Форум » Regnum terrenum. О tempora! O mores! » Монета встала на ребро. 11 июня 1495. Вечереет... В пути. » Ответить
Монета встала на ребро. 11 июня 1495. Вечереет... В пути.
Nero: Сказ о том, как рыцаря с оруженосцами большие деньги зашибают (после эпизода "На каждого мудреца...")
Ответов - 11
Nero: Для предстоящего дела рыцаря Неро обряжали в полнейшем молчании. Переоделся в чистое, зашнуровали в кожу покрепче. А вот набрюшника хорошего, проклепанного бронзой, не доставало, продал его Неро. За сим обмотали талию второй камичей, и теперь Франко затягивал на хозяине своем кушак, раз за разом обертывая его от пояса по самую грудь. - Туже! И что это я волнуюсь, будто девица перед первой паваной! Всего-то и дела - поединок, мало ли, что без оружия… Ощупывая себя, он проверил плотность защиты (хотя, какая тут защита – тряпки, если от удара не увернется – все кровью набухнет), указал на дуплет и подумал, что пришла пора давать указания: - Давайте этот, он простеган… Когда я буду в поединке, ваше дело, Франко, следить, чтоб никто слова не нарушил, ничего в спину не метнул. Что вы так удивлены? И на турнирах бывает, если не следят, а тут – среди наемников, кто их разберет, будем, в кругу, опять же, без барьера… Да и деньги свои всяк защищать горазд! Да смотрите, не позабудьте, о закладе моем. - Нероне глянул в сторону приготовленного для передачи перстня. Сердоликовая гемма родовая, ценная больше для ее владельца, приравнена была к пяти золотым, "призу" поединка. – Это последнее, что у меня осталось! Если своруют, я… Видит Бог, я не знаю, что с вами сделаю! Ну, вот одет. Он запустил пальцы в кудри, провел по волосам с висков назад – привычный жест, перед тем как водрузить шлем, и вздохнул. Шлем по условиям не полагался. Оставалась только не менее привычная команда оруженосцу, да что там – самому себе: - Пора, Франко, выходим. Не долее получаса назад Нероне, побился об заклад перед всеми соседями по походному вечернему столу, что «голыми руками отвращают меч такого…», коим является его обидчик, в недобрую минуту полезший с недоверием по поводу его военного умения. Спор закрепили предъявлением наличности и прикосновением к штандарту кондотты. Для Неро внове было проявлять почтение к чужой парчовой тряпке, но может, мощи в ней зашиты, или освящена по-особому – приложился к краю губами. Никогда он не унижал себя стычками за какую-то там обиду, но теперь, едва услышал злосчастную иронию в речах сотрапезника, взялся подзуживать, пока не излилась желчь того до прямого оскорбления. Сам вскипел, зато был повод немедленно сразиться. А поскольку драки между своими запрещены: ну, спор, так спор. Мгновенно нашлись учредители поединка, знающие «все правила», и Нероне, обговорив условия, отдался в руки Судьбы, радуясь лишь тому, как скоро подвернулась возможность заработать остро требующиеся деньги. Черти бы побрали Франко вместе с Беатой его, и влюбчивостью его… и меня, со словом моим, заодно…
Франко Перетти: Франко губы искусал до крови, а совесть грызла куда больнее. Отчего за грех его мессер Нероне отвечать должен?! Кровью платить, жизнью рисковать. И ни словом за глупость не попрекнул, а другой бы убил дурака на месте. А Франко чувствовал себя дураком и негодяем, а самое страшное, сейчас, когда схлынул пыл первой страсти, и остался только стыд перед преданным им господином (а ведь предал, как ни назови!), несостоявшийся монах совсем не уверен был, что нужна ему жена, и так уж он любит Беату, чтобы не расставаться с ней до самой смерти. Ни врагу, ни другу, ни себе самому Франко бы не признался, а в глубине души точил червячок: будет и другая, и краше этой… Стиснув зубы, одевал он рыцаря, слушал распоряжения и кивал послушно, клянясь про себя, что зубами порвет того, кто мессеру Нероне посмеет что в спину кинуть, а на душе было мерзко и пакостно.
