Форум » Sic transit gloria mundi » Что мы о нас знаем. » Ответить
Что мы о нас знаем.
Лукреция Борджиа: У нас с Джованни Борджиа накопилось много интересных мелочей о нас самих (и не только о нас ). На отдельную и серьезную тему они не тянут, но как штрихи к портрету - бесценны. Почему бы не создать для них отдельную тему? Любая мелочь, ничто не должно остаться без внимания.
Ответов - 22, стр:
1 2 All
Лукреция Борджиа: На самом деле нет никаких достоверных сведений о том, что Лукреция Борджиа была отравительницей, так что ее отношения с ядами скрыты от нас мраком истории. Зато достоверно известно, что во многом благодаря ей семейный элексир герцогов д`Эсте, одним из которых был третий муж Лукреции, получил распространение за пределами их вотчин - Модены и Феррары - и разошелся по миру. Сейчас он известен нам под названием бальзамический уксус или "бальзамико". Элексир прочно вошел в кулинарию уже позже, в 16 веке, зато до этого вовсю использовался для того, чтобы излечить душу от мрачных мыслей, а тело - от неприятных болезней. Лукреция считала его лучшим средством от чумы, почему и не расставалась с ним аж с 1503 года. Им также обрабатывали раны воинов. Дочь самого одиозного в истории Папы также была уверена в том, что он может предохранять от беременности, в чем, принимая во внимание количество рожденных Лукрецией в браке с герцогом д`Эсте детей (целых шесть), нам вполне возможно усомниться.
Джованни Борджиа: О Джованни Борджиа известно гораздо меньше, чем о его знаменитой сестре. Но оно и понятно, век старшего сына папы (историки так и не пришли к согласию, кто же был первенцем - герцог Гандии или кардинал Валенсийский), увы, был короток. За отведенное ему Богом (или братом(?) время Хуан может не так уж многого достиг на ратном поле, но зато умудрился прослыть редким щеголем и модником. Метросексуал по-нашему. Он уделял большое внимание одежде и старался всегда выглядеть эффектно. Так, на свадьбе своей сестры Лукреции с Джованни Сфорца он был в длинном турецком платье из золотой парчи, рукава которого были расшиты крупными жемчужинами. Цена рубинов и жемчуга, которыми был расшит его берет, составляла 150 тысяч дукатов (для сравнения: за своей дочерью Родриго Борджиа давал приданое в 30 тысяч). Неплохой такой костюмчик, не так ли? ;)
Лукреция Борджиа: Несмотря на то, что Лукреция была очень красива, она очень ревниво относилась к любым попыткам при ней превознести красоту другой или даже к тому, что рядом могла оказаться более красивая дама. Так, однажды, когда при ней осыпали комплиментами Джулию, Лукреция вышла из комнаты для того чтобы... переодеться в платье, сшитое, как и у любовницы ее отца, по неаполитанской моде. Приехав в вотчину мужа - Пезаро - Лукреция была немало раздосадована тем, что туда должна была прибыть Катерина Гонзага, слава о красоте которой была весьма громкой. Потом Лукреция с ней подружится, но сначала напишет письмо, в котором с истинно женским торжеством опишет Катерину как даму, обладающую весьма заметными достоинствами внешности, но слишком высокую, с некрасивыми зубами и носом, да к тому же и плохо танцующую.
Джованни Борджиа: Пезаро, Пезаро... Вас бы в Гандию. Свою дочь, Лукрецию, папа не отпускал от себя даже после ее замужеств, зато с любимым сыном – Хуаном – поступал в точности наоборот, на что последний весьма жаловался. Он засыпал из Испании письмами Чезаре, умоляя того повлиять на отца, чтобы тот наконец прислал за ним обещанные давно галеры. Оно и понятно, в Риме, под патронажем любящего отца, живется куда вольготнее.
Санча Арагонская: *зашуршав юбками, к огоньку приблизилась принцесса Сквиллаче* Понтифик добр только к своим детям. И только им спускал с рук маленькие шалости. Поведение и репутация Санчи Арагонской, жены младшего сына папы, вызывали недовольство, так что в начале 1494 года каталан, управляющий дворцом Сквиллаче, счел необходимым сделать клятвенное заявление в присутствии дюжины свидетелей о том, что «в семья князя Сквиллаче поведение дам отличается столь высокой честностью и благопристойностью, что лучшего и желать невозможно. В покоях принцессы не был принят ни один мужчина». Управляющий не был клятвоотступником. В замке полно и других покоев.
Giovanni Sforza: Джованни Борджиа пишет: Пезаро, Пезаро... Вас бы в Гандию. Нам и в Пезаро хорошо. Кстати, о Пезаро. Кто про что, а герцог про Пезаро. Папа Александр VI сменил милость на гнев в отношении Джованни Сфорца, потому как ему был нужен новый политический союз. Вполне возможно, что он собирался устранить Джованни физически. Общепринятая версия заключается в том, что Лукреция Борджиа предупредила своего мужа о готовящемся на него покушении, что дало ему возможность бежать в то самое Пезаро. Однако есть еще версия, что все это было не чем иным, как кознями Лукреции и ее брата Чезаре, направленного на то, чтобы заставить Джованни уехать. Как оно там было на самом деле - вероятно, мы уже не узнаем никогда.
Giovanni Sforza: Дядя Джованни Асканио Сфорца настаивал, чтобы он согласился на развод. Джованни отказался (он к тому времени уже в Пезаро сидел и папе язык показывал) и обвинил Лукрецию в инцесте. В ответ Александр VI взял и заявил, что брак Лукреции не был консумирован. Наглая ложь! Но в противном случае папа имел право расторгнуть брак своей властью, и тогда семье Сфорца пришлось бы возвращать приданое Лукреции. Это, конечно, не 150 тысяч дукатов, которые некоторые потратили на берет, но 30 тысяч - тоже деньги. Семья Сфорца настояла, чтобы Джованни принял условия и подписал требуемые документы, а иначе они лишат его протектората. Жмоты. Не имея выбора, Джованни все подписал, но не не забыл, как поступил с ним папа. Вполне возможно, что слухам об отцовском инцесте мир обязан как раз Джованни Сфорца, который таким образом мстил понтифику. Джованни запустил слух, что папа расторг брак дочери, потому что хотел оставить ее для себя. Ну а дальше - мы знаем, как ползут по миру слухи и сколько невероятных подробностей к ним при этом добавляется. И опять-таки, поди докопайся сейчас до правды........
