Форум » Panem et circenses » Первое апреля или Утро в замке. » Ответить
Первое апреля или Утро в замке.
Agapito: Замок Святого Ангела.
Ответов - 25, стр:
1 2 All
Agapito: Открытая книга лежала у Агапито на коленях, но он не смотрел на страницы. В эту ночь секретарь почти не сомкнул глаз. Известия, принесенные из палаццо Санта-Мария Пантисилеей, прогнали у него весь сон. Обычно Герарди не страдал по поводу отсутствия сна. Ему часто приходилось обходиться совсем небольшим отдыхом, и его организм к подобным ночам уже привык. Но сейчас это была уже вторая ночь. Предыдущая, ознаменованная поездкой его господина в Браччиано и всем, что этому сопутствовало, также лишила Агапито отдыха. Сейчас он понимал, что хотя бы недолгое время ему надо было бы поспать. Но мысли, занимавшие его мозг, совершенно этому не способствовали. Внезапно его уединение нарушил слуга, сообщивший о приходе монны Лукреции. Агапито вздрогнул. Женщина, о которой он сейчас думал, сама пожаловала к нему. - Пригласи ее сюда немедленно, - он отложил книгу: повествование его и так не сильно занимало. – И принеси нам вина.
Лукреция Борджиа: Лукреция вернулась в замок, чувствуя себя без вины виноватой. На нее минувшей ночью покушались, а между тем именно ей стоит ждать не столько сочувствия, сколько расспросов. Наверняка ей придется поговорить с обоими братьями и отцом, которые не будут спускать с нее пристального взгляда, между тем как ей придется разыгрывать свою непричастность, отсутствие страха, который не может не испытывать жертва неудавшегося покушения. Не найдя покоя в своих покоях, Лукреция, испытывая столь понятное желание предвосхитить какую-нибудь неприятность и сделать первый шаг, решила не дожидаться, пока кто-нибудь пожалует к ней, а направиться навстречу вопросам сама. Для этой понятной цели был ею выбран секретарь Чезаре Борджиа - Агапито. Если он поверил россказням своей "шпионки" Пантисилеи, то есть вероятность, что поверят и другие. - Доброе утро, Агапито, - Лукреция сдерживала волнение, и это было видно, впрочем, к ее роли желающей рассказать о ночном кошмаре женщины это тоже подходило. - Мне нужно рассказать тебе кое-что важное и... попросить совета.
Agapito: - Монна Лукреция! - Агапито поднялся навстречу папской дочери. - Вы здесь? Право, вам не стоило себя так утруждать. Вам следовало бы только послать за мной, если вы хотели поговорить. Он предложил Лукреции сесть, не преминув заметить, как она взволнована. Но в этом секретарь не нашел ничего удивительного. То, что рассказала ему Пантисилея, никак не располагало к спокойствию и беззаботности. Слуга принес вина и сладостей, быстро расставил все это на столе и не менее быстро удалился. - Вам надо успокоиться и отдохнуть, - тоном, не терпящим возражения, произнес Герарди. - Садитесь. Выпейте вина. Он сам налил ей бодрящего напитка. - Конечно, я помогу вам всем, чем только смогу, монна. Ваша служанка уже побывала здесь. Вы хотите поведать мне что-то еще, связанное со случившимся в вашем доме?
Лукреция Борджиа: - Поведать? - Лукреция удивилась. - Нет, поведать я ничего не хотела, мессер. Тогда зачем же она пришла сюда? Не говорить же Агапито, что она решила не дожидаться расспросов, а пойти навстречу им. Герарди, как всегда, вел разговор безупречно, так что скрыть свои мотивы было сложно, а узнать что-нибудь, не рассказав ничего самой - вообще невозможно. - Я хотела... - папская дочь тянула с ответом и, ухватившись за неожиданно мелькнувшую мысль, продолжила гораздо увереннее. - Я хотела спросить, Агапито... Сегодня на маскараде будет Катерина Сфорца. У этой женщины много врагов, а маскарад - очень удобное место, чтобы свести счеты, не так ли? Весьма странным должен был показаться этот вопрос секретарю Чезаре. Вопросы безопасности гостей уж точно не должны были волновать Лукрецию Борджиа, с ее стороны было даже несколько неприлично его задавать, но... ей надо было узнать, поверил ли Агапито в то, что опасность в ее дворце сегодня ночью исходила от вора.
