Форум » Regnum terrenum. О tempora! O mores! » На всякого мудреца довольно простоты (с) 11 июня 1495. Кондотта на марше. » Ответить
На всякого мудреца довольно простоты (с) 11 июня 1495. Кондотта на марше.
Nero:
Ответов - 34, стр:
1 2 All
Nero: - То есть как это… теперь все принадлежит им? Спятили вы? – Вознегодовал Нероне, для которого вышеуказанное «все» означало боевое облачение Красотки, кожаный палаточный шатер, большую часть собственных его доспехов для верховой атаки и копье. – Ты проиграл их, что ли кому? А ну, в глаза мне! … Марш до места предстоящей битвы не был ни тяжел, ни сложен, ни излишне утомителен. Но к исходу второго дня стало совершенно ясно, что если и дальше так пойдет, то ни Неро, ни его кобыла не будут готовы к сражению. Рыцарского перстня хватило на приобретение коня, на кирасу и крепкую обувь для Франко. Ни лошади под вьюки, ни выносливого жеребца, способного длительное время нести рыцаря при полном вооружении, пока Красотку, так же обряженную в боевые доспехи вели бы в поводу, сохраняя ее силы для поля сражения, у них не было. На меринка, порученного заботам Франко, нагрузили лишь самое необходимое в дороге. Еще более ценное Неро, нарушая все условности, приторочил к собственному седлу. Чтобы вороная не уставала без меры, он надел лишь самую легкую броню, отменил пока сабатоны и поножи, заменив их на дубленой кожи высокие пулены и под насмешками новых своих приятелей по предстоящему латному делу, лишь тряс темными кудрями, ссылаясь на жару, и поглаживал помятый бацинет, словно напоминая, что не лыком шит и в драке был проверен. Все тяжелое снаряжение велено было оруженосцу снести в обоз и пристроить там, у надежного человека по договоренности, за будущую плату. Франко все проделал еще намедни, нынче же отряжен был проверить, и вот вернулся, и весть принес просто поразительную. Нероне сдержал гнев (очень хотелось взгреть мальчишку по спине за одну лишь только возможность того, чем сейчас обрадовал), вздохнул: - Ну, рассказывай…
Франко Перетти: - Да не проиграл! – Франко возмутила сама мысль о какой-то там игре. То удивительное, что произошло с ним, игрой не было! – И не спятил! И… не навсегда все им принадлежит. Только пока, а когда мы повенчаемся, то все вернут… Но без вашего позволения никак нельзя… Понимаете, я встретил… …Посланный проверить, цело ли рыцарское добро, телегу он нашел сразу. Все было на месте, как и договаривались, и оруженосец рад был тому, как справляется с делами. Вот и мессер Нероне, кажется, был им доволен, обращался уважительно, беседы вел… Франко хотел уже возвращаться, когда холщовый полог соседней повозки откинулся, и миру явилась Она…
Verba volant: … Я все это к тому, что вы говорите «не суйся наперед, знай свое место»… Легко сказать – родился в канаве, мыкайся, работай день и ночь… «Кесарю – кесарево»… А заради чего? А? Нет, на минуточку! Все мы человеки, все под богом ходим, ездим, во славу его деремся, убиваем (не приведи, Господи)… Что такого, спрошу я вас, если мы не хотим своим детям обильного пота земледельца, грудной болезни чесальщика шерсти или ранней слепоты вышивальщицы? А что, если способны торгом монету заработать, пусть даже и не в лавке, да на базаре, а на дороге под теплым солнышком веселым, а то и под дождичком (что подороже вам выйдет, хе)… Котелок служилому люду тоже не враз всучишь, на все умение надобно, да удачный случай. А кто сей случай пошлет? Ой, я вас умоляю! Ой, я не тороплю вас с ответом! Господь, естественно помогает, не без того… Но кем бы мы тут были, кабы счастье свое, да случаи не сами себе устраивали! Вот и подумали мы с… Э, нет, не сразу не сразу! Пока хлебнули мы с ним горькой влаги, выпили честь-честью, по завету Божьему. Тем временем моя дочурка притащила кипятка, и мы приготовили себе по стаканчику пунша. Беседуем по-приятельски, обмениваемся пожеланиями, калякаем насчет дел наших, толкуем о том о сем и вот тут-то он мне и подсказал: а что если бы… И то верно – флорентиец в кондотте нашей человек новый, испытать надобно, а парень при нем и пововсе невесть кто… Так что случай сей сам в руки пошел, как юнец неопытный. Так-то. Не будь я Телле-Лошак к услугам кошелька вашего лет уж за полусотню, да и дочь моя…
Беата: - Глаза-то разуй, перед тобой он прямо. Неземное видение, повинуясь родительскому щипку, нырнуло обратно за полог. За холстиной ангел вновь стал обычной, хотя и довольно миловидной девушкой. Под одобрительным взглядом отца она подтянула платье так, чтобы даже евнух не остался равнодушным к якобы случайно обнажившейся груди, глубоко вдохнула. - Что с него взять-то? Немногим нашего богаче, - она еще раз выглянула наружу и, вернувшись, продолжила уже куда более мягко. - Совсем молоденький, и худой какой, хоть с руки корми. - Кормить еще удумала, шалава, - старший брат угрюмо сплюнул себе под ноги. - А что юнец, так то даже лучше. Твое дело - маленькое, не впервой. - А что, сеструха, порадуй парня-то, - прошепелявил второй. - И от тебя не убудет, и доброе дело сделаешь. - Вот в это ты не лезь, - вмешался папаша. - сестра не глупее будет и доход с нее - не чета вашему. Вот ведь недоумки, прости и сохрани. Нам ее беречь надо, кровиночку. Ты иди, дочура, иди. Тут делов-то на пару поцелуев. А мы живо появимся, только ты уж дай знать, чтоб не как в прошлый раз. - Сама знаю, - отрезала Беата. Сквозь небольшую дыру она терпеливо выжидала, когда же настанет удобный момент. - Пора. Она легко спрыгнула с повозки и с любопытством, словно видела его впервые, уставилась на юношу. Вроде как смутившись, спрятала лицо в ладонях и теперь наблюдала за Франко через неплотно сомкнутые пальцы. Подойдет сам или нужно что-нибудь уронить? Может, следует подвернуть ногу? Или лучше юбку? К каждому мужчине нужен свой подход и сейчас Беата примерялась, в какой роли ей выступать в этот раз.