Nero: Неро приветствовал противника взмахом руки. Видя перед собой человека в латах непривычно было чувствовать свои руки пустыми. Он сдержал движение к бедру, к разрешенному для «крайней» защиты кинжалу, и принял обычную стойку, пружиня ноги. Горечь и досада, колотившиеся у виска несколькими шагами ранее, отлетели неведомо куда. По привычке, Нероне облизнул губы, шепнул несколько слов и стал забирать в сторону, заставляя соперника двигаться, примеряясь к его движениям. Тот приближался, слегка поворачивая острие меча туда-сюда, целя в горло. Сейчас бы шаг вперед и скрестить клинки, повернуть к земле, проверить, насколько силен. Нероне успел отскочить и первый выпад не достиг цели, еще раз отскочил, развернулся, пригнулся… - Ну, что, Витале, будешь еще со мной спорить?! Глянь, как он отскакивает, а Полло замотает его, будь здоров! И одного удара достаточно… Давай сюда монету! - Да, брось… Дай посмотреть! Такой крупный мужик, не подумал бы, что быстр! - Давай сюда, говорю, ты проспорил! При таком росте сдуру взялся флорентиец под мечом прогибаться. - Гляди! Он бросился под ноги, перекатился… Эх, не успел зацепить, а то бы подсек нашего Полло!.. - Эге, подсек бы, да только не успел, и не успеет… от железа уворачиваться надо, а тут сам знаешь: меч тяжел, сам долетит, только направь… Айаа! Что я говорил! Дааавай сюда монету свою, дурачок! Дружный «йэх!» толпы зрителей заглушил не то удивленный, не то досадливый возглас Неро, плечо которого заалело от прикосновения мечевого жала.
Франко Перетти: Все это время Франко не сводил глаз с происходящего и молился так горячо, как не молился никогда в своей жизни Молился, чтобы Господь уберег мессера Нероне, ибо шутка ли – идти против меча с голыми руками, только и следует уповать, что на Божий промысел. А еще на силу и умение рыцаря, коими оруженосец его восхищался и гордился, да ведь и было чем! Никогда в жизни Франко не видал такой ловкости и отваги. И сердце ухнуло вниз, когда меч противника достал плечо господина. Вскрикнув вместе с толпой, Франко неожиданно для себя повернулся к спорившим рядом с ним зевакам и бросил яростно и убежденно: - Не отдавайте монету, мессер Нероне победит!
Nero: - Ага, счас! О победе и речи быть не может, ктож на нее поставит, только твой господин самонадеянный! Нет. Мы – до первой крови, что последует прежде, чем колокол зазвонит. А вот она, кровь-то! В обычном поединке и ранения бы не было, удар пришелся вскользь. Тело, привыкшее к защите брони, не ожидало подвоха, хоть разум и просчитывал множество опасных ситуаций с каждым взмахом и тычком противника, но где за ним поспеть, рыцарю уже и не семнадцать, тяжеловат стал. «Спор» был оговорен «до победы одного из спорящих». О дурь моя!.. «Победа» не заставит себя ждать – вот-вот допущу до горла, хоть вскользь, хоть ударом… Разумеется, Неро учили, как защищаться без оружия: и если меч выбьют, и если повержен, и когда гардой сцепились, и как навершием под дых дать… но, поскольку за долгую безбедную жизнь особых угроз не случалось, должного умения не прибавилось. С гордыни своей брякнул, что сможет против меча устоять, а теперь, отскакивая да подпрыгивая, задумался, как уцелеть. Тактику - менять, защищать то, что раньше защищали латы и атаковать самому, пока не закололи… Сближаться надо, близко не достанет… Невероятным пируэтом поднырнув под мечевую руку противника, он обнял того за талию, вцепился, как мог голыми пальцами, и крутанул, рванув на себя, стремясь оторвать ноги мужчины от земли, чтобы броня сыграла ему злую службу – заставила потерять равновесие. Противник был тяжел, но штука удалась: качнулся вбок из немедленно разжатого захвата флорентийца, повело