Форум » Regnum terrenum. О tempora! O mores! » И простая цель может быть недостижима. Рим. 15 июня 1495 года » Ответить
И простая цель может быть недостижима. Рим. 15 июня 1495 года
Джоффре Борджиа: Дом Ваноццы деи Катанеи
Ответов - 21, стр:
1 2 All
Джоффре Борджиа: "Можно теперь уйти и не приходить дня два", - с удовольствием потянулся и подумал Джоффре, потом ему от собственных мыслей стало стыдно и, чтобы заглушить неприятное внезапно нахлынувшее чувство, он сел на постели, повернулся спиной к Санче и стал поспешно одеваться. Сначала вся эта затея показалась ему почти забавной игрой. Вот все удивятся, особенно его святейшество, когда узнают, что первым законным внуком того одарит самый младший. К тому же его отношение к Санче постепенно улучшилось. Раньше он хорошо к ней относился, когда она была далеко и они оба делали вид, что друг к другу отношения не имеют. Как только же законная супруга оказывалась близко, то напоминала одним своим видом Джоффре о том, что брак у них номинальный и совсем неправильный, что он младше, а она красивая, что... в общем, много всего, отчего младшему Борджиа хотелось отправить ее на то расстояние, на котором он мог ее выносить. Поселившись же с ним в доме Ваноццы, Санча стала тихой, вела подчеркнуто уединенную жизнь, к тому же и правда была красивой женщиной, и их совместное (Джоффре был уверен, что совместное) решение их объединило. Однако время шло, а результата не было, и Джоффре вдруг понял, что всеми этими обязанностями тяготится. Это был тот самый случай, когда близость портит возможность дружбы. Нравилась ему совсем не Санча, и он бы с радостью проводил больше времени совсем в другом обществе. К сожалению для Джоффре, он не был похож на своих братьев, поэтому и, несмотря на юный возраст, ему было неловко, почти стыдно, перед женой. Вряд ли ей было лучше, чем ему, а скорее и хуже, потому что он-то был свободен в передвижении. Лучше бы она поскорее забеременела, но этого не происходило, что Джоффре некоторым образом удивляло, ибо вокруг со всеми женщинами такое происходило постоянно. - Слушай, а может, ты все-таки беременная, но боишься в этом признаться из суеверия? - просто спросил у Санчи Джоффре, как будто речь шла о чем-то обыденном. - Так я могу матери не говорить.
Санча Арагонская: Лето в душном Риме... От воспоминаний о Неаполе у Санчи на глаза навернулись слезы. Сведения о родных были обрывочны и противоречивы, неизвестность оказалась хуже знания, и никто не мог точно сказать, что стало с городом после ухода франков. И я в этом доме, как в осаде. Принцесса смотрела в спину одевающемуся мужу. Их отношения за последние месяцы стали ровнее, пожалуй, они бы на самом деле смогли стать друзьями... если бы уже не были супругами. Их брак - насмешка над обоими, тонкая издевка. Свести вместе молодую женщину и юношу, почти мальчишку. Конечно, она стала искать развлечения на стороне, Джоффре же делал вид, будто дела жены его не касаются, и, похоже, сам в это поверил. Теперь и он уже не ребенок, Санча не обманывала себя, ей хорошо знакомо подобное выражение лица. Неловкость - вот что испытывал папский сын в ее обществе. Его нельзя было обвинить в невнимательности - он не пренебрегал супружескими обязанностями, только в постели неаполитанки побывало достаточно мужчин и она научилась различать повинность от желания близости. Она погладила себя по плоскому животу. - Нет, Джоффре, я бы сразу тебе сказала, - ответила и порадовалась про себя, что голос не дрогнул. - Такое иногда бывает, - прошептала чуть слышно. Все дело в ней, все дело только в ней. По молодости она не задумывалась, почему с ней так происходит, ведь столько любовников прошло через ее спальню, но ни один не наградил ее ребенком. Она еще и радовалась, что ей не требовались ухищрения тех женщин, чью профессию упоминать нельзя. Если бы мысль не казалось богохульной, она бы уверилась, что бог отводит ее от нежелательной беременности, не позволяет зачать не от мужа. Но теперь нет препятствия, ребенок родился бы в браке, по титулу и крови - наследник Сквиллаче. Если бы был ребенок. - Твоя мать былы бы совсем не против понянчиться с внуками. Голос Санчи заледенел, как всегда, когда речь заходила о Ваноцце, впрочем, графиня платила ей той же монетой. Обе женщины не стремились к близости невестки и свекрови, предпочитая общаться через Джоффре, чем искать общества друг друга.
