Форум » Panem et circenses » Beau et Bluff » Ответить
Beau et Bluff
Беатриче Руфоло: Я знал его запах всегда - наверное, хозяин приходил посмотреть на нас, слепых щенков, когда мы только и могли, что бестолково копошиться под брюхом у матери. И когда немного позже он снова заглянул на псарню, я первым подошел к его протянутой руке, пока другие щенки решались. От него пахло железом и кожей, а еще лошадью, дымом и хвоей. Другие, кого мне к тому времени доводилось обнюхать, тоже могли этим похвалиться, но у хозяина был еще какой-то, еле уловимый запах. Потом я узнал, что так сладко пахнут сухие (и горькие на вкус) цветочные лепестки, которые добавляют в воду для купанья. Моего хозяина называют Красавчиком, и еще мессером д'Аллегром, а иногда еще просто Ивом. Вот это последнее я даже могу выговорить: "Иф". Если я встану на задние лапы, то буду с ним вровень, а когда я при этом упираюсь передними ему в плечи, то хозяина даже не шатает. Правда, он редко мне это позволяет - бережет одежду, а когда на нем железо, я и сам не стану. Сегодня мы опять ночуем в новом доме. То есть он старый, под моими лапами громко скрипят ступени лестницы, на которой нам с хозяином не разминуться, и пыль все время щекочет нос, так, что я невольно вздергиваю верхнюю губу. Человек с огнем, который ведет нас наверх, обещает, что скоро будут кормить и что в комнате тепло. От очага в самом деле веет жаром, так же сильно, как от человека пахнет кухней. Не обманул, значит, и еда не замедлит появиться. - Воды для умывания, - говорит хозяин тому, кто привел нас сюда. - И сена для Блефа. Пока хозяин раздевается и умывается, я обхожу комнату. Ничего любопытного - от давно беленых стен слегка тянет известкой и плесенью, от свечей - растопленным воском, от перины - сыростью. Мальчик приносит охапку сена, которое уже давным-давно перестало благоухать луговой свежестью и приобрело стойкий запах мышиного помета. Он кладет ее посреди комнаты, потом потихоньку начинает придвигать ногой ко мне. Медленно-медленно. От него так несет страхом, что в комнате больше почти ничего не и не разобрать, разве что железо хозяина пахнет сильнее. Наконец, сено оказывается прямо у меня перед носом, а мальчик пятится к двери. Я приподымаю бровь и смотрю на него. Долго смотрю. То, что я размером с теленка, еще не значит, что я буду жевать траву. Я показываю ему зубы. Самую чуточку. Обычно этого хватает, чтобы понять, что я недоволен. Мальчик вылетает из комнаты быстрее, чем я успеваю спрятать клыки. Снаружи слышится грохот, и мы с хозяином улыбаемся. Потрепав меня по загривку, он растягивается на приземистой кровати, заложив руки за голову. Я вздыхаю и сажусь рядом. Спать на постели мне было позволено только однажды, когда в меня попала стрела. Собственная кровь пахнет очень неприятно, даже вонючая мазь этого не перебивала. На меня навертели много полотна, так, что дышать стало совсем трудно, а потом хозяин сам перенес меня на свою кровать. И даже не ругался, что я все перепачкал. Вот так - таскаешь на себе всякие тяжелые штуки, и все равно не помогает. Я вздыхаю и кладу морду рядом с рукой хозяина, намекая, что неплохо было бы меня еще погладить. Он относится к этому с пониманием и легонько треплет меня за ушами. Я сдвигаюсь еще немного, тычусь носом ему в бок - исподволь забирался бы и дальше, но вдвоем мы решительно не поместимся. - Блеф, место. Поскольку с сеном мы так ничего и не решили, я волен выбирать место по собственному усмотрению. Ложусь у входа, опускаю голову на скрещенные лапы. Те, кто знают моего хозяина, сперва постучатся. Те, кто этого не сделают, споткнутся об меня. Мы оба, кажется, успеваем задремать к тому времени, как кто-то неуверенно скребется в дверь. Обоняние подсказывает мне, что это прибыла наша еда, и я тороплюсь отодвинуться прежде, чем она окажется размазанной по полу. Первым входит Рауль - он