Франко Перетти: Ангельское видение исчезло, чтобы вернуться вновь, а Франко так и стоял столбом и щурился, точно на солнце. Как мог он раньше не замечать, что девушки так хороши! Эта вот… смутилась, милая… Неделю назад, да что там, неделю, вчера еще бывший послушник ни за что не осмелился бы заговорить, но сейчас образ прекрасной Алибек витал перед его мысленным взором, и юноша решился: - Я испугал тебя? – голос прозвучал глухо, а щеки залил жаркий румянец. – Не бойся… Я только на вещи взглянуть… Здесь наши вещи… Я оруженосец мессера Нероне… Тут взгляд Франко упал на почти нагую грудь красавицы, и у него перехватило дыхание.
Беата: - Я не думала, что здесь есть кто-то еще. Беата отняла ладони от лица и, потупившись, посмотрела на Франко. Ему нравятся трепетные девушки и дочь торговца с легкостью стала вести себя так, как от нее ожидали. Она ахнула, проследив за его взглядом, покраснела, прикрылась рукой. - Я зацепилась за гвоздь, - смущенно пояснила беспорядок в одежде и быстро поправила платье, только толку от этого больше не стало. Приблизившись, но будто готовая при малейшей опасности убежать, она несмело дотронулась до локтя юноши. - Вы - оруженосец? - с таким же восхищением монахиня бы узрела святого Петра. - А я ужасная трусиха, я даже мышей боюсь. Вот и вас испугалась. Но я уже вижу, что вы совсем не страшный. Она покраснела еще сильнее и сравнялась цветом лица с Франко. Теперь нужно вести себя аккуратней, чтобы не спугнуть. Пусть он считает, что все решил сам, а я уж ему в том помогу... А ведь он милый, с ним мне не будет противно.
Франко Перетти: От прикосновения девушки Франко вздрогнул и с трудом оторвал взгляд от ее груди. Глупо так пялиться и неприлично. Наверное, он покраснел бы еще, да дальше было некуда – даже уши огнем горели. Юноша посмотрел в лицо незнакомке и умилился нежному румянцу ее щек. - Я не страшный… - он неловко улыбнулся. – Я же не мышь… Точно в забытьи Франко протянул руку и коснулся шелковистого локона. - Ты красивая…
Беата: - Нет, вы совсем не похожи на мышь, - улыбнулась, - у вас же нет хвоста. Прикосновение Франко было таким несмелым, неопытным. Беата сама подалась навстречу. - Вы тоже красивый... - спрятала лицо в его же ладонь и замерла, не мешая. - Вы, наверное, очень торопитесь? - грустно спросила, но сама не сдвинулась с места. - Вас, наверное, уже ждут? - она смотрела с мольбой и надеждой. - О чем я, глупая, спрашиваю, вы же оруженосец... Оставайся, милый, иначе отец найдет кого-нибудь другого, а ты мне на самом деле нравишься.