Джоффре Борджиа: - Аааа, ну да, - неопределенно протянул Джоффре. Он натянул рубашку и теперь сидел, опустив голову и разглядывая рисунок на деревянной доске, выстилавшей пол. Разочарование было слишком явным, чтобы его можно было скрыть, хотя он и пытался. Чувствовал себя младший Борджиа дурак дураком. Погнался за тем, чтобы произвести впечатление, а теперь оказался в ловушке. Ему все это было вообще не надо. Теперь-то он понимал это со всей очевидностью. Он не хочет приходить к Санче. У него даже всякие остатки обиды на нее исчезли. Вот пусть бы и ей было хорошо, он же не против. Только его бы все оставили в покое, чтобы он делал то, что ему хочется. Он же согласился жениться. Если ему скажут выполнить поручение понтифика, он поскачет куда угодно, и с радостью. И на войну за Чезаре пойдет. Да любыми делами займется. Он недолго принц Сквиллаче, но уже понял, что есть вещи, которые приходится делать, даже если не очень хочется. Но вот спать с женщиной, с которой не хочешь быть в одной постели, как-то совсем неправильно. Это Джоффре за последние четыре месяца уяснил четко, и повзрослел от нехитрого открытия, пожалуй, еще больше, чем если бы пару раз оказался на волоске от смерти. Ему даже было стыдно перед Санчей за то, что он тогда пошел у нее на поводу. Ей ведь еще хуже. Она красивая. Он видел, как многие мужчины на нее смотрят. Ей бы лучше с одним из них быть. - Послушай, Санча. Давай бросим эту затею, а? Что-то небо явно нам не благоволит в начинании. Плохо ведь тебе тут с моей матерью сидеть взаперти. Ты всегда веселая была, а скоро у тебя лицо будет более постным, чем у любой монахини.
Санча Арагонская: Хоть в чем-то мы похожи. Санча смотрела на Джоффре, даже спина которого выражала огорчение. Он был расстроен, но это ни шло ни в какое сравнение с ее разочарованием. Она добровольно превратила свою жизнь в подобие существования монахини. От того, как проходили ее дни, ей хотелось броситься на стену, а вместо этого она улыбалась, улыбалась, улыбалась... Улыбалась так часто, что к вечеру начинали болеть губы. Завтракать и обедать с графиней деи Катанеи, постоянно делать вид, что ей интересно слушать про достоинства тосканских вин, что она в восторге от обсуждения гобеленов, что нет в ее жизни ничего важнее, чем правильный выбор розового масла, и при этом ни разу не показать, как ей все надоело - за одно только это ей должны проститься все ее грехи. Почему же бог не наградит ее ребенком? Почему он отвернулся от нее именно сейчас, когда с нее можно писать иконы? Санча едва удерживала слезы. Джоффре предлагал ей решение, но не выход. Ей нужен этот ребенок и не только ей. Если бы она думала, что в напрасных стараниях виноват ее муж, то, не задумываясь, нашла бы будущему принцу Сквиллаче отца. Она бы даже выбрала того, кто походил лицом на папского сына, вот только дело-то все не в нем. Неаполитанка перевернулась на живот и уткнулась лицом в подушку. - Я же не мешаю тебе жить, тебе-то что. Получилось вроде как обвинение и, подняв голову, она торопливо продолжила: - Джоффре, мы же с тобой никогда не обманывали друг друга... я имею в виду, в большом не обманывали. Я вижу, тебе все это не в радость. Если бы мы были дома, все было бы проще, но сейчас мы не можем уехать. Ты прав, у нас с твоей матерью не сложилось и мне здесь плохо, но есть вещи важнее, - и покраснев от того, что она говорила чистую правду, Санча продолжила. - Если мы зачнем в доме графини деи Катанеи, ни у кого не возникнет сомнений, чей это ребенок.