его к земле, упал на колени, спиной к нему. Толпа взревела. Неро, еле переводя дух, отскочил, по привычке турнирного боя давая подняться сопернику, но вовремя спохватился: стилет сам вспорхнул в руку и приставить его сзади к шее замершего противника, было делом недолгим, легко раздвинув звенья оплечной кольчуги, он обеспечил бы победу… но Нероне замешкался. Он «не умел» бить со спины. - Вот, гляди: пока твой гордец-хозяин будет соблюдать разные там правила, юноша, - на плечо Франко по-отечески легла рука соседа, искренне желавшего наставить мальчишку на путь истинный, - он будет близок к смерти… и только - эх, какое чудо - спасет его от гибели. Неро, потерявший случайное преимущество и уже понявший свою промашку, вновь кружил по поляне, уворачиваясь от разъяренного соперника, с той лишь разницей, что рука его теперь была вооружена стилетом. Против меча. - …Так вот, пока он будет таким образом веселить собравшихся, мы подзаработаем. Эй, кто поставит золотой, за то, что Поло этого красавчика дважды достанет, пока до двадцати сочтем?..
Франко Перетти: - Золотого нет, а… камизу ставлю, что не достанет, ни разу не достанет! – выпалил Франко, прежде чем успел сообразить, что делает. Никогда в жизни не бился он об заклад, считая дело это грешным и неумным. Да и негде ему было об заклад биться, не с кем и не на что. Не на что было и сейчас, единственное, что хоть каплю ценное было у него – рубаха, мессером Нероне данная. Так как же не отдать за господина, из-за его, Франко, глупости жизнью на потеху толпе рискующего, последнюю рубаху?! Чудо, говорит, спасет? В чудеса бывший послушник верил и в рыцаря своего тоже. Скинув вестину, парень мигом стащил через голову камизу. – Давай считай!
Nero: - Дурак ты, парень! А камича хороша… пойдет. Раз, два, три… кто еще? И ты, Лучо? Успел, успел… четыре, пять… - Принимая ставки он, не глядел на поединок, тем неожиданнее был сюрприз. – Эть! Дак он сумел ударить!... Гляди – в стык достал, у Поло кровь течет!.. - Ты, знай свое – считай… - Усмехнулся сосед. - …Шесть, семь, восемь, девять, десять… - Теперь он не торопился, растягивая слова и пристально следя за движениями флорентийца. - …одиннадцать… нет, как умеет сволочь!.. В общем, рубаха вернулась на плечи полудурка-оруженосца, ему же достался и золотой. Рыцарь же, разоривший знатока боев без правил и после «двадцати» и после «сорока», все еще не задетый, кружился вместе со своим партнером, с той лишь разницей, что теперь атаковал. Бронированный соперник его, потеряв инициативу, пришел в замешательство и размахивал мечом впустую, защищался, словно от шершня. А Неро… маленькая победа придала ему сил и он то и дело находил незащищенные места и попросту пускал бронированному рыцарю кровь, отвлекая и прицеливаясь к шее, защищенной кольчужным оплечьем. Но как известно – кольчуга стилету не помеха…
Франко Перетти: - А еще не так умеет! – Франко вдруг стало и жарко, и весело. Спас Господь, защитили святые угодники! Да и могло ли иначе случиться? – А золотой ставлю, что до десяти не досчитаешь, как рыцарь безоружный бойцу твоему кровь пустит! И понеслось! До сей поры бывший послушник, болезненный маменькин сынок такого азарта не испытывал. Разве когда в руки ему попадала новая книга, но это не то, не то! Как передать смехом и яростью отзывающиеся внутри рев толпы, жар бьющихся об заклад рук, горящие жадностью глаза? Франко бился об заклад на удар левой, на подножку, на падение закованного в металл противника, и ни разу не подвел его рыцарь! Монеты уже не помещались в горсти, и часть перекочевала за пазуху. Говорят, везет новичкам или дуракам, но оруженосец знал твердо: не в везении дело, а в вере.
