Меня все устраивает более чем. Теперь дело за обедом в честь кардинала Риарио. И тем, что будет потом. Но город нашпигован моими солдатами. В то, что и почему происходит в семье Пацци, мне соваться незачем, тут я вам не помощник. Пора было возвращаться в гостиницу, где его отсутствие могло вдруг оказаться замеченным. Никто не может поручиться, что за ним не следит парочка шпионов, особенно если прибыл от его святейшества, который к Медичи относится с той же нежностью, с какой к кости в горле. Во Флоренции, как в любом городе, полно мест, куда бы можно было отправиться до утра, не вызывая ни в ком никаких подозрений, но у графа после разговора не было охоты посещать ни одно из них. Пожалуй, один стакан вина и крепкий сон - вот то, что ему сейчас нужно. - Надеюсь, кардинал Риарио не заставит себя ждать и скоро появится в городе. Признаться, предпочел бы побыстрее разобраться с этим делом.
Джакопо Пацци: Не доверяя слугам, Джакопо сам проводил обоих визитеров. - Побыстрее разобраться, - закрывая дверь на внушительную задвижку, повторил он слова графа и, тяжело ступая, отправился в спальню; ночной колпак прикрыл седину. - Что ж, снявши голову, по волосам не плачут. Пацци задул свечу, но долго потом еще не мог заснуть. Он перебирал в уме каждой слово, каждый жест, размышлял, прикидывал. Придется пожертвовать немало золота, отказаться от богатого платья. Пусть говорят, что старик выжил из ума или помирать собрался. От последней мысли по спине пополз холодок - нет, на свидание к Богу еще успеется. Банкир смежил веки, задремал, и только тогда, когда из сонного омута было уже не выбраться, где-то на самых задворках мелькнуло и исчезло осознание того, что он все-таки упустил... Но утром, проснувшись, он уже не помнил о том, что же понял минувшей ночью. Эпизод завершен, продолжение следует.
полная версия страницы