Джоффре Борджиа: - Ааа, ну если ты настаиваешь... - не скрывая разочарования, протянул Джоффре. По его виду можно было подумать, что от несчастного подростка требуют чего-то настойчивые родители, а ему их желание поперек горла. - Вот далось тебе. Ну смотри, я предложил. Он согласился, а сам про себя думал, ну ради чего? Как собачка ведь, получается, хотя и искусно заманенная. То лучше бы жить на расстоянии, то хотят видеть рядом. Ему было жалко Санчу, теперь ему было очевидно, что с какой стороны не посмотри, а ему легче. Даже сейчас, а уж чем дальше, тем больше будет. Но необходимость "жить как муж и жена" у него уже вызывала раздражение и злость, так что жалость очень скоро должна была на их фоне потеряться. Пока он не мог прямо сказать Санче, что ему на ее согласие или несогласие совершенно плевать, и он будет делать так, как хочет, а она вольна или запираться в доме его матери или порхать, как обычно. Не мог, и все, хотя и хотелось очень. Может, это его слабость? Что он и правда, как мямля, чувствует неловкость? Джоффре одевался, и по движениям его можно было понять, что он зол, и утро какое-то не слишком для него доброе. В общем, пусть и малодушно получится, но пока младший Борджиа решил ограничиться половинчатым решением. - Но сегодня ты меня точно не жди. И завтра. Не знаю, сколько меня не будет. Сообщил он все это пустому далекому углу, почти втянув голову в плечи. Просто не смог сказать все это в лицо, за что злился и на себя, и на Санчу. - Я вообще не здесь, не у Ваноццы буду, - он кашлянул и пошел к выходу, не оборачиваясь. - Ты же понимаешь, с ней иногда бывает сложно. Разговоры всякие там, вопросы. Хочется куда-нибудь сбежать, - он толкнул дверь и закончил уже из-за нее. - Ты не думай только, что это из-за тебя. По голосу было понятно, что он лжет. Дверь захлопнулась.
Санча Арагонская: - У него появилась женщина? Глупо задавать самой себе вопросы. Если бы речь шла не о ее муже, она бы сразу сказала утвердительно, но Джоффре... Это было так странно. Кольнуло что-то, очень похожее на ревность. Санча подошла к отполированной пластине и всмотрелась в свое отражение. Размеренная жизнь в доме графини должна была бы придать безмятежности ее чертам, почему же тогда на нее смотрит несчастная женщина? Их брак никогда не был по-настоящему союзом, и неаполитанская принцесса, и папский сын - каждый из них постарался жить так, будто другой жил где-то очень далеко, а клятвы у алтаря - не более чем слова, и до недавнего времени это удавалось обоим. Теперь же Джоффре живет сам по себе, а ей остается зевать в обществе его матери. Санча села за стол и, уткнувшись лбом в сложенные лодочкой ладони, горько разрыдалась. Она не слышала ни осторожного стука, ни того, как скрипнула дверь, и только когда ее плеча коснулась чья-то рука, подняла голову.