Nero: - Люди ненасытны до зрелищ, Франко. - Сказал Нероне, когда оба прошли сквозь людской коридор, приветствующий победителя. Рыцарь старался четко печатать шаг, признательно улыбался и не отстранялся от рук, касающихся его плеч, тыкающих от избытка чувств, в спину. Рассеянно вертя на пальце родовую печатку, вернувшийся к нему заклад, он вежливо кивал на все «ну, ты хват, братец!» и искренне улыбался лишь затылку оруженосца, который словно на крыльях летел чуть впереди него, радовался победе. Да, его вклад, две пригоршни монет, обеими руками придерживаемые за пазухой, был достоин уважения не менее рыцарского подвига. Миновали толпу, и флорентиец нащупал плечо юноши: кровь уже не кипела пылом битвы, держаться на ногах становилось все труднее, саднили подсохшие порезы. Чувствуя, что желчь подступает к горлу, он направил свою надежду и опору к рощице, сам завернул за ближайший ствол и спрятал от оруженосца лицо. Героя рвало долго и обстоятельно. Мужчина стыдился слабости, сведенными до бела пальцами цеплялся за шершавую кору, прячась за сосной, пока судороги не отпустили. - Мы должны теперь… немедля… отнести все это вашей избраннице… - Петруччи уперся лбом в дерево, упрямо пытаясь поскорее покончить с ситуацией.
Франко Перетти: - Подождет… избранница-то, что с ней будет… - ворчал Франко, внимательно осматривая затылок господина. На голове крови видно, вроде, не было, зато в других местах… да и по голове, небось, тоже пришлось. – Немедля вам до постели надо, да раны промыть. Он снова подставил рыцарю свое плечо. - Обопритесь, мессер Нероне. Голова-то кружится? Немного только пройдем, недалеко уже, а там я все сделаю, легче станет. Бальзам я приготовлю, тысячелистник, да меду… Вина выпьете… Деньги-то есть теперь. Уговаривая рыцаря, точно ребенка, образа прелестной Беатриче оруженосец не припомнил ни разу, только совесть глодала: «Из-за меня все… грех мой, а господин платит».
Nero: И Нероне покорился. Все не верилось, что удалось не только выстоять в поединке, но и победить, умотать экипированного рыцаря до падений, из которых последнее, наконец-то, было засчитано ему в поражение. Ну, вот смог… А как еще, а если бы на самом деле, пришлось вот так против франка? Мысли путались, и едва присел он возле своего шатра (Франко довел и исчез, захлопотал у костра, грея воду, роясь в суме, что-то приговаривая), как погрузился в зыбкий сон. Прохладу мокрой тряпицы на щеке, горячее вино жадными глотками – все принимал он с благодарностью. Руки послушно поднимал, пока стягивал с него оруженосец прорванный дублет, запестревшую от крови камичу, пока разворачивал, расшнуровывал, обтирал и обмывал, словно ребенка, пока смазывал чем-то пахучим царапины, покрывшие руки, шею… И плыл Нероне в прохладных ласковых волнах, прикрыв глаза от удовольствия, купался в розовых, проникающих сквозь веки солнечных лучах, и невдомек ему было, что высыпали уже на небе звезды и Франко, поправляющий факел, воткнутый поближе, для удобства рассмотрения рыцарских увечий, примерялся затаскивать расслабленное тело в шатер, на тюфяк. Эпизод закрыт
полная версия страницы