Форум » Regnum caelorum » Oggi a me, domani a te, или Долг красен платежом - 1 января 1495 года, ближе к полудню. » Ответить

Oggi a me, domani a te, или Долг красен платежом - 1 января 1495 года, ближе к полудню.

Caterina Sforza:

Ответов - 6

Caterina Sforza: «Tutte le strade portano a Roma» - говорит пословица, и вот Катерина Сфорца снова в Риме. Только Вечный город больше не радует ее. Да и как радоваться, а главное, чему, если ты в этом месте чужая, личного палаццо у тебя больше нет и, приходится довольствоваться приютом у дальней родственницы по материнской линии, и пускай «приют» не такой уж бедный, все равно – это не твое! Впрочем, все эти мелкие житейские неурядицы меркли перед тем оскорблением, которое нанесли графине «рыцари с севера». Уж рыцарство у французов в крови! Они впитывают его как говориться, с молоком матери! Только вот поступками, а не речами, они несоизмеримо далеки от прекрасного древнего идеала, воспетого трубадурами, и кто ответит – отчего же они так странно похожи на разбойников и торгашей? Особенно этот сенешаль Этьен де Век…. Да уж и она сама хороша! У безумной уродки, которую Катерина пару раз встречала на улочках Форли, и у той больше ума, чем у нее! Неужели нельзя было изначально запросить плату у французского королишки, прежде чем пропускать стяжателя за «наследством»? Ее, конечно, оставили в покое, но впусти в дом десяток шустрых, вороватых обезьян, - убытков будет меньше, чем от протоптавшейся по твоим владениям армии французов!... Как уже, безусловно, было понятно, графиня, в утренний час