Паола: Как вся прислуга в доме, Паола очень хорошо знала, что графиня деи Катанеи не любит невестку. Как и всем, ей для этого не нужна была откровенность хозяйки. Как и любая служанка, сначала Паола полностью разделяла чувства Ваноццы - не почему-то, а просто потому что иначе было невозможно - и очень грустила, что именно ее приставили к Санче. Но грусть еще ни одну служанку не избавила от поручения, поэтому Паола выполняла свою работу прилежно и хорошо. Но день шел за днем, вот уже минуло несколько месяцев, и глубоко спрятанная неприязнь Паолы, не подкрепленная ничем, быстро прошла. У принцессы неаполитанской был добрый нрав, она не любила мучить слуг понапрасну и срывать на них свое плохое настроение, к тому же была веселой и очень красивой. Мало-помалу Паола сама не заметила, как прониклась к ней симпатией и еще очень жалела. Ну что же это за жизнь такая для красивой женщины, да еще и принцессы? Никакого веселья, и муж юнец совсем. Она бы, Паола, такого к себе и на десяток шагов не подпустила, не то что к себе в постель. Видела Паола и как все больше и больше грустит Санча, и уже сама начала грустить вместе с ней. Все-таки она была очень хорошей служанкой. Эту ночь, как и любую, когда Джоффре был с женой, Паола провела за дверью на сундуке. Видела, как он выходил - все-таки на ногах уже была, конечно, загодя - и встала рядом с приоткрытой дверью, вдруг позовут. Никто, правда, ее не позвал, зато через какое-то время Паола услышала странные звуки, которые сначала не разобрала, хотя и показались они ей знакомыми, зато потом поняла, что это рыдания, да такие, что сердце может разорваться. Недолго она слушала их и, не выдержав, тихо постучала и вошла. Санча ее не заметила, и Паола подошла ближе, дотронулась до ее плеча и шепотом спросила. - Вы звали меня, ваша светлость? Мне показалось, что звали.
Санча Арагонская: Даже самому сильному человеку иногда нужно сочувствие. Уж тем более если ты - женщина и тебе всего лишь шестнадцать, ты переживаешь за попавших в жерла войны родных, к тому же ты живешь бок о бок с враждебно настроенной к тебе свекровью, а у мужа, пусть до недавних пор только номинального, по всем признакам появилась другая женщина... Есть от чего расплакаться. Скорее всего если бы Паола деликатно не сделала вид, что ничего не заметила, Санча отделалась бы шуткой про набившую всем оскомину соринку или просто отослала служанку прочь. Но в почтительном голосе девушки было искреннее сочувствие, а от руки на плече шло такое тепло, что неаполитанка не выдержала. - Паола, - прошептала она сквозь слезы, - ты же и сама знаешь, что не звала. Не замечая того, принцесса накрыла ладонь служанки своей и крепко сжала. Месяцы, долгие месяцы она, стиснув зубы, терпела. Терпела холодность Ваноццы и сконфуженное равнодушие Джоффре, перешептывания слуг и полное одиночество в заполненном людьми доме. - Его светлость уже ушел? - задала она вопрос, ответ на который прекрасно знала, и всхлипнула. - Ох, Паола, почему же все так ужасно получается? Неаполитанка обращалась к служанке, но на самом деле говорила сама с собой. - Я так запуталась, так запуталась... Она выпустила руку Паолы и, пытаясь сдержать рвущийся из груди истерический крик, сжала себе рукой горло. - Столько месяцев я здесь. Почему же бог не дает нам ребенка?