Санча Арагонская: И где там мой муж? Чтобы потом он не говорил, что я только его братьев люблю. Санча очень подружилась с Лукрецией, они даже стали близкими подругами. Во время службы в базилике Святого Петра они однажды шокировали папского церемонимейстера, когда во время долгой и утомительной проповеди забрались на хоры, предназначенные для каноников, смеялись там и болтали. *кокетливо* было бы чем быть шокированным. Приехал бы в Неаполь, там бы ему показали, что такое шок.
Джованни Борджиа: Вы считаете, мадонна, что в Риме не умеют шокировать? Моды разные нужны, моды разные важны. Не нужен нам берег турецкий, а нужен турецкий наряд))) Из дневника Бурхарда. В воскресенье, 5 мая, приблизительно в часы вечерни святейший папа выехал в багрянокрасном капюшоне поверх рехета и в кремонской шапочке. Впереди него нес крест синьор Бернардо Гамбара, апостолический иподиакон. Впереди креста шествовали справа султан Джем, брат великого турка, находящийся в плену у святейшего папы нашего, а также Хуан Борджиа, герцог Гандии, сын святейшего папы нашего, в турецком наряде. За папой следовали пресвитеры — кардиналы св. Климента, св. Анастасии, Монтереале и диаконы — кардиналы вице-канцлер и св. Северина. Проехав по мосту св. Марии возле храмов св. Георгия, святых Иоанна и Павла к церкви св. Иоанна Латеранского, на ту сторону Тибра, папа сошел с коня и рассматривал стройку кровли. Сошел с коня также турок с сыном папы, которые вместе побывали в означенной церкви, осматривая усыпальницу папы Мартина V и прочее. Потом прямой дорогой они вернулись в апостолический дворец. Это шествие надолго осталось в памяти наших современников.
Лукреция Борджиа: Родриго Борджиа ценил ум своей дочери и даже нашел возможным сделать девятнадцатилетнюю Лукрецию наместницей Сполето. И она показала себя очень неплохим управленцем. Ей удалось уладить конфликт между Сполето и Тернии, находившийся уже на грани кровавого столкновения, и только усилиями одних переговоров.
Рамиро де Лорка: Итак, что же на самом деле произошло в тот период, когда герцог Валентино завоевывал Италию, сколачивая себе королевство, когда при нем Рамиро де Лорка достиг пика своих амбиций, и когда Чезаре Борджиа приписали злодеяние, которое, весьма вероятно, было совершено совсем не им? За что же на самом деле был казнен один из его самых преданных вассалов? Предлагаю вашему вниманию, мадонны и мессеры, следующую версию развития трагических событий в тот памятный 1502 год. Как известно, некогда один из самых преданных соратников Чезаре Борджиа, дон Рамиро де Лорка был казнен по его же приказу в 1502 году. Сабатини не указывает точных причин казни временного правителя Фаэнцы и губернатора Романьи, назвав лишь три вероятных. Лорку обвиняли в насилии, предательстве и казнокрадстве. Что касается первого, то это обвинение совершенно справедливо. По поводу второго, если исходить из различных исторических фактов, тоже не возникает особых сомнений. Но, подходя к третьему, здесь мы имеем право не согласиться и вынести иной вердикт. Дело в том, что приехавший в Чезену герцог Валентино обнаружил царящий там голод, неурожай и пустые закрома, хотя знал, что там должно было оставаться тридцать тысяч мешков закупленного им у венецианских купцов зерна. В пропаже обвинили Лорку. Да, зерно исчезло по его вине. Но в данном случае это допустимо не считать предательством или воровством. Почему? Да потому, что Рамиро пытался перепродать это зерно тем же венецианским купцам, а также мятежным кондотьерам Чезаре, с которыми тайно вел дипломатические переговоры, с целью заплатить цену меньшую, чем зерно стоило в то время, когда его покупал Валентино, и выручить кое-какую прибыль, за счет которой собирался пополнить казну, а также возместить некоторые убытки с помощью реквизиций у крестьян. Но Лорка просчитался - он не учел возможность неурожая. После него стало нечего отбирать, и торговая операция провалилась, в результате чего Рамиро обрек на голод страну и армию. Так что у современников имелись основания обвинять его скорее в недальновидности и поспешности в принятии решений, нежели в чистом предательстве и желании потуже набить свой собственный карман за счет продажи продовольствия. Однако главная причина казни дона Рамиро была покрыта тайной, пока не появились другие источники, за историческую достоверность которых невозможно ручаться, но, исходя из которых, вполне допустимо предполагать. И, если следовать сим источникам, можно смело сказать, что де Лорка был казнен своим господином именно за предательство...