прислуживает хозяину, когда тот ест и одевается, а еще он заботится о лошади. Иногда мне приходится прибегать к его услугам, когда хозяину некогда нацеплять на меня железо. У Рауля в руках кувшин и кубок, на котором до сих пор отметины моих зубов. Кто же знал, что эта штука такая мягкая? За Раулем идет свинина с бобами в винном соусе. То есть ее несет женщина, но ею тут сейчас и не пахнет. У меня начинают течь слюнки, я по-настоящему голоден. Хозяин выставляет передо мной большую глиняную плошку с мясом и фасолью, и пока она не показывает дно, я больше ничего не вижу и не слышу вокруг. Рауль очень вовремя приносит бадейку с водой, насытившись, я шумно лакаю и смотрю, наконец, как там хозяин. Он вообще никогда не торопится с едой, а по тому, что сейчас у него на коленях сидит женщина, я могу предположить, что свою долю хозяин отдаст мне. Хотя бы то, что не доест она. Хозяин отсылает Рауля, и я потихоньку придвигаюсь поближе к столу. Женщина замечает это и пугливо поджимает ноги - я смотрю на подошвы ее башмаков. Ничего так. Вполне приличные, и хотя я давно отучен грызть хозяйскую обувь, непрочь иногда на сытый желудок вспомнить молодость. - Не бойся. Он не кусается. - А он об этом знает, мессер? Хозяин смеется. Я обижен. Конечно же, я кусаюсь. Просто обычно делаю это в той свалке людей, лошадей и собак, какую время от времени устраивают на каком-нибудь поле или пустыре, где витает столько страха, что даже в ушах звенит. Вовсе незачем пускать в ход зубы здесь, где достаточно их просто показать. Я лежу под столом и смотрю, как мимо моего носа на пол падают всякие тряпки, которые перед тем были надеты на женщине и на хозяине. Никто не торопится меня утешить. Я придвигаю лапой то, что лежит поближе, и кладу на него морду. Пахнет хорошо, одновременно едой и хозяином, и я сам не замечаю, как принимаюсь жевать рукав сорочки, как нарочно, украшенный пятном соуса для аппетита. Это занятие меня увлекает настолько, что я отрываюсь от него только тогда, когда вещь хозяина превращается в ветошку, а сам он встает с места, поднимая женщину на руки, и идет к постели. - Я не могу так, не могу, когда он смотрит!... Мне вообще-то и дела нет до этой возни, единственное, что меня тревожит - это запах, пряный, острый, а его я чую даже с закрытыми глазами. Я зеваю, громко щелкая зубами, чтобы всем стало понятно - я сплю. И они там могут делать все, что угодно. Хозяин смеется и все-таки задергивает полог. Кровать скрипит, занавеска чуть колышется, я прикрываю глаза, лапой подгребая поближе еще не испробованное на зуб тряпье. Это гораздо лучше сена. Мягко, тепло, родной запах. Женщина вздыхает и вскрикивает, а хозяин тихонько рычит, совсем как я, когда попадается особенно вкусная кость. Мне хорошо и спокойно. За хозяина я не тревожусь тоже - кажется, она не кусается. Сплю.
Ответов - 10
Yves d'Allegre: Беатриче Руфоло Монна!!! Покорен. Повержен. У Ваших ног
Беатриче Руфоло: Yves d'Allegre Благодарю, мессер - собака-то ваша, так что.... )))
Caso: Беатриче Руфоло Монна, великолепно!
Беатриче Руфоло: Caso Благодарю, мессер
Sebastiano: Беатриче Руфоло пишет: Вовсе незачем пускать в ход зубы здесь, где достаточно их просто показать. Потрясающе, монна Беатриче! Получил огромное удовольствие, узнав получше питомца капитана де Аллегра.
Марко: Пес хоро-о-ош... *Спохватившись* А монна Беатриче - талант.
Джованни Борджиа: Беатриче Руфоло Вот это новый взгляд на вещи, вернее, взгляд на старые вещи с позиции весьма колоритного персонажа! Браво, монна Беатриче!
Джулия Фарнезе: Беатриче Руфоло Монна, это замечательно
Беатриче Руфоло: Sebastiano Благодарю, мессер, я просто пыталась порисовать словами Марко Спасибо Джованни Борджиа Иногда просто стоит сменить угол зрения, чтобы открыть новый мир Джулия Фарнезе Благодарю
Беатриче Руфоло: Вместо иллюстрации (костюмы, увы, не антуражные):
полная версия страницы