Agapito: Как занимательно... А откуда вообще Лукреция знает про присутствие Катерины на маскараде, да еще и спрашивает о сведении счетов? Не о сведении ли счетов и шла речь в их с Катериной приватной беседе в палаццо Санта-Мария? Или та беседа лишь казалась приватной? Но они говорили с графиней Форли, стоя у окна... разглядывая, помнится, статуи в саду. Особенно одну... с отбитым носом... Нет, Лукреция никак не могла их слышать. Разве что Джованни Сфорца... и передал разговор жене... но они говорили тихо... - Да, вы правы, - ответил Агапито, поймав себя на том, что против своей воли не может оторвать глаз от этой женщины. - Я понимаю, монна Лукреция. Вы взволнованы произошедшим ночью и боитесь за монну Катерину. Еще бы. Подвергнуться нападению полубезумного вора - это страшно. Агапито отнюдь не был уверен, что проникший в дом к папской дочери на самом деле являлся полу- или неполубезумным вором. Вполне возможно, дело было совсем не так просто, как представлялось Пантисилее, и разгадка не лежала на поверхности. Но говорить об этом сейчас монне Лукреции он счел излишним. Она не притрагивалась к принесенным сладостям, и секретарь подвинул блюдо к ней поближе. - Представляю, сколько пережила несчастная. Но скажите, вы же сами собирались на этот маскарад?
Лукреция Борджиа: - Она достаточно пережила, - Лукреция постаралась изобразить должную долю сочувствия, что было довольно сложно, ведь задушить на самом деле пытались ее. - Но все закончилось благополучно, и единственное, что меня беспокоит сейчас, Агапито - это что обычный вор смог проникнуть в палаццо... Лукреция запнулась, ожидая каких-то слов от Герарди. Может быть, высказанного сомнения или недоверия? Беспокойства о ней? Чего-нибудь, что могло бы выдать недоверие к ее словам или уверенность секретаря в том, что она заблуждается, отчего и заданный вопрос несколько смутил ее. - Да, разумеется, я буду на маскараде. А... почему вы спрашиваете?
Agapito: Лукреция так и не притронулась к еде. "Наверное, фигуру бережет, - подумал Агапито. - Или так взволнована, что совсем есть не может. А что она так взволнована, если убить хотели монну Катерину?" - Вы правы, это действительно странно, - проговорил он, покачивая головой. - Неужели ваш муж так плохо охраняет ваш покой, монна Лукреция? Позавчера в вашей постели, помнится, тоже лежал не мессер Джованни... Непохоже было, что Лукреция озабочена только безопасностью в своем доме. Такая трогательная забота о Катерине Сфорца вызывала подозрения. - Разве непонятно, почему я спрашиваю? - пожал плечами Герарди. - Вы же сами сказали. Маскарад - очень удобное место для сведения счетов. А счеты могут сводиться с кем угодно, не так ли? - он посмотрел своим пронизывающим взглядом словно бы в самое сердце сидящей напротив него молодой женщины. - Никто не знает, кто скрывается под маской. Очень удобно. И даже не надо прятаться. Главное - узнать, в каком костюме придет нужный человек.
Лукреция Борджиа: - Вы подозреваете, что... - Лукреция даже задохнулась собственной догадкой, забыв на мгновение, что ее не стоит высказывать при Агапито, которому неизвестно, на кого действительно было совершено покушение. - Но ведь узнать, в каком костюме будет человек не так просто? Если... если только тебе об этом не скажет кто-нибудь, кто очень близко находится к тому, с кем ты собираешься сводить счеты? Не так ли? И если это так, то будущей жертве просто невозможно рассчитывать на чью-нибудь помощь? Если только рядом не будет постоянно кто-нибудь, кто может защитить? Слишком безумная идея для праздника.