Verba volant: Вот смотрю я на дщерь свою, послушную воли моей, и сердцем скорблю. Разве такую участь желал бы я ей! Знаете ли вы, что это за бриллиант – дочка моя? Знаете ли вы, как она простой кулеш сварит? Это ж удостоиться нужно, чтоб отпробовать! И на что ее всемилостивый Господь сподобил с ангельским личиком ее… Однако есть на свете Бог милосердия и сострадания, - вот он и являет мне чудеса свои, дарит мне то и сё, швыряет вверх и вниз. «Телемах, - говорит он мне, - выкинь дурь из головы, и пускай все на свете идет, как повелось!.. » Что ж, так и повелось, что небеса созданы господними чертогами, а земля отдана нам, сынам человеческим, - пусть, мол, бьются головой о стенку, дерутся, словно кошки, жаждут добраться до великой роскоши, до почестей и старшинства... Не мертвым же славить бога: черта с два понимают они, как надо благодарить его за ниспосылаемые им милости... Это мы, бедняги, едва выпадет на нашу долю хоть один сносный день, и благодарим, и славим, и говорим: «Возлюбил»! Возлюбил и послал мне вот этого юного болвана на радость моей Беате и на прокорм семьи нашей. Приведет он сюда господина своего, ох, приведет нам на погляденье! Потому, как клюнула рыбка, и рыбаку надо на стороже быть – не рвануть раньше времени, но и не затянуть без меры, неразумно. Так что сынки – «цыть!», не суйтесь пока, замрите, пусть рыбешка хорошенько заглотит червячка…
Франко Перетти: А Франко замер и боялся дышать. Щеточки ресниц щекотнули его ладонь, точно крылышки неловко сжатой в кулаке бабочки – не поломать бы, не спугнуть… - Я не тороплюсь… совсем… - отчего-то хрипло ответил он. Отстраненно вспомнился господин… Да подождет мессер Нероне, что с ним сделается! Другой рукой юноша коснулся плеча незнакомки, чуть притянул к себе, пьянея от ощущения ее податливости. Неужели…
Беата: Беата послушно подалась навстречу, полностью отдавая Франко инициативу. Он был немного неловок, но его вел инстинкт, которым с рожденья наделены звери и которого по счастью не совсем лишились люди. Ей даже стало жаль этого мальчика, который был с ней так бережен, как, пожалуй, еще никто не был. - У вас наверное такая интересная жизнь! Как бы мне хотелось послушать! - она с восторгом, какого не удостаивается и иной рыцарь, смотрела на оруженосца. Казалось, кроме них двоих вокруг никого не было. Девушка тихонько засмеялась, но тут же испуганно прикрыв рот ладонью быстро прошептала. - Здесь рядом мой отец, он очень строго следит за мной. Если он увидит, что я разговариваю с мужчиной, нам обоим не поздоровиться, - легко смешивая ложь с правдой, она потянула Франко за собой. - Пойдемте, я знаю, где он нас не найдет.
Франко Перетти: - Я расскажу тебе... все, что захочешь... - его собственная жизнь интересовала сейчас Франко меньше всего, да и что в ней было интересного? Родительский дом, монастырь, даже то, что приключилось с ним в последние дни, терялось в сравнении с блестящим взглядом красавицы и охватившим его томлением. Желание видеть ее, касаться, становилось нестерпимым, и он неловко притянул девушку к себе, обнимая. - Пойдем... - отца ее Франко не боялся, как не боялся сейчас никого на свете, но совершенно не желал, чтобы кто-то им помешал.
Беата: Тайным местечком служил неглубокий, поросшей мелкими белыми цветами овражек. Скрытый от любопытных глаз густым орешником, его сразу и не заметишь. Вроде как в отдалении ото всех, а на самом деле совсем рядом. - Мне жаль, что мы скоро отсюда уедем, здесь так спокойно. Садись же, трава не пачкается! Она опустилась на землю и притянула к себе Франко. Платье случайно задралось, обнажая стройные ноги, но девушка казалось этого не замечала. У нас не так уж много времени, нужно поторопиться. - Поцелуй меня, - она сама потянулась к юноше, про себя удивляясь его несмелости, - ты мне очень нравишься, поцелуй меня.
Verba volant: Эх, и люблю же я тебя, Господи, за то, что внемлешь голосу и молитве моей, за то, что обращаешь ко мне ухо твое, когда окружают меня со всех сторон нищета и горести, беды и напасти: иди, иди за ней, дурачок, так и быть, пару поцелуев выпьешь, что мне жалко, что ли… Ну, может быть, и к чему полакомее приступишь… но на большее рта не разевай, не на то надобен! Была бы хоть монета, а то и так все в обозе знают, что рыцарь твой в наемники от нужды пошел да на твою кирасу последнее потратил. Блааагорооодный, видать! Вот и проверим… Давай-ка дочка, поторопись, ангел мой, хватит рассусоливать! Коленки-то на солнышке больно непотребно блестят, словно яблочки крепеньки - святого в пот вгонят, а этот все никак не падет… прости меня, Господь мой! Надобно нам что-то кушать и лошадок кормить, да и задолжали маленько… Нет, это я конечно прибавил – не бедствуем мы с помощи твоей, но хотелось бы и чего получше… Прости меня, Господи, не отвернись за прегрешения мои, пусть уж порезвятся, что ли, на радость Беате моей, не все ж ей себя пересиливать, ласками зарабатывая…
Франко Перетти: Менее всего юноша думал о том, пачкается ли трава. Не глядеть на стройные ножки было невозможно, он положил ладонь на круглую коленку, удивляясь тому, что его не отталкивают. - Ты мне тоже…нравишься… - хрипло проговорил он. Надо было сказать еще что-нибудь, что-нибудь важное, но слова и мысли куда-то делись. Франко неловко коснулся губами щеки девушки. До сих пор он целовал только мать и сестер. Вот так, в щечку. Голова закружилась, и, ведомый извечным инстинктом, несостоявшийся монах стал покрывать личико девушки жадными поцелуями, неумелыми, зато пылкими, вряд ли осознавая, что рука его поднимается все выше и выше по упругому бедру.