Рамиро де Лорка: Каковы же были основные мотивы, побудившие Чезаре сурово расправиться со своим доверенным лицом? Из того же Сабатини читателю хорошо известно, как долго и упорно герцог Валентино штурмовал Фаэнцу, обороняемую храбрым, юным и всеми любимым Асторре Манфреди. После продолжительной осады Фаэцна все же сдалась на милость победителя. Юный Асторре Манфреди, на голову которого выпало столько тяжких испытаний, полагал, что его ждут теперь лишь унижения. Однако Чезаре встретил его с необычным радушием и почестями. Он очень уважал Асторре, которому на тот момент было всего шестнадцать лет, за то, что он, будучи не очень опытным полководцем, с относительно небольшим гарнизоном сумел держаться против много дольше других поверженных им правителей разных городов. Юный Манфреди был покорен красотой, силой и умом Чезаре. Он искренне полюбил его. Да и сам Чезаре был восхищен мужеством, изяществом и прямотой души юноши. Современники помнят жест, с которым Борджиа ласково потрепал Асторре по щеке. Некоторое время спустя создалось впечатление, что Чезаре и Асторре стали настоящими друзьями. Герцог Валентино обещал Асторре и его брату Джанэванджелиста защиту и безопасность, уверяя, что им теперь ничего не угрожает. Братья Манфреди, особенно Асторре, который считался теперь другом герцога и любил его без памяти, доверились ему. Но вскоре, после приезда в Рим, когда за ними захлопнулись ворота Замка Сант-Анджело, они были убиты. Опять-таки, обращаясь к роману "Жизнь Чезаре Борджиа", мы видим, как автор и другие историки обвиняют герцога Валентино в этом гнусном убийстве и подлом предательстве. Но, быть может, попробуем принять во внимание другую версию этих событий, которую можно почерпнуть из упомянутых в предыдущем сообщении источников? Если да, то настал черед вновь обратиться к главной фигуре, явившейся причиной всей выше написанной (и многим знакомой) предыстории - дону Рамиро де Лорке. Покорив Фаэнцу, герцог сделал Рамиро ее наместником. И за молодыми князьями Манфреди испанец следил с особым вниманием. Между тем настало время отъезда Чезаре в Вечный город. Братья Манфреди и де Лорка отправились вместе с ним. Александр VI был очень рад военным успехам сына, однако несколько озадачился тем, что Валентино даровал милость и свободу братьям Манфреди. Папа посоветовал герцогу заключить братьев в замок Святого Ангела, так как считал, что юные князья, несмотря на свой возраст, весьма умны, честолюбивы и, что еще важнее всего, любимы народом. Родриго считал, что они опасны и являют собой реальную угрозу. На это Чезаре возразил, что дал обоим Манфреди слово и не может нарушить его. Разговор был окончен, князья так и не были арестованы. Но мысль об опасности, которую представляет собой, в основном, Асторре, прочно укоренилась в голове еще одного человека - Рамиро де Лорки. Новый наместник, видя неподдельную симпатию своего господина к юному Манфреди, всерьез боялся, что герцог чего доброго вернет на трон Фаэнцы ее бывшего правителя, который теперь будет властвовать от имени самого Чезаре Борджиа, покорителя Италии. Догадки дона Рамиро отчасти не были лишены оснований. Вполне возможно, что герцог подумывал о том, чего так опасался его приспешник. Де Лорка решил во что бы то ни стало устранить своего противника. Как только Чезаре уехал, Рамиро тут же взялся за устройство своих дел. Он часто бывал у Папы и сумел своими речами заронить глубочайшие сомнения в душе Святейшего отца насчет братьев Манфреди, да так удачно, что Папа принял решение на всякий случай держать молодых людей под стражей в замке Святого Ангела до возвращения Валетино и уж тогда окончательно определить их участь. Месяц спустя после отъезда Чезаре ворота замка Святого Ангела действительно навсегда закрылись за бывшими правителями Фаэнцы, как писал и сам Рафаэль Сабатини... Смерть еще не настигла Асторре и Джанэванджелисту, тогда как Рамиро уже был вознесен своим господином на пост губернатора Романьи. Там он больше прославился своими зверствами. Горожане страдали от его бесчеловечных методов правления, безжалостной расправы и поборов. Как это часто и бывает, власть развращает, лишает людей разума и убивает благодарность. Рамиро занесся до того, что считал себя обделенным милостями герцога. Он возомнил себя значительной фигурой. Странным образом в душе его зрела злоба на своего господина, и вел он себя теперь, как взбесившийся пес. Рамиро давно уж безотчетно шел к разрыву с герцогом и напоследок пожелал нанести Валентино личную рану, причинив ему глубокую душевную боль. Из мстительности задумал он страшную вещь. Часто бывая в Риме, Рамиро удостаивался личных поручений Папы, который считал испанца истинным блюстителем интересов своего сына. В один из визитов к Александру VI губернатор Романьи вновь подступился к Папе насчет братьев Манфреди. Лорка так выставил все дело, будто Чезаре наконец решился избавиться от опасных соперников и поручил ему, дону Рамиро, все устроить обычным способом. Папа, скрепя сердце, предоставил Лорке действовать на свое усмотрение. И тогда Рамиро, имея на руках соответствующие, говоря на современном языке, санкции, утвержденные самим понтификом, явился со своими людьми в замок Сант-Анджело для "свершения правосудия". Несколько дней спустя в водах Тибра среди других утопленников выловили тела двух знатных молодых людей. Юношей удавили, прежде чем бросить их в воду. Кроме того, по данным, которые удалось собрать позже, юные князья подверглись многочисленным пыткам, их тела были изувечены, а душераздирающие крики вызывали дрожь у всех заключенных в замке. Когда эта трагическая новость донеслась до герцога Валентино, он целый день пребывал в ярости, от которой у него чуть не помутился разум. У Чезаре имелись личные причины раскрыть преступление. Хотя он и глубоко симпатизировал Асторре Манфреди, теперь он должен был отыскать виновника происшествия не из мести, а из того, что на него обрушился целый град ненавистных обвинений со стороны народа. Они называли герцога Валентино предателем и гнусным убийцей. Рамиро де Лорка в то время чувствовал себя относительно спокойно. Хитрый испанец правильно рассчитал, что ни Родриго, ни Чезаре не посмеют затрагивать между собой тему гибели братьев Манфреди, ибо каждый из них друг друга будет считать виновником совершенного преступления, и вынужден будет с этим мириться. Но Чезаре знал, что что-то тут нечисто, что кроется за этим какая-то темная интрига, пока неизвестно кем сплетенная. И тогда герцог послал по следу своего наперсника, свою самую