Паола: - Ой, ваша светлость, - Паола прижала руки к лицу, в изумлении смотря на плачущую принцессу. Ей было так странно видеть красивую молодую женщину, у которой совсем все есть, но которая так рыдает и так несчастна. Можно бы было подумать, что у нее что-то надуманное - Паола много раз таких видела - но признание Санчи было не только искренним, но и очень понятным. Есть трагедии, которые могут разыграться и во дворце и в хижине. Рыдающую от своей бесплодности женщину можно встретить где угодно. - Зачем же вы убиваетесь так? Рано ведь еще, - Паола села прямо на пол и схватила без всякого почтения принцессу Сквиллаче за руки, чтобы та не нанесла себе какого-нибудь вреда. - Времени совсем мало прошло. Вот у тетки моей было, целый год замужем была, и ничего, а потом как пошла рожать, так не остановить ее было. А служанка тут была до меня, так со слугой одним сошлась, и только через полгода пузо расти стало. А говорят, горяч тот был и совсем ей проходу не давал. Где их только не заставал кто. Говорили, без глаз был тот, кто ни разу их не видел. А... Паола чуть было в пылу не высказала соображение, что муж принцессы к ней приходит гораздо реже, чем можно бы ждать от юнца. Она была готова уже его осудить. Надо же какой дурак. Такая жена красивая. Потому что глупый еще, а может, и что похуже. Паола вовремя сообразила замолчать. - Вот увидите, все еще будете. Вам еще смешно сделается, что так убивались.
Санча Арагонская: Санча подняла голову и улыбнулась сквозь слезы. Для нее не стало новостью, что пресловутая женская солидарность не знает сословных различий, но при этом менее всего она ожидала, что найдет сочувствие в доме графини деи Катанеи. При всей непохожести девушек принцессе на миг показалось, что к ней вернулась Даниэла, только Воробышек обычно щебетала, разгоняя уныние своим чириканьем, а Паола оказалась по-житейски мудрой и смогла найти те слова, которые действительно могли утешить. Джоффре ведь на самом воспринимает супружескую близость, как печальную необходимость. Не лукавя сама с собой, неаполитанка подумала, что в этом они с папским сыном схожи. Муж у нее вызывал скорее сестринские чувства и ложиться с ним в одну постель казалось таким же странным, как если бы это был ее родной брат Альфонсо. Конечно, за последние месяцы Джоффре сильно повзрослел и, возможно, если бы их знакомство состоялось только что, она бы и отнеслась ко всему иначе, но все равно не могла переступить через первое впечатление. Зато его оценила другая женщина... Санча закрыла глаза. Чужая в этом доме, она так устала от одиночества, что, даже закусив до крови губу, не смогла удержаться. - Ты же сама видишь, как "часто" Джоффре посещает мою спальню. Разве это похоже на то, что он не дает мне прохода? Плотно сомкнутые веки не давали вновь пролиться слезам. От окна потянуло сквозняком и принцесса опомнилась. - Но довольно об этом, - оборвала она откровения и, улыбнувшись, протянула служанке гребень. - Беспокойство в голове - от беспорядка в прическе. Я не могу появиться перед мадонной Ваноццей в таком растрепанном виде.
Паола: Паола прикусила себе язык, коря себя за то, что сболтнула не то, что было надо. И утешение получилось немножко с душком. Впрочем, ее светлость, похоже, не сильно на нее за это гневалась, и в голосе ее было больше откровенной грусти и желания пожаловаться, чем стремления поставить служанку на место. - Сейчас, ваша светлость. Мне надо совсем немного времени, и у вас будет прическа, что лучше и желать нельзя. Паола взяла щетку и начала причесывать Санчу. По своему опыту она знала, что ничто не успокоит женщину лучше, чем когда ей приводят в порядок голову, правда, если у служанки достаточно легкие и умелые руки. На руки Паолы пока никто не жаловался. Она долго водила щеткой по волосам принцессы, касаясь их мягко, распутывала узлы пальцами, чтобы не причинить ни малейшей боли. Так, конечно, получалось дольше, зато и не должно было потревожить ее светлость. Закончив, Паола распустила волосы Санчи, чтобы они красиво легки ей на плечи. - Ваши волосы забирать в прическу жалко, - вздохнула она. - Вот она, замужняя жизнь. Никто такой красоты по-настоящему не видит. На самом деле полагалось видеть мужу, но теперь Паола точно знала, что об этом говорить не стоит. Она заплела из прекрасных темных волос принцессы две тугие косы и, замысловато переплетя между собой, уложила на затылке, закрыв сеткой из белоснежного жемчуга. Отошла в сторону, чтобы полюбоваться своей работой со всех сторон, и убедилась, что сотворение прически совершенно не улучшило настроения принцессы. - Ваша светлость, - Паола сложила на груди руки, немножко картинно, но от души, и опустилась перед Санчей на колени. - Может быть, я могу чем-нибудь помочь вам? Хотя бы какой-нибудь мелочью?