Беата: Неловкость и отсутствие опыта с лихвой покрывались нетерпением и горячностью. Теперь Франко вряд ли нуждался в поощрении, и Беата с удивлением осознала, что ей нравится эта его настойчивость. Давно ей уже не доводилось отдаваться ласкам того, кто приятен. Чаще всего в сети ее папеньки попадал какой-нибудь похотливый старикашка. Послушной дочери приходилось старательно улыбаться, через силу изображая удовольствие, пусть саму ее мутило от одного только звука одышки престарелого греховодника. Хотя следовало отдать должное отцу и братьям, обычно они не заставляли себя ждать. Она не сомневалась, что за ними и сейчас наблюдали, и это едва ли не первый раз, когда девушка не была этому рада. - Подожди же! Какой ты быстрый, - Беата одернула юбку. - Солнце жарит так, что мы с тобой спечемся. Давай сюда, в тенек. Орешник - не самая надежная защита, но он создавал хотя бы иллюзию уединения. И хотя бы ненадолго ей показалось, что все, что сейчас происходило между ними, свершалось совсем не потому, что так захотел ее отец.
Франко Перетти: Солнце, звезды, ураган, землетрясение, жара или холод – все это не имело сейчас никакого значения. Но она хотела – и вчерашний послушник неожиданно легко подхватил девушку на руки и отнес к кустам орешника, чтобы опуститься с ней на мягкую траву. Окончательно потеряв голову, Франко едва осознавал, что он делает, но руки откуда-то знали, и знали губы, и тело знало само, и, обмирая от восторга и нежности, он дал волю страсти, старой, как мир.
Беата: Ее неопытный любовник повел, и Беата с легкостью стала ведомой. В ней словно уживались два существа - одно расчетливо радовавшееся такому напору (отцу так будет проще) и второе, сумевшее заставить замолчать второе. Хотя бы на то время, когда меньше всего хотелось о чем-то думать. Девушка что-то бессвязно шептала (первое существо, передразнивая, тихонько повторяло каждое слово), отдаваясь ласкам юноши и лаская сама. Вот-вот придут папенька с братьями и волшебство исчезнет. Она в последний раз прижала Франко ("умница, это ты правильно" - расчетливое существо одобрительно кивнуло - "так вернее будет"). И в этот раз Беата его послушалась - пора и ей перестать жалеть наивного оруженосца. Не разжимая объятий и вопреки словам даже не попытавшись одернуть юбку, она со смятением прошептала: - Это как же так получилось? - и обреченно добавила. - Теперь отец меня убьет.
Verba volant: Эх, кабы слушал господь дураков, - был бы мир наш совсем не таков! А ведь как бы хорошо было, если б все свершалось по желанию нашему: жаждущим воздавалось по первому требованию, ласковы бы друг ко другу каждый был не из корысти, а так как эти двое сейчас – по чувствительности… Прости меня, Господи, ты вот учишь любить каждого, как себя самого, так возлюби я сейчас его, так ведь и отпустил бы, а ведь возжаждали мы с него кое-чего поиметь по нужде нашей, так что воздай ты уж нам по желаниям нашим, да дочке моей за терпение ее… Хотя, ей, кошке до молока дорвавшейся, уже поди воздано... До раю, как говорится, допрыгнула, там миг побывала, да на земь скинули - век вековать! Да, ловок мальчишка сей, не зря рыцарем своим выбран, да и мной тоже... Ишь, подальше от глаз чужих спрятал свою добычу, в орешнике укрылись, молодцы! Молодцы-то молодцы… только ничего не видать! Не пора ли явить праведную досаду свою? Абелино! У тебя глаза молодые, как там что?.. Эко, диво, что ж он, разве не мужского роду, а она, разве не девка, вот и спроворили… Догадался… Я тебя не о том спрашиваю! Пора? Ну, коли так, пойдем уж собирать наш урожай. Бог в помощь вам, детки! Шумни чем-нибудь издали, чтоб Беата, душенька моя, поняла да плакать начала… *** И совсем скоро и орешник и округа услышали вопли о нанесенной семье несмываемой обиде, плач о поруганной чести и растоптанном девстве… Под эти своеобразные приветствия новорожденной мужественности узнал бывший наш монашек, что за все, мало-мальски стоящее жизни земной, следует платить. И платить немало.