Agapito: - Конечно, если кто-то, близкий к кому-то, кого кто-то хочет... кому он задумывает сделать малоприятный сюрприз, расскажет ему, что кто-то хочет надеть костюм того-то, все будет очень просто сделать, вот как мне сейчас было просто сказать эту фразу. Агапито сам налил себе вина и выпил. Лукреция сидела рядом, совсем рядом. Ему стоило только протянуть руку и... Опять она заговорила про безумную идею для праздника! Неужели она знает все, о чем они договаривались тайно с Катериной? - Я подозреваю, - он поставил кубок на стол. - что все может быть. И если рядом с человеком, на которого... - он снова пристально посмотрел прямо ей в глаза, - задумано покушение, не окажется защитника... Агапито встал, подошел к Лукреции и склонился над ней: - Вы понимаете, монна Лукреция, к чему я клоню?
Лукреция Борджиа: - Да... понимаю... - никогда еще Лукреция, пожалуй, так хорошо не понимала намеков. Теперь ей стало безразлично, понял ли секретарь, что волнует ее совсем не судьба монны Катерины, а своя собственная. Агапито умен, мудр и осторожен. Он сто раз подумает, прежде чем посвятит в собственные догадки кого-либо. - И... что же тогда делать? Ведь не пойти совершенно невозможно?
Agapito: - Невозможно, - подтвердил Агапито. - Но возможно же найти себе защитника, правда? Он еще ниже склонился над Лукрецией, не в силах противостоять влечению. - Вы найдете себе хорошего защитника, монна... вокруг вас одни трупы. Разве это для вас? Вы появитесь на маскараде... нифмой.. или дриадой... Вас узнают в любом случае. Если он только узнает, как Лукреция будет выглядеть на маскараде... это поможет ему в осуществлении своих собственных планов. Коварных собственных планов.
Лукреция Борджиа: - Как узнают? А... может... мне не стоит скрываться? Если все будут знать, то и... я буду на виду, никто не осмелится подойти ко мне близко? Она посмотрела на Агапито, в глазах которого понимания и согласия не наблюдалось. - Или... вы думаете, мне стоит сказать кому-нибудь, кому... я доверяю более других? Я могла бы сказать братьям, отцу, но не хочу их пугать. Может, это все блажь и пустое. Как вы думаете, мессер?
Agapito: - Кому же вы доверяете больше других, монна? Вопрос был скорее утверждением. Кому же, как не ему! Неужели она этого не видит? Неужели не понимает? - Монна Лукреция, ваш муж не может защитить вас. Вы же сами видите. К вам в дом пробрался вор, - пусть она думает, что он поверил Пантисилее. Хотя все россказни надо было еще сто раз проверить. Да еще и этот сговор с Катериной. Не задумала ли Тигрица Романьи еще какую-нибудь каверзу? А то с нее станется. - Так представьте себе, как легко будет убийце проникнуть на маскарад!
Лукреция Борджиа: - Муж не может, конечно, потому что он сам никогда не чувствует себя в полной безопасности. Ты же знаешь это. Стражники... к ним невозможно обратиться без того, чтобы не вызвать подозрения у отца или братьев... Проникнуть на маскарад - что может быть проще? На нем ожидаются определенные гости, но как часто предательство подстерегает со стороны самых приближенных, которым легко попасть не только на маскарад, но и в покои. Подкупить слуг, разносящих вино... Музыка, теснота, шум... - Ты... ты можешь дать мне совет, Агапито? Может быть, мне не стоит ходить?
Agapito: О, глупые женщины! Ничего не понимают! Даже самых прямых намеков! - Монна Лукреция, идите, идите на маскарад. Я буду рядом, - он взял ее руку и, не в силах больше сдерживаться, начал покрывать ее поцелуями. - Вы прекрасны, монна. Я не могу позволить, чтобы какая-нибудь дрянь добралась до вас. А ведь они уже пытались! Лукреция! Вы можете мне верить. Только мне одному. Больше нет никого среди Вашего окружения, кому вы могли бы верить так, как мне.