главную ищейку, своего фанатично преданного наемного убийцу - Микелотто. Довольный положением событий, ни о чем не подозревавший и проводивший как раз примерно в то время свои торговые махинации, дон Рамиро ошибся, не учтя поразительных способностей Мигеля да Кореллы всюду докапываться до правды. Вскоре все собранные сведения и доказательства были представлены Мигелем своему господину. К тому времени герцогу уже поступали жалобы на тиранию зарвавшегося де Лорки, и герцог понял, что настало время покарать своего бывшего преданного слугу, на этот раз перешедшего все мыслимые границы. Приговор испанцу был вынесен. Губернатор Романьи был обречен. Прибыв в Чезену, герцог вызвал Рамиро к себе. По приезде в город губернатор был схвачен и брошен в темницу. Населению был зачитан указ, где всем считающим себя несправедливо обиженными Рамиро де Лоркой, предлагалось подать жалобу на имя самого герцога. Перечень грехов и несправедливостей дона Рамиро оказался огромен. Валентино недолго тянул с расправой. Несколько дней спустя испанцу был объявлен приговор о смертной казни. Ранним утром 1502 года взору горожан представилось следующее зрелище: голова бывшего губернатора была насажана на копье и выставлена на всеобщее обозрение, а рядом валялся его обезглавленный труп, облаченный в пышные одежды. Таким образом, возможно, что расправа над Лоркой оказалась следствием отнюдь не его чудовищного деспотизма и неудачной торговли, которая повлекла за собой подозрения в банальном воровстве. Дон Рамиро поплатился за свою подлость, коварство, жестокость и предательство по отношению к сюзерену, который вознес его на вершину власти, вслед за тем справедливо сбросив с нее. Так свершилось правосудие Чезаре Борджиа. Но месть Рамиро де Лорки оказалась страшнее. Ведь с тех пор ужасное убийство молодых братьев Манфреди людская молва бескомпромиссно приписала герцогу Валентино, заставив его оставить в истории след человека, совершившего гнусное преступление и нарушившего данное им слово. Повторюсь, за достоверность этих сведений нельзя ручаться. Но, согласитесь, подобная интересная версия вполне имеет право на жизнь
Giovanni Sforza: Одну интересную историю, весьма красноречиво характеризующую герцога Пезаро, поведал в своей книге «Жизнь Чезаре Борджиа» Рафаэль Сабатини. Сабатини рассказывает о человеке по имени Пандольфо Колленуччо. Личности очень яркой и незаурядной. Он был знаменитым писателем, драматургом, историком, причем ему принадлежит такой смелый по тем временам шаг, как сочинение своих произведений на итальянском языке. До той поры единственным "привилегированным" языком, на котором считалось достойным издавать художественные произведения, считалась латынь. В свое время Коленуччо хорошо послужил Джованни Сфорца, помогая ему подтвердить свои права на владения все тем же так нами любимым Пезаро. Джованни был так благодарен Пандольфо, что вознаградил его… изгнанием из родного города. Вот так, не больше и не меньше. Далее случился захват Пезаро Чезаре Борджиа. Коленуччо выступал в те времена как посол герцога Феррарского. Чезаре предлагал ему вернуть владения, которые так подло в свое время отобрал у него Джованни Сфорца, однако Коленуччо решил не поверить доброте душевной нашего кардинала Валенсийского и отказался. Но потом судьба все же настигла его в образе… все того же герцога Пезаро. Когда Джованни вновь взошел на трон, он пригласил все же Коленуччо вернуться в Пезаро, громкими словами пообещав ему прощения, возвращения всех его земель и благ и полнейшую безопасность. И зачем только тот поверил словам герцога? Ведь догадался же не поверить Чезаре, а тут… Да, Коленуччо вернулся в Пезаро. Престарелый уже Коленуччо, который к этому времени совершенно отошел от политики и жаждал только одного: дожить свои дни в покое в родном городе. Увы. Джованни Сфорца, вместо того чтобы выполнить данное этому хорошему человеку обещание, немедленно по его прибытии приказал бросить его в тюрьму, а затем и вовсе удавить. Вот так. А говорят – жертва Борджиа, жертва Борджиа…
Джоффре Борджиа: Санча Арагонская пишет: И где там мой муж? Я тут. Джоффре Борджиа – личность далеко не столь известная и не столь блистательная, как, например, его сестра Лукреция или брат Чезаре. Тем не менее свою роль он тоже сыграл, и заслуживает отдельного упоминания в нашей теме о нас. Младший отпрыск знаменитейшего рода появился на свет в 1481 году. Его мать Ваноцца деи Каттанеи к тому времени подарила Родриго Борджиа уже троих детей, так что лавры первенца и любимца ему явно не грозили. Джоффре родился в Валенсии, но был практически сразу перевезен в Рим, так что сознательная жизнь его началась именно там. Поэтому можно с полным основанием считать его римлянином. А вот можно ли его с таким же основанием считать сыном папы Александра VI? Вопрос о происхождении Джоффре, по всей вероятности, так никогда и не будет решен окончательно. Известно, что поначалу Родриго считал отцом ребенка мужа монны Ваноццы Джорджио делла Кроче. Сама же Ваноцца очень старалась переубедить понтифика и доказать ему, что Джоффре – именно его сын. И ее старания увенчались успехом в 1493 году. Конечно, вполне можно допустить, что монна Ваноцца была очень убедительна в своих речах. Но все же скорее всего тут сыграли роль политические амбиции самого Александра VI. Для его будущего наличие большой династии являлось только плюсом. Как бы то ни было на самом деле, с того времени Джоффре стал считаться полноценным, если можно так выразиться, сыном понтифика. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. А последствия начали вытекать довольно быстро. Спустя двенадцать месяцев, а именно в 1494 году, от неаполитанского короля Фернандо I поступило предложение выдать замуж свою внучку Санчу Арагонскую, дочь его сына Альфонсо II. Неаполитанский король нуждался в помощи папы, потому как французский король начинал засматриваться на трон Неаполя, и папе эти претензии Карла также не нравились. Судьба Джоффре была решена. Его желания, разумеется, никого не интересовали. То, что невеста на три года старше жениха, никого не смущало. Младший Борджиа отправился в Неаполь под чутким крылом своего дяди, кардинала Хуана Борджиа, затем последовала встреча с невестой, весьма и весьма приглянувшейся Джоффре, коронация короля Альфонсо и, наконец, его собственная свадьба. Тринадцатилетний Джоффре и шестнадцатилетняя Санча сочетались законным браком 11 мая 1494 года. Женившись, юноша получил во владение земли Сквиллаче и Кариати и титул принца Сквиллаче. Продолжение следует.