Nero: Часа два спустя вышеописанных событий, на краю поляны появился Нероне Петруччи. Рыцарь свободного города Флоренции, а по нынешним временам – вольнонаемник кондотты Белый Сокол, пинком отшвырнул с дороги своей первое, что под ноги попалось, а именно – чью-то тыквенную фляжку. Полупустая горлянка подлетев высоко в воздух, стукнулась о колесо кибитки, звучно треснула и упокоилась в пыли. Рыцарь невольно проследил за ее полетом, поскольку более внимание его ничто не привлекло – поляна пуста была и безмолвна, словно перед грозой. Благочестивый гнев, накопленный Нероне по дороге, не всплеснув, медленно желчью стек и затаился. Франко, разумеется, получил бы достойную проповедь от своего наставника, не вспомни тот, что на заре своей собственной карьеры почти так же стоял перед родней, защищая свою тогдашнюю даму. Родня быстро прояснила для себя, в каких местах воспитание Неро не соответствует жизненным реалиям и провела, прости, Господи, старших и мудрых ее представителей, корректировку представлений юного рыцаря. Досталось тогда и спине начинающего защитника чести и справедливости. Ну, да дело давнее… Все время дивной повести о радостях и злоключениях оруженосца Нероне, молчал, стиснув кулаки за спиной. После тягостного вздоха, которым беатин жених возвестил ее окончание и стих в ожидании заслуженных нравоучений и помощи, помощи, помощи… он покачался на пятках, и рта так и не открыв, повернулся и зашагал в сторону стоянки маркитантов. Как бы ни хороша была ода первой любви, внезапной и радостной, но с палаткой кожаной (а так же с латами, частью оружия и прочих вещей общей стоимостью флоринов до сорока, а то и более ) расставаться не мыслилось. Нероне перебирал в уме все возможные условия «сделки», но из всех возможных остановиться хотелось на единственном – по шее дать оскорбленному папаше. И за Франко и за себя, того, давнишнего… Если у наивного юноши еще и были праведные мысли, то у его господина все они свелись к единственному: облапошили! Тишина звенела в нагретом к полудню воздухе... Да только всем давно известно чем можно выманить на свет любую "крысу": - Эй, есть тут кто? Вина мне на монету!…
Франко Перетти: Ошалевший от счастья и внезапного явления нежданных родичей, Франко поначалу и не понял ничего. А поняв, и не спорил даже: разве совсем уж он негодный человек, чтобы, обесчестив в пылу страсти девицу, сей грех венцом не исправить? Тем более, что, даже имени девы не узнав, убежден уже был, что любит и любим. Однако, пересказанное господину, решение это не казалась уже таким непреложно правильным, да и совестно стало – не свое добро-то в залог оставил. А молчание мессера Нероне таковым было, что оруженосец все ждал: вот-вот с маху оплеуху залепит. И лучше б залепил, наорал бы, чем вот так, молча, уходить. Франко только и оставалось, что следом плестись. А по дороге мысль возникла невеселая: женится он безусловно, но жену ж содержать нужно, кормить, одевать, а как?!
Беата: Беата равнодушно отнеслась к самодовольству потирающего руки в подсчетах барыша папаши, огрызнулась на братьев, ухахатывающихся над внезапной скромностью сестры. Хорошо бы было и в самом деле выйти замуж, чтоб в глаза больше не видеть любимое семейство, только вот женихи не слишком уж торопятся, не вытаптывают в нетерпении землю возле обоза. - Ты с венчанием-то не хватил лишку? Взял бы откуп и успокоился, - перебила она словоизлияния отца. В углу валялась куча несвежего белья, которое ей надо было перестирать. Счастливая невеста. Удумал же! - Вот возьму и убегу от вас с Франко, надоели вы мне все, - она перебирала тряпье, а самой вдруг захотелось плакать от непонятной жалости к себе. Теперь ей было известно хотя бы имя наивного оруженосца, но это все равно ничего не меняло. Ее удел - этот обоз, если и не этот, так такой же, ничем не отличающийся. Маркитантка другого существования и не знала, а сегодня ей как будто кусочек чужой жизни показали, где все иначе. Зычный крик застал ее в тот самый миг, когда она пыталась разделить кучу на те вещи, которые еще ничего, выдержат пару носок, и тех, которым давно уже требовалась хорошая стирка. - Что сидите? Выгода из рук уплывает. Или для нас это уже мелочи? Я как видите занята, - не поворачивая, обратилась она ко всем троим. - Хотя мне-то что, я на сегодня свое заработала.
Nero: Вино ему подали, особо не таясь, как будто ничего и не случилось (а ведь и правда, что за пустяк – вина налить за плату). Нероне искоса оглядел смуглого молодца, протянувшего ему кувшинчик, хлебнул порядочно, а остальное, скривившись, вылил: - Что-то не пойму, горчит что ли… Начав тихо, можно сказать, доверительно, продолжил, снова набирая силу: - А? Что, деверек дорогой, что ж не торопитесь гостей встречать? Мы на радостях спешим сделать приятное знакомство! - За спиной чувствовалось присутствие притихшего Франко. Рыцарь, с издевкой перешедший на нарочно простонародную речь, начал получать какое-то извращенное удовольствие от вида немедленно отступившего к кибитке парня, от появившегося из-за нее второго неопрятного бугая немного повыше и пожилистей. – У вас товар… был позаимствован купцом нашим, вы в долгу не остались… так пора и купчую составить! - Вот, наконец, на знакомо звучащие слова показал нос и глава семейства. Неро переключил внимание на пропеченного солнцем, умудренного опытом торгового человека. – Что ж ты, сват, медлишь? Сам видишь, люди мы военные, некогда нам, собирай дочку! Всеобщая пауза позволила флорентийцу продолжить выступление. Он сгреб Франко за плечи, выставил перед собой: - Честь девицы вашей не пострадает ни на сольдо (раз уж мы решили ее на монеты пересчитать). Я, как ответственный за оруженосца моего, природного дворянина, даю согласие на его венчание с вышеупомянутой. Поруганную невинность мы немедленно покроем замужеством, дворянскую грамоту выправим, а поскольку дворянке уж невместно будет находиться в обозе, она останется в том же монастыре, где проведем церемонию. Я не понял, что стоите? Время к вечеру, пока до места доберемся, ночью их там никто не обслужит, а нам наутро кондотту догонять! Привычка распоряжаться и здесь пригодилась – Нероне кругом пошел вокруг поляны, подтолкнув одного из братцев за телегу, подальше от оглобли, другому руки занял подвернувшимся тюком, сам что-то, под ногами мешавшее, в телегу забросил, с облегчением узнав в аккуратно упакованной, лежащей там поклаже свои вещи. - Так что мы еще не обговорили? Да, без приданного мы ее готовы взять, красавицу такую, только уж и вы меня поймите, чтоб никто из вас более с ней и не видался! Нечего позорить будущего наследника. Бог даст, там же в монастыре родит. Пока мы с ее муженьком ратным делом заняты будем. - Прорвало Нероне так, что не заткнуть. Вот он уже и возле свата своего остановился, хочет в глаза прищуренные заглянуть… - На войне, конечно, всякое бывает… Останется муж в живых – хорошо, а нет, так святые сестры приютят вдову, ребеночка помогут выходить. В любом случае невесте нашей счастье… А как, кстати, ее зовут?