Лукреция Борджиа: - Агапито, ты? - монна Лукреция удивленно посмотрела на секретаря, чье поведение было столь неожиданным, что она даже не нашла в себе силы отдернуть руку. Возможно, Герарди и смотрел на нее так, как... как смотрит мужчина на красивую женщину, но Лукреция не думала, что он зайдет так далеко и в своих намерениях и в своем поведении. - Агапито, но ты не должен... ты не можешь так рисковать. Чезаре не простит тебе, если ты будешь знать об опасности, но не сообщишь ему. Не можешь же ты не отходить от меня ни на шаг на маскараде, - она отказывалась, хотя в голове мысли, что именно такой человек ей и нужен, и как обойти все неудобства и подозрения окружающих, затмевали уже все другие.
Agapito: - Он не будет знать, - Агапито продолжал держать Лукрецию за руку. - Ведь это же маскарад, не забывайте. Но вам опасно быть здесь, монна Лукреция. Вы же видите. О, как долго он этого ждал! Видеть, как эта женщина переходит из объятий мужа в объятия брата, потом... потом даже страшно подумать, не то что произнести. И вот теперь.. теперь у него есть возможность наконец положить всему этому конец. - Убийца не остановится, - он произнес это твердым, уверенным тоном. - И мы на маскараде сможем наконец узнать, кто это был. А потом... Он склонился над ней и зашептал: - Уедем со мной, монна Лукреция. Я увезу вас хоть в далекую тундру, хоть в жаркую Африку, куда захотите! Далеко от всего этого...
Лукреция Борджиа: Узнать имя убийцы! Или того, кто послал его! Конечно, минувшей ночью монна Катерина пыталась узнать его, но даже каленые щипцы не помогли. Может, ум и умение разговаривать Агапито поспособствуют откровенности гораздо больше? - Агапито, - Лукреция почувствовала весьма ощутимую слабость в ногах, виной чему были столь неожиданные новости, и повисла на шее у Герарди, - уехать? Далеко-далеко? Но почему же вы раньше никогда не говорили мне этого? Мы бы уже давно были далеко, и ничего бы этого не было.
Agapito: Она не возражает! Она согласна! Он обнял ее так крепко, как не обнимал еще ни одну женщину в мире после смерти своей жены. Лукреция! Лукреция, которая так похожа была на его Франческу, но о которой он боялся даже помыслить, сама обняла его и почти даже поцеловала! - Я не мог раньше, Лукреция. А сейчас... Вам не нужен Рим, - снова горячо зашептал он ей. - Вам не нужен муж. Вам не нужны братья. Мы найдем этого гада, который покушался на вас... а потом уедем. И никто не помешает нам. Ни ваш муж, ни этот негодяй Вито, ни тот, кто порешил дона Алонсо, и даже сам Лиссандро-Крестоносец. Вы будете только моя, Лукреция!
Caterina Sforza: Катерина Сфорца пробиралась по замку Святого Ангела и сердце ее стучало так сильно, как не стучало ночью, во время покушения. Что смерть, что наемные убийцы? Она-то знала, что в жизни есть вещи и поважнее. Но сегодня ее путеводной нитью была не политика. А любовь. Сегодня ей не нужны были заговоры, все о чем она мечтала – это прижаться всем телом к человеку, которого любила, как никого раньше. Любила его благородный ум, горделивое лицо, величественную фигуру. Довольно! Она больше не будет молчать! Она все скажет! Хватит тайн! Их любовь будет прекрасна, их любовь будет восходом солнца над Римом, знаменующим начало новой эпохи! Она все скажет… - Мессир Агапито, я люблю вас, - воскликнула она, распахнув дверь кабинета секретаря. – Я люблю вас больше жизни, будьте моим, Агапито!
полная версия страницы