Карл VIII: Король Франции Карл VIII Любезный - Charles VIII l'Affable Годы жизни: 30 июня 1470 - 7 апреля 1498 из которых на правление пришлось совсем немного (30 августа 1483 - 7 апреля 1498) Для первого знакомства - только факты. Исторически сложилось так, что Его величество - персона для всемирной истории малозначимая и поминается лишь в связи с двумя фактами биографии. Из коих первый - на удивление легкое завоевание Италии (Итальянские войны), а второй - почти смехотворная причина его смерти (История замка Амбуаз). Но, к счастью, фигура Любезного показывается то здесь, то там из-за спин более ярких его современников, оставляя нам их косвенные суждения. Итак, взошедшему на престол Карлу было 13 лет, что не такая уж редкость в те времена и по французским законам он считался совершеннолетним. Однако юный король был настолько слаб и болезнен, что не мог править самостоятельно, и регентство было поручено его старшей сестре Анне Боже, женщине хитрой и проницательной. Взросление и династические интриги заняли у моего героя почти одиннадцать лет, но желание оставить в людской памяти свой след, наконец, сформировалось и Карл выдвинул свои претензии (кстати, вполне обоснованные) на Неаполитанскую корону. Говорят, что все благоразумные люди отговаривали его от этой затеи, но а августе 1494 г., оставив управление страной на своего деверя Пьера Бурбона, Карл с 50-тысячной армией двинул на Италию. Сопротивления он там не встретил, прошел сквозь территорию легко, как нож сквозь масло, а 22 февраля 1495 г. уже вошел в Неаполь. Отпраздновав получение неаполитанской короны пирами и турнирами, король вернулся во Францию. На обратном пути, в Ломбардии, неподалеку от Фурнуово ему преградили дорогу миланцы и венецианцы, но Карл разбил их армию, проявив в бою личное мужество. Насколько легко Италия была завоевана, настолько же легко и утеряна. Уже в 1496 г. Фердинанд II вернулся в свое королевство, а во всей Италии не осталось и следа от французского присутствия. Карл вновь засобирался в поход, но его казна была пуста, а постоянные излишества окончательно подорвали его и без того слабое здоровье. 7 апреля 1498 года король под руку со своей женой Анной Бретонской прохаживался по галерее замка Амбуаз. Желая привлечь внимание любезной супруги к живописному виду, открывшемуся из окон только что перестроенного крыла (а государь, надо сказать, любил реконструировать, обновлять декор замка, превращая древнее рыцарское гнездо в жемчужину своих владений) он слишком быстро для себя преодолел расстояние до арочной двери, неловко развернувшись, ударился головой о дверную притолоку и, к всеобщему прискорбию и удивлению, умер от апоплексического удара еще достаточно молодым, не оставив после себя наследника. Удивление подобной случайностью, на сегодняшний день, уже сменилось констатацией факта: люди маленького роста генетически предрасположены к смертельным исходам посредством различных форм мозговых кровоизлияний. Случай же с Карлом стал частью медицинских учебников, туристических буклетов рекламирующих Амбуаз и превратился в традиционное присловие, случись вам стукнуться лбом о какую-либо французскую дверь. Анна Бретонская (25 января 1477 г. — 9 января 1514 г.) жена двух сменивших друг друга королей Франции: Карла VIII и Людовика XII. Она - самая популярная из правителей Бретани и самая богатая женщина в Европе своего времени. Последняя наследница своей страны, силой оружия она была вынуждена вступать в брак с правителями Франции, однако вела активную самостоятельную политику (особенно при втором муже) с целью избежать аннексии Бретани Францией. Первая в Европе принцесса, носившая на своей свадьбе платье белого цвета, который прежде того считался траурным. Свой союз с Карлом 11-летняя Анна начала с того, что отправляясь в Ланже, дабы выйти замуж, демонстративно взяла с собой из Ренна две кровати, в знак того, что не собирается (всегда) спать вместе с французом, якобы насильственно взявшим её в жёны (по-видимому, это было и политической демонстрацией сохранения независимости Бретани). Со временем, впрочем, Анна сделалась весьма привязанной к супругу (см. записки Дзаккарии Контарини). 8 февраля 1492 года Анна была помазана и коронована как королева-супруга в Сен-Дени, причём муж запретил ей носить наследственный герцогский титул Бретани, претендуя на него в своём праве. 9 декабря 1493 года король упразднил Канцелярию Бретани, введя в герцогстве прямое правление. Отправляясь на Итальянские войны, Карл сделал регентшей не жену, как это обычно делалось, а свою сестру Анну де Боже, что можно было счесть унижением (впрочем, Анна де Божё уже и раньше успешно справлялась с регентством, в то время как королева была ещё очень юна). У Анны за семь лет брака было семь беременностей от Карла; живыми родилось только четверо детей, ни один из которых не пережил раннего детства. Старший, дофин Карл Роланд (11 октября 1492 г. — 16 декабря 1495 г.), здоровый и умный ребёнок, умер в 3-летнем возрасте от кори, вызвав безутешное горе обожавших его родителей; это несчастье сблизило их. Их последующие дети не прожили и месяца. После этого Анна прилюдно молилась о новом сыне. Из розовощёкой, пышущей здоровьем девушки она превратилась к концу своего брака с Карлом в бледную и измождённую женщину. Обычно её изображают блондинкой. Одна нога Анны была короче другой, что вызывало хромоту; для скрытия этого она носила на короткой ноге более высокий каблук, став родоначальницей ортопедической обуви при дворе. Дзаккария Контарини, венецианский посол, описал её в 1492 году так: "Королеве семнадцать лет, она небольшого роста, тонка и заметно хромает на одну ногу, хотя и носит обувь на высоком каблуке, чтобы скрыть недостаток. У неё хороший цвет лица, и она весьма миловидна. Острота ума примечательна для её возраста, и стоит ей решить что-нибудь сделать, она стремится этого добиться любым способом и любой ценой. Она ревнива, и чрезмерно страстна к Его величеству