Франко Перетти: Ошарашенный Франко стоял, где его рыцарь поставил, и только глазами хлопал. Такого поворота он не ожидал, хоть и не знал толком, чего ждать. Между тем идея мессера Нероне показалась юноше удачной… Ну а что еще-то делать? Отказаться от своей красавицы он не мыслил – обещал же уже, что делать с женою… ну, кроме того самого… не представлял – хозяйства-то у него нет никакого, поместья тоже, чем ей заниматься? Оставить ее негде, а в обозе невместно, правда… Так монастырь – самое то! Франко, пять лет в монастыре проведшему, тамошняя жизнь казалась вполне приемлемой. Это он скучал, а его супруге книги-то не нужны, зато, глядишь, сестры чему полезному научат… - Беата ее зовут, - ответил своему господину оруженосец, сам узнавший имя невесты только во время устроенного ее отцом скандала, и глянул на нареченную: - Ты не бойся, в монастыре хорошо.
Беата: Только что Беата не без удовольствия представляла вытянувшиеся лица родственничков, если она и впрямь выйдет замуж, но действительность превзошла все ожидания. Быть запертой в четырех стенах, возможно всю жизнь потом только и смотреть на постные лица монашек? Вот только этого ей не хватало! Теперь и обоз уже не казался таким убогим, и братья сразу перестали раздражать, что уж говорить об отце, к которому маркитантка вдруг воспылал дочерней любовью. Отступая поближе к телеге, растерянно произнесла она. - Но я совсем не хочу в монастырь! В поисках поддержки она оглянулась на отца - какой-никакой, но родной, в обиду не даст. Ты у нас умный, вот и разбирайся. Только я в монастырь точно ни ногой, ни за какие дукаты, и не надейся.
Verba volant: Мда, жизнь наша - могила глубокая! Ты что это надумал… сват? На старости лет меня куска хлеба лишать? Дойную мою коровушку, радость мою, в монастырь запрятать? Ага… «ристократ», значит, сам все порешишь, а нас бедных, побоку: и так маемся мы на свете, не привыкать , стать… Нет уж, голубчик, не на такого напал! Ты мне еще заплатишь и за поругание, и «на так» добавишь! - Доброго здоровия, господин рыцарь! Встреча сия – к радости великой… - Сказал тихохонько и даже как будто бы с печалью, на встречу не поднимаясь, как бы от ломоты и старческого нездоровья. - Чего изволите? Если купить что-нибудь, то у меня ничего нет, разве что колики в животе да сердечные боли на неделю вперед, есть еще и хлопоты, и заботы, и всякая морока, и горести всухомятку, беды и напасти – вот все это запросто! Осчастливил нас господь радостью, дщерь мою любовью отметил, что ж , значит, пора пришла стать ей мужней женой. Я дитю своему не враг, забирайте ее, скорбную, везите хоть в монастырь, хоть куда… только поторопитесь, как бы не началось… А то, как припадать, убогая, зачнет, то нам с ней и не справиться… Смотрите же! Коли родит, за ребенком следите, как бы буйность у него эта не началась, а еще более – чтоб падучая не привязалась. Маменька-то, покойница, шибко была… того… А так, что ж, берите, отнимайте от сердца кровинушку мою, везите… живите в любви и согласии… - старческая слеза подчеркнула важность момента, - что ж стоишь, Беата? Собирайся, фату себе сделай из той накидки, что в мамашин гроб забыли положить, белая она, вроде… Вот господа и отвезут тебя, а меня прости, я немощен нынче, да и в монастырь не пустят за тобой. Монахи, прости их, Господь, все тот случай забыть не могут, со святою-то водой, что прокисла… - Из-под густого куста бровей выглянул один глазок, вперился в рыцаря, что оценивал полученную информацию, и вновь скрылся под веком. Телемах сделал свой ход и ждал ответного.