Санча Арагонская: Санча ошиблась - сумбура в мыслях меньше не стало. Что делать? К кому обратиться? Где искать помощи? Да и возможно ли ее вообще найти? Она не может даже пойти к знахарке, ведь это значило бы признаться в собственной вине. И еще Джоффре. Сейчас многое зависит от него и хорошо, что он пока еще не понял, что именно он - та ниточка, которая связывает Рим и Неаполь. Они оба тяготились этим браком, но раньше их союз с был выгоден Борджиа. Раньше... Через какое-то время Джоффре догадается, что все можно изменить, за возможностью - дело не станет. Когда отец - понтифик, с расторжением брака сложностей не возникнет, бездетность - достаточный для того повод. Если бы речь шла только о равнодушии, но, похоже, что ее муж нашел себе утешение на стороне. Это увлечение могло быть серьезным и, следовательно, очень опасным. Но сама она сделать ничего не могла и, тщательно взвесив все за и против, принцесса решилась. Она должна узнать, какая женщина согревает ее мужу постель, и дай бог, чтобы она оказалась обычной куртизанкой или, еще лучше, замужней матроной. - Может быть, - Санча неловко улыбнулась, - только я прошу тебя, чтобы о нашем разговоре никто не узнал. Она помедлила, подбирая слова. - Мне необходимо знать, где проводит вечера Его светлость, - и, взяв Паолу за руку, спросила. - Ты сможешь мне в этом помочь?
Паола: Глаза Паолы удивленно расширились. В чем-то наивная, она и впрямь считала, что готова сделать для принцессы почти все, что угодно, но, услышав конкретную просьбу, смешалась. Как это проследить за принцем Сквиллаче? Она уже хотела сказать нет и... не смогла этого сделать под почти просящим взглядом Санчи. И еще где-то в глубине шевельнулась мысль, а не шанс ли это? Паола прекрасно знала, что если ты очень хорошая служанка, то тебя не выгонят и будут хорошо относиться. Но чтобы поменялось что-нибудь очень сильно, надо сделать что-нибудь выдающееся. Что-нибудь такое, что не делает каждая служанка каждый день. Выяснить все о похождениях младшего Борджиа в это прекрасно вписывалось. Правда, было еще одно "но", которое Паола решила обдумать чуть позже. - Хорошо, ваша светлость, - после недолгой заминки согласилась Паола. - Я постараюсь узнать то, что вам нужно. Выскользнув за дверь, Паола получила возможность подумать о "но", то есть о том, как бы ко всему отнеслась графиня деи Катанеи. Санча просила Паолу сохранить тайну, но служанка опасалась, что это очень сложно. Выполнение поручения означало потраченное время, а откуда у прислуги такая роскошь, как ходить куда-нибудь, не отчитываясь ни перед кем? У Паолы были хорошие отношения с другой прислугой, но остальные служанки и кухарки не были ее родственницами или близкими подругами, и покрывать бы ее не стали. И все-таки так хотелось выполнить поручение... Размышления Паолы были недолгими. Взвесив про себя все "за" и "против", она направилась к комнате графине. Войдя, она молча остановилась возле двери, ожидая, когда та к ней обратится.