королю, так что уже давно очень редко так бывает, чтоб супруга его не спала с ним вместе, и так успешно это получается, что каждые восемь месяцев она бывает беременна". Фраза «Острота ума примечательна для её возраста» приобретает ещё больший вес, если учесть, что в действительности Анне было не семнадцать, как счёл посол, а только пятнадцать лет. Упомянутый же каблук, легко возвращает нас к проблемам Его величества, чей многократно подчеркиваемый историками незначительный рост, вынужден был дополняться здоровенными каблуками. В искусстве, по традиции с начала XIV века, Франция аллегорически представлялась в то время как заколдованный сад где бегают юркие умницы горностаи (символ Бретани и Анны лично). К сожалению, искусствоведы умалчивают о том, какой зверь в ту пору символизировал Любезного Карла VIII. «Папа римский Александр у меня духовник, император Максимилиан — генерал, дож Венеции — камергер, а Карл VIII — посыльный» - так говаривал, пребывая во славе, миланский герцог Лодовико Сфорца иль Моро (Мавр). Именно он инициировал прибытие Карла в Италию, пообещав ему помощь в борьбе за Неаполитанское королевство, страстно желая удержать в своих руках драгоценный Милан, и опасаясь при этом войны с Неаполем. И хотя теперь, в веке XXI исторически доказано наличие подобных же договорных отношений между Карлом и представителями той же Флоренции, в глазах итальянцев "основная причина" итальянских войн возложена на хитрого Сфорца. А за пренебрежительное отношение к своему коронованному союзнику Лодовико был со временем наказан судьбою: после смерти Карла VIII новый король Франции Людовик XII (потомок первого миланского герцога и второй супруг жены нашего Карла) при поддержке Венеции и населения Милана, недовольного огромными налогами, захватил Милан. Когда миланцы устали и от правления французского короля, Моро попробовал вернуть себе власть с помощью немецких и швейцарских наемников, но потерпел поражение и в апреле 1500 года был захвачен в плен, отправлен во Францию, где и умер. Продолжение следует
Меркуцио: Исторические факты о лицах, сию историю делающих, не грех подкрепить и историей их материальных свидетелей. Мое внимание привлек замок, в описываемое нами время принадлежащий Джованни Сфорца. Тороплюсь изложить, да простит меня владелец, буде что-то упущу. Градара расположена на границе Эмилии-Романьи и Марке. Город «нарушает» плавную линию холмов Карпенья. Узкие улочки, зубчатые стены и строгие залы дворца создают атмосферу XIII в., напоминая о величии и ужасах Средневековья, связанных с именами Малатеста, Сфорца, Делла-Ровере - семейств, без которых невозможно представить историю Италии. Строительство замка началось примерно в середине XII в. Затем крепость переходила из рук в руки, пока в 1299 г. Папа Бонифаций VIII не предоставил право бессрочного владения Градарой могущественному Джованни Малатеста да Верруккьо, основателю правящей династии, представители которой лелеяли замок на протяжении трех столетий. Последний из Малатеста - Сиджизмондо Пандолфо - устроил здесь рос-кошную резиденцию. В 1442 г. он дал приют в Градаре Бьянке Марии Висконти и ее мужу Франческо Сфорца и устроил по этому поводу грандиозные празднества. А в 1446 г. неблагодарный Сфорца осадил Градару: 40 дней его отряды атаковали цитадель, но не смогли овладеть ею. Иначе получилось в 1463 г., когда Градара вновь подверглась осаде со стороны Монтефельтро и Сфорца. К этому времени Сиджизмондо был отлучен от церкви по обвинению в смерти первой жены Джиневры д'Эсте и второй - Полиссены Сфорца. Папа Пий II предал жителей Градары анафеме, и это лишило ее защитников воли к победе. Враг легко овладел городом, и с 1464 г. начался период правления династии Сфорца. В 1494 г. Джованни Сфорца начал переделывать неприступную цитадель в комфортный замок (его имя хранят изящная лоджия и мраморная лестница) для своей второй жены ~ Лукреции Борджиа. Хроники сообщают о великолепном празднике по случаю прибытия Лукреции в Градару. Этой веселой девушке с золотыми волосами и синими глазами молва приписывала чрезвычайно развратное поведение. Но здесь, в тихом месте на фоне прекрасных холмов около Адриатического моря молодая женщина могла бы позабыть об интригах и опасностях столичной жизни, Джованни Сфорца приготовил для нее покои в северо-западном крыле замка. Роспись комнат на сюжеты, выбранные самой Лукрецией, приписывают Джованни Санти (отцу Рафаэля). Но недолго суждено ей было оставаться хозяйкой Градары - в 1497 г. папа признал брак Лукреции с Джованни недействительным, и она Градару покинула. Залы замка помнят музыку и веселье балов, его стены еще украшают потускневшие фрески, а холод подземелий охватывает посетителей ужасом. (Еще одно свидетельство, подтверждающее скверный характер владельца замка?) В городе есть маленький музей, в котором собраны орудия пыток. За небольшую плату посетители, особенно любители Средневековья, могут не только осмотреть подземную тюрьму, но и сделать пару снимков. Слабонервным вряд ли стоит знакомиться с инструкциями по применению зловещего инструментария. В XVI в. крепость оказывалась во владении то церкви, то светских князей, среди которых особенно известны Делла Ровере и Фарнезе. Случалось ей быть и муниципальной собственностью. Землетрясение 1916 г. могло стать последней точкой в истории города, но в 1920 г. участок земли с руинами ХШ~ХV вв. выкупил инженер Умберто Занветтори-Беллуно. Беллуно тщательно восстановил каждый фрагмент постройки и завершил работу, которую четыре столетия назад начал Джованни Сфорца. Ныне, туристские путеводители советуют не пожалеть нескольких часов для посещения старинного города и замка. Окунувшись в средневековую атмосферу, купив местных сувениров и вина, можно уютно расположиться в одном из ресторанов Градары, где равиоли «Франческа и Паоло», салат «Лукреция Борджиа» или домашнее вино «Черный рыцарь» только усилят впечатления, полученные от визита в старинную цитадель.