Франко Перетти: И снова оторопело хлопал глазами бывший послушник. Чтоб святая-то вода прокисла?! Не черт же этот папаша, тесть будущий… Хоть и похож с виду… - Да врешь ведь… - невольно перекрестившись, пробормотал Франко и посмотрел на Беату. Что припадочная да буйная она, не похоже. Хотя разных людей он в монастыре-то видел. Некоторые убогие совсем как все люди с виду, а как начнут вдруг корчиться… Бесы это в них пляшут… Непохожа на них Беата, но ежели правда… - А коли не врешь, так в монастыре-то ей лучше…
Беата: Папенька-то что удумал! Варит пока еще котелок у старика. Самое время упасть оземь и забиться, но незадача - второе свое платье Беата только постирала и выжарить на солнце еще не успела. Жирная, что масло в скоромный день, грязь под ногами хлюпала, чавкала, приглашала: "Заходи, чушкой будешь". А вокруг уже народ собирается, пока еще вроде каждый по своим делам, но тайком глазеют, предвкушают зрелище. Тешить глумливую толпу не хотелось, потом век не отмоешься. Людская молва-то - не грязь дорожная, в речке не искупаешься. Потому маркитантка выбрала нечто среднее. Она нежно улыбнулась Франко, взмахнула руками и неуверенно (а, главное, негромко, чтобы зрители не услышали) так попросилась: - Полетела я, пожалуй, а? Вид при этом у Беаты был самый что ни на есть блаженный.
Nero: - Беатриче? Какое красивое имя! – Галантно высказался Неро, решив, что долго стоять с отвисшей от удивления челюстью в присутствии дамы просто невежливо. - Да уж, пожалуй, ты, Франко прав – суженная твоя так и просится в монастырь, прямо устремляется… - Задумчиво продолжил он свою линию, пристально уставившись на Телемаха, в коем увидал достойного соперника. – Там и спокойнее будет, и исцеление придет по слову Господню, если сподобится, конечно… Поляна обрастала зрителями, что грибами после дождичка. Не станет старый перец семью позорить на людях, побоится, девку ославить, а то ведь я доведу до конца, что обещаю – сволоку красотку в обитель, хоть на покаяние, будут знать, как мальчишек обирать… А чтоб вышеупомянутый, женишок без дела не стоял, рыцарь подтолкнул его к тестюшке: - Ну, затянули мы, однако. Ступайте, мой мальчик, просите руки избранницы вашей! - Не преминул, впрочем, и в сторону добавить, исключительно, для старческих ушей. - Сколь бы ни скоропалительно вспыхнул пожар любви, с бедою сей мы справимся…
Франко Перетти: Франко покосился на нареченную: полетела? Правда, что ли, не в себе? Да вот пару часов назад вполне нормальная же была девица! При воспоминании о недавних ласках щеки юноши вспыхнули. Ох, и впрямь полетишь от того, сладок грех-то… Конечно, жена с придурью не больно нужна, но если чуть-чуть… опять же, в монастыре подлечат да успокоят. Отказываться от прелестницы оруженосцу не хотелось… А тут еще и господин в спину подтолкнул, не спорить же на людях? Шагнув вперед, Франко изрек: - Я, Франко из дома Перетти, прошу руки дочери вашей, мадонны Беатриче. Как на самом деле положено просить руки, бывший послушник не имел ни малейшего понятия, а потому растерянно умолк.
Verba volant: Эх, ты, Телемах, осел эдакий, дал себя вокруг пальца обвести… Да еще так по-дурацки? Чего бы тебе не хватало, к примеру, сейчас, при нынешних твоих, хоть и небольших, заработках? Сам молодцу грозил - упросил, под каким же предлогом отказать? Короче говоря, сглазили-таки меня завистливые соседи, чтоб им ни дна ни покрышки! Послал ты мне, Господь, родственничка... Надоумь теперь, как от него отвязаться! - Что? На добро наше глаза разгорелись? Каждому, парень, кажется, что у другого золото блестит, а подойдешь поближе – медная пуговица. Или ты не расслышал меня? Дочь моя, тебя не стоит, - ответил Телемах Франко, глядя в глаза мессеру рыцарю, - так что иди себе, прочь, освобождаю я тебя от обещания и руки твоей не приму! Куда ей, бедняжке, дворянкой становиться… Да за бесчестие такое мы с вас, молодой человек, – продолжал он все громче, – и сольди не возьмем, какое уж тут бесчестие, коли не суждено судьбою… Вот смотри на меня теперь, наставничек, да думай, сколько заплатишь, чтоб я не слишком громко орал, коли я твоего молодца перед всей толпой славлю. Парню-то жить… - Ишь, что удумали! Дитя мое за так похитить, да в монастыре, говорят, спрятать, а нас самом-то деле, небось, по седлам уже примерились таскать… девчушку мою! Венчанье сулят! Раскусил я вас, подлые! Обман все это - где видано, чтоб природный дворянин женился на нашем брате, тьфу… сестре! Иди сюда голубка моя, чуть тебя у меня не отняли! Руку, говорит, ее мне дай! Ни пальчика!.. *** Даровое представление собрало изрядную толпу, люди шептались, передавая друг другу подробности некоего обмана. Старик увлекся не на шутку, сам поверив в свою выдумку, мигом повернув с ног на голову и намеренно лишая рыцаря и оруженосца чести, которую они совсем недавно чуть было не положили к ногам маркитантки. Честь, право слово, залетала по поляне на радость зевакам: кому и как повезет доказать, что он другого честнее?