Ваноцца деи Катанеи: Ваноцца пристально посмотрела на приставленную к невестке служанку. Вид у той был одновременно и сконфуженный, и решительный. Неужели после долгих месяцев безупречной жизни неаполитанка все-таки сделала ошибку? Графиня нахмурилась, чувства ее были противоречивы. Радость от того, что ожидания оправдались, и разочарование от того, что она не ошиблась. - Иди, Симона, если мне что-нибудь понадобится, я тебя позову, - отправила она старую служанку и сухо поинтересовалась. - Что-то произошло, Паола, раз ты решилась придти, хотя я тебя и не звала? Тебе есть, что мне рассказать? Она прошла вглубь комнаты и поманила девушку за собой. - Чем сейчас занимается Ее светлость?
Паола: Как только Ваноцца выпроводила Симону и обратилась к Паоле, та, в мгновение ока превращаясь из неподвижной статуи в живую женщину, не стала тянуть с объяснениями. - Ее светлость очень тоскует, - без обиняков перешла Паола к самому главному. Правда, вряд ли это было такой уж новостью для графини. Что принцесса Сквиллаче все меньше похожа на вольную певчую птичку и все больше - на заточенную в клетку, не заметить мог только или совсем слепой или предельно равнодушный ко всему окружающему. Может быть, графине Катанеи безразлично состояние жены ее третьего сына? - Она грустит и сетует на поведение его светлости принца Сквиллаче. Он слишком равнодушен к ней. Поделиться главными опасениями Санчи было уже сложнее, хотя Паола и была уверена в том, что они правильные. В таком возрасте юноша еще может быть равнодушен к своей жене (хотя и совершенно непонятно, как так могло получится, если жена так красива и мила), но не может быть равнодушен ко всем вообще. Паола была уверена, что где-то ходит та, кому должно достаться внимание принца. - Ее светлость думает, что есть какая-то другая женщина... Сказав это, Паола уставилась глазами в пол.
Ваноцца деи Катанеи: - Вот как? - скептически отозвалась Ваноцца. Она легко могла бы поверить в то, что неаполитанская принцесса грустит без общества, и с еще большим удовлетворением узнала бы, что Санча плачет по бросившему ее любовнику, но то, что причиной огорчения может быть Джоффре, этого она никак не ожидала. Первым порывом было заметить, что невестка сама напросилась и не ей осуждать мужа, можно даже сказать, что графиня в глубине души позлорадствовала, но не обсуждать же альковые тайны с прислугой. - Я знаю мало мужчин, в жизни которых была бы всего лишь одна женщина, - ответила с прохладцей. - Ее светлость должна принять это, как данность, и ничего страшного в том нет. Она испытывающе посмотрела на Паолу. - Но ведь ты ко мне пришла не для того, чтобы сообщить эту новость. Не только для этого. Не так ли? Есть что-то, о чем я еще должна знать? Графиня ободряюще улыбнулась служанке, она всегда считала, что коврижка действенне кнута. Паола явилась без зова неспроста и из нее не требовалось тащить клещами каждое слово, достаточно было лишь мягко надавить. В конце концов, разве та не ей на самом-то деле служит?
Паола: - Нет, не только, - согласилась Паола и опустила глаза. Ее совсем не удивила прозорливость хозяйки, потому что познакомиться с ней была возможность у всех, кто находился в поле ведения графини деи Катанеи. А как бы иначе она удерживала под своей властью трактиры, дома и людей? Так что Паола ненадолго замолчала по той причине, что пыталась придумать, как правильно рассказать о том, что попросила ее сделать принцесса. - Ее светлость очень переживает, грустит и чувствует себя несчастной. Очень несчастной, если попросили меня постараться узнать, куда идет его светлость, когда выходит из дома.
Ваноцца деи Катанеи: - Вот как? - второй раз за разговор произнесла графиня, только на этот раз ее тон был совсем иным. Она с интересом посмотрела на Паолу: - И что же ты ей ответила? В общем-то, она и не нуждалась в ответе. Своим приходом девушка показала, кому она на самом деле верна, и что она не забыла, в чьем доме служит, поэтому Ваноцца не стала проявлять излишней настойчивости в выяснении подробностей, а лишь спросила: - Тебе ведь хватило сообразительности сразу не отказываться?