Giovanni Sforza: Меркуцио пишет: А в 1446 г. неблагодарный Сфорца осадил Градару Не неблагодарный, а расчетливый. Меркуцио спасибо за экскурс!
Giovanni Sforza: Нашел в дебрях интернета. Подумал, что может быть интересно.
Карл VIII: Так как в последнее время я что-то здорово путаюсь в нулях цифрах, то решил освежить в памяти данные по численному составу. А заодно и привести пару-тройку любопытных свидетельств касаемо прибытия нашей армии в италийские земли. Численность французского войска, осенью 1494г. вступившего в пределы Италии под личным предводительством Карла VIII, простиралось, приблизительно, до 60.000 ч {Mиchelet, Renaиssance, 174. } В сказаниях современников эта цифра различно изменяется, смотря по тому, берут ли они численность французского войска до перехода через Альпы, или после перехода… (Отсюда и первая важная цифра 50.000) За исключением Швейцарцев, шедших в авангарде, оно состояло исключительно из французов, издавна славившихся своею личною храбростью, преданностью королю, патриотизмом и честолюбием. Оно не было, подобно итальянским войскам, навербовано из подданных различных государствъ, разделенных между собою взаимными антипатиями; оно повиновалось одному государю, шло под одним знаменем, сражалось за одни интересы {Guиccиardиnи I. 76 sqq.}. Главную силу его составляла артиллерия, в которой Франция не имела тогда соперников. Карла VIII сопровождали 1000 мортир (grosses bombardes), 1200, тяжелых ружей на лафетах (тогда еще не были известны ручные ружья), 200 опытных артиллеристов, 600 плотников и саперов, 300 литейщиков, более 8000 упряжных лошадей {Mem. d'un part. 188.}. Огромный багаж, навьюченный на мулов, следовал за армией {Desrey, Relatиon de l'entreprиse du voyage du roy Charles VIII etc (помещено в Archиves curиeuses de l'hиstoиre de France, 1-re Serиe I. 1, p. 205.}. Французские артиллеристы славились своим искусством и опытностью; гром французских выстрелов был так силен, что оглушал больших рыб, плававших в окрестных реках {Mem. d'un part. 189. Guиccиardиnи I. 75.}. К большим французским мортирам были припряжены лошади, между тем как Итальянцы перевозили свои орудия на волах, вследствие чего их артиллерия не всегда могла поспевать за армией. Французы так быстро строили батареи, залпы следовали у них за залпами так часто, что они, по словам Гвиччардини, в несколько часов совершали то, на что Итальянцам требовалось несколько дней {Guиccиardиnи I. 75.}. Это превосходство французских войск над итальянскими уравновешивалось до некоторой степени недостатком в денежных средствах, который терпел Карл VIII. Нужда в деньгах была так настоятельна для молодого завоевателя, что он, прибыв в Турин, должен был заложить за 12.000 дукатов брильянты герцогини Савойской, и потом за такую же сумму денег заложил драгоценности маркизы Монферратской {Commиnes 440. Guиccиardиnи I. 68.}. "Приятно видеть, замечает по этому поводу наивный комментатор Коммина, как государыни закладывали для короля свои драгоценности; но прибегая к займам, Карл VIII начинал тем, чем другие оканчивают, и он продолжал просить денег из дому в дом - обстоятельство, роковое для его предприятия" {Commиnes, 440, note.}. В Асти Людовик Сфорца, прибывший туда на встречу Карлу VIII, еще раз снабдил его деньгами – 200.000 золотом{Guиccиardиnи I. 74.}. Эта предупредительная готовность, с какою владетельные лица полуострова жертвовали своим достоянием для чужеземного завоевателя, указывает уже, какою смертельною язвою поражен был политический организм Италии. Итальянский поход Карла VIII и последствия его для Франции СОЧИНЕНИЕ ВАСИЛИЯ АВСЕЕНКО. Из журнала "Университетские Известия" 1863 г. N N 4 и 5. КІЕВЪ.