Беата: Меж тем Беата чувствовала себя, как балаганный канатоходец, чуть качнешься - сразу рухнешь с высоты. Под ногами - грязь, впереди же золотые россыпи, только руку протяни. Она - и дворянка. Надо ж такое удумать! Но мысль уже засела, не отвертишься. Девушка попробовала на вкус "Беатриче". Так к ней никто не обращался, никому и в голову не приходило называть маркитантку полным именем, но ей понравилось, как оно звучит. Она выступила навстречу своему нареченному. А пусть даже и врут, так оно быстро выяснится, зато ей не придется потом гадать, как сложилось бы, и локти себе кусать. А монастырь... Бог с ним, с монастырем. Так ведь тоже люди и божья обитель на то и божья, чтобы не пускать туда всех, кто в ворота ломится. За содержание молодой жены своего оруженосца придется рыцарю раскошелится. Вот тут и ясно станет, всерьез все это или нет - ради шутки кто ж с кругленькой суммой расстанется? Беата улыбнулась, но теперь уже не походила на блаженную. Для шустрой девицы не составит труда договориться с матерью-настоятельницей, мол, готова я пожерствовать на дело благое, но молиться буду подальше от монастырских стен. А что? И той прямая выгода - ни за что ни про что получить половину содержания, самой же Беате и деньги, и воля. К тому же - дворянка, мужняя жена, попробуй теперь кто ущипни. - Я согласна! - произнесла звонко, стоило только отцу на миг перевести дух и, доверчиво улыбаясь, вложила свою ладонь в руку Франко.
Nero: - Прав ты старик, ох, как прав, – прозвучало со стороны Неро, - никто не скажет, чтоб дворянин брал в жены маркитантку, и мы пока не будем… Сотню раз прав был братец Чезаре, чтоб ему… что не дал мне вот это все пережить. Так нет же, я сам все повторил, не для себя, так для другого, нет – снова для себя… Дорого бы я нынче дал, чтоб кто меня на ристалище выпорол, да только бы сказал, мол, все отменяется… И как же прав был Луччо, дружок мой покойный, нельзя девкам из простых никакой надежды давать, никакой… Ну, чтож, в кои веки пообещал, не собираясь выполнять, и поверить не поверили, а выполнять придется. - Да сядь, ты, сват, не маши руками! – Нероне принимал решение быстро, поскольку не раз и не два от того зависела его жизнь, а ныне – честь. Любой поступок оруженосца, «чести еще не заслужившего», ложился на его господина, и рыцарь, поначалу желавший лишь выручить свое добро, всерьез завяз в ситуации. – Поглядеть на этих голубков, так сердце не выдержит, если разлучать возьмемся. – Однако… - он выразительно посмотрел на примолкнувшего правдолюбца-папашу (Франко с видом ошалевшим и девица с улыбкой уж слишком доверчиво-искренней невольно навели на мысль, что со свадьбою явно поторопились), - …рановато им решение принимать! Нет, не останавливай меня, скажу: согласен я лишь на помолвку. - А до той поры, пока мы с женихом с похода не вернемся, подождет ваша Беатриче в монастыре, - задумчиво продолжил Неро, прикидывая, во сколько ему это обойдется, - подальше от греха... Кто его знает, что на уме у этой девицы, что глазами сверкает, словно кошка, закогтившая воробья, да и воробей-то мой, квелый от счастья: - Франко! Извольте, мессер, прощаться, ступайте и ждите меня в лагере, у меня к вам еще разговор будет, а мы, со сватом, кое-что сейчас обсудим… С этими словами Нероне прихватил старика Телемаха под локоть и решительно повлек в недра кибитки, подальше от любопытных глаз и ушей.
Verba volant: Ах, ты, чертова кошка! Бросить меня, отца-старика решила! Да сколько ж я на тебя сил положил! Господи, за что мне сие наказание, Господи… Прибей ее, паскуду, вся в мать… Ведь только и всего, что подзаработать собрались! И ведь точно – не бывать свадьбе! Свадьбе-то не бывать… Но деньжатами позвеним еще. Накажи меня, Господи, слепотою, за дурь мою! Девчонка-то… хитрее, чем мать ее, чем все матери вместе взятые! Голубка моя! В ногах буду валяться, прощения просить за то, что на дитя свое едва проклятие не выпросил… Однако, к делу. Да, на кой нам такой зятек, нам бы сватушку не упустить. Ишь, призадумался, уж он теперь расстарается… Сказавши «альфа» нельзя ему по рыцарскому-то уставу «бета» не досказать! Теперь точно платить придется. А уж на что пойдут деньги, это мы успеем решить… С таковыми мыслями Лошак дал себя увлечь, нехотя забрался в кибитку и приготовился слушать. Спустя час ковровые бока кибитки все еще сотрясали доводы обеих сторон, обсуждалась выгода одной и совершенно неприемлемые условия другой… Наконец, по требованию протянутой из-под входной занавеси руки вложили в нее кувшин с остатками вина, успевшего нагреться на полуденном солнце, и договор за занавесью был скреплен по чести: по кружке за каждого из нареченных, за сговор и за то, что кожаная палатка флорентийца полежит в залоге у папаши Телемаха до той поры, пока его милость, рыцарь, не внесет за нее полутора десятков золотых, что пойдут на определение девицы Беатриче в монастырь до удобной поры, да туда ее не сопроводит. *** Эхе-хе, думаешь рассек ты узел, что верный твой оруженосец на шее твоей стянул? Неверный ответ. Из сего узла выросло не меньше двух, словно голов пресловутой гидры, поборись-ка… Эпизод завершен
полная версия страницы