Паола: - Я не отказалась, - осторожно ответила Паола. - Я согласилась. Она испугалась, не поспешила ли с согласием. Служанка не может давать волю чувствам, особенно если разговаривает с гостьей, которую недолюбливает хозяйка. Паола ответила Санче "да" быстро, не успев подумать, поддавшись порыву и сочувствию. Потом она решила, что правильно поступила, но сначала ведь получилось само собой. Теперь такая поспешность вовсе не казалась ей понятной, да и как оправдаться перед хозяйкой? - Ведь если бы я сказала "нет", то ее светлость рассердилась бы и перестала мне доверять. Я не знала, как сделать лучше...
Ваноцца деи Катанеи: - Ты все сделала правильно, - Ваноцца одобрительно потрепала Паолу по щеке. - Конечно было бы лучше, если бы ты сначала посоветовалась со мной, но и так тоже неплохо, даже еще естественней. Она испытывающе посмотрела служанке в глаза: - Мне только интересно, почему ты согласилась. Тебе стало жаль Ее светлость? Или она пообещала тебе заплатить? Впрочем, - графиня махнула рукой, - какая разница. Я не буду против, если тебе перепадет от принцессы Сквиллаче пара монет, главное, чтобы ты не забывала, из чьего кошелька ты получаешь жалованье. Она задумалась. Ей не нравился устроенный брак, еще меньше нравилась невестка, но раз уж ее сыну предстоит прожить с ней бок о бок всю оставшуюся жизнь, нельзя спокойно наблюдать, как рушатся последние устои. В последнее время неаполитанка и на самом деле вела себя безукоризненно, к тому же (Ваноцца знала о том не понаслышке) материнство меняет взгляды на жизнь у многих женщин, возвращая их с дурной дорожки в лоно семьи. - Ты проследишь за Его светлостью, - без эмоций, будто речь шла о ком-то другом, а не ее сыне, произнесла она. - Но если тебе удастся выяснить, где пропадает принц Сквиллаче, первой об этом услышать должная, а потом уже принцесса. Мне надо будет подумать, о чем ей следует знать, а что лучше скрыть. Ты - девушка способная, понятливая. Пообещай госпоже всю свою преданность, но помни, в чьем доме ты служишь. Тебя же не надо предупреждать о полном молчании? Ваноцца строго посмотрела на Паолу. - От того, как ты справишься с поручением, будет зависеть и твоя жизнь, - пообещала она и устало улыбнулась. - Можешь идти, считай, что у теперь у тебя вдоволь свободного времени.
Паола: - Да, ваша светлость. Конечно, ваша светлость. Я по-другому ни за что бы и не сделала. Паола медленно вышла, но, как только оказалась за спасительной занавесью, отделяющей комнату от другой, развернулась и опрометью кинулась подальше. Добежав почти до кухни, она остановилась, чтобы отдышаться и унять сердцебиение. Итак, помощь принцессе была милостиво одобрена графиней! Теперь можно было заняться слежкой, не боясь тратить на нее время. И за сведения она получит сразу двойное вознаграждение, от обеих своих хозяек. Одно только омрачало радость новоявленной служанки двух дам. А что, если сведения будут такими, что графиня не разрешит все их рассказать Санче Арагонской? Задумавшись об этом, Паола погрустнела, но ненадолго. Встряхнув головой, она решительно отогнала от себя пораженческие мысли, пообещав себе, что обязательно придумает, как выкрутиться. Было немножко опасно, раньше ей о подобном и думать не приходилось, но ведь не только все усложнилось, а и вознаграждение маячило впереди гораздо больше всех, что она получала раньше. Ради этого стоило ступить на шаткую почву. Эпизод завершен
полная версия страницы