Карл VIII: Яд и король: почему Карл опасается отравления при любом намеке на ситуацию? Потому что только недавно узнал об этой напасти? … В Пиаченце* прискакал к Карлу VIII курьер с известием о внезапной кончине герцога Миланского {Desrey, 217. Roscoe, Vиe de Leon X, I, 189.}. Таким образом совершилась развязка кровавой драмы, издавна подготовлявшаяся в семействе Сфорцы. Предыстория Много было причин, так трагически решивших судьбу злополучного герцога. Главная вина его заключалась в том, что он, как наследный владетель Милана, служил препятствием к достижению честолюбивых планов Сфорца. Людовик Сфорца, по необыкновенной смуглости лица прозванный Мором (черный), с 1419 года незаконно захвативший власть в свои руки, не мог быть спокоен, пока жив был его племянник, Джиованни Галеаццо, законный герцог Миланский. К этому присоединились также и другие личные отношения его к племяннику. Джиованни был женат на Изабелле, внуке Фердинанда Неаполитанского. Когда Людовик в первый раз увидел невесту своего племянника, в нем вспыхнула бешенная страсть к ней. Рассказывают, что он прибегнул к чарам, которые должны были сделать для новобрачных недоступным супружеское счастье. В это время, он старался соблазнить Изабеллу, но гордая внучка Фердинанда отвечала презрением на его мольбы. Тогда неистовая ярость вытеснила из сердца Людовика прежнюю любовь, и он поклялся извести весь род Фердинанда Неаполитанского {Mem. d'un part. 184-185.}. В этом решении поддерживала Сфорца жена его, женщина честолюбивая и тщеславная, которая желала видеть на голове мужа королевскую корону, и не могла простить Изабелле страстной любви, возбужденной ею когда то в сердце Людовика {Ibиd.}. Сам Людовик Моро, по свидетельству современников, был человек хитрый и вероломный, не любивший рисковать опасностями, но не разбиравший средств, если предстояла какая-нибудь верная пожива {Commиnes, 431. Guиccиardиnи во многих местах.}. Долго не решался он употребить насилие против Джиованни Галеаццо, выжидая минуты, когда можно будет отделаться от него без всякого риска. Готовясь к решительному удару, он искал поддержки у иностранных дворов, и заключил сделку с Максимилианом, в следствие которой последний признал его герцогом миланским {Guиccиardиnи I. 40.}; Гвиччардини прибавляет, что Максимилиан, до смерти Галеаццо, считал нужным таить от всех этот бесчестный трактат. Изабелла, супруга герцога, женщина необыкновенного ума и характера, несколько раз обращалась к своему отцу и деду, умоляя их поставить ее в безопасность от преступных замыслов Сфорца {Ibиd I. 14.}; но это только еще более раздражало миланского узурпатора. Всего тягостнее было для Людовика видеть открытое нерасположение к себе народа, ненавидевшего его за корыстолюбие и тиранию: {Commиnes, 430. Guиccиardиnи I. 14.} он естественно должен был бояться, чтоб народная симпатия, обращенная на Джиованни, не повела к опасному для него государственному перевороту. Среди таких условий, всеобщее замешательство, произведенное в Италии походом Карла VIII, должно было только ускорить развязку семейной драмы, давно уже задуманную Людовиком Моро. Он не долго медлил: в октябре 1494 Джиованни Галеаццо погиб жертвою отравы. Весть о печальной катастрофе – предполагаемых обстоятельствах кончины Джиованни Галеаццо - поразила ужасом Карла VIII. Если верить Гвиччардини {Guиccиardиnи I. 82.}, употребление яду было еще неизвестно за Альпами. Таким образом Французы, при первом знакомстве с Италией, получили урок из хитрой науки макиавелизма, которую потом с таким успехом старалась акклиматизировать во Франции Катерина Медичи. В уме Карла VIII родились серьезные опасения за свою жизнь, за исход своего предприятия; многие, видя вероломство и жестокость итальянцев, стали отчаиваться в успехе {Commиnes, 449.}. Но легкомысленное честолюбие Карла VIII, поддерживаемое, по всей вероятности, настояниями Людовика Мора, скоро рассеяло опасения, и Карл устремился далее во глубину полуострова. (Вероятно, в Форли))) Это была подредактированная цитата из: Итальянскій походъ Карла VIII и послѣдствія его для Франціи СОЧИНЕНІЕ ВАСИЛІЯ АВСѢЕНКО. Изъ журнала "Университетскія Извѣстія" 1863 г. N N 4 и 5. КІЕВЪ. ВЪ УНИВЕРСИТЕТСКОЙ ТИПОГРАФІИ. 1863. Печатано по опредѣленію Совѣта Университета Св. Владиміра. Ректоръ Н. Иванищевъ. *Пиаченце - город в итальянском регионе Эмилия-Романья, административный центр одноимённой провинции. Расположен на южном берегу реки По рядом с впадением в неё Треббии , к юго-востоку от Милана. Карл VII проходил эти земли, прежде чем попасть в Форли, судя по расстоянию, не позже, чем за неделю. А вот это уже похоже на благой вымысел художника Пеладжо Паладжи (1775-1860): Карл VIII посещает умирающего Джан Галеаццо Сфорца в его замке в городе Павия.
Карл VIII: Чуть запоздалая информация к хэллоуину: Так называемый Каштановый банкет - вошедшее в историю празднество накануне дня всех Святых, ужин, данный в Апостольском дворце, что в Риме, Чезаре Борджиа, сыном римского папы Александра VI, 30 октября 1501 года. Отчёт о банкете сохранён апостольским протонотарием и церемониймейстером Иоганном Бурхардом в Liber Notarum. Банкет был дан в апартаментах Чезаре в Апостольском дворце. Пятьдесят проституток и куртизанок прислуживали за столом гостям банкета. После завершения трапезы канделябры с зажжёнными свечами были поставлены на пол, и вокруг них были разбросаны каштаны. Одежды куртизанок были распроданы с аукциона, а затем они и проститутки начали ползать обнажёнными среди канделябров, собирая каштаны. Сразу после представления духовные лица и другие гости вечера все вместе занялись с проститутками. Согласно Бурхарду: «наконец, были выложены подарки, шелковые плащи, обувь, береты и другие вещи, которые обещаны были тем, кто более других познает плотски названных блудниц». Согласно Уильяму Манчестеру, американскому историку и биографу, «слуги подсчитывали количество оргазмов каждого мужчины для папы, который весьма восторгался мужественностью мужчин и измерял её объёмом их эякуляций». Он также упоминает об использовании сексуальных игрушек. Бурхард, однако, не упоминает об этом в своём отчёте о банкете. W Википедия Иоганн Бурхард Дневник о римских городских делах
Джованни Борджиа: Для информации (впоследствии пост будет удален). Эта тема остается. Но частично сведения из нее будут копироваться в персональные странички, которые будут наполняться по мере возможности. Просим отнестись с пониманием к возможным проволочкам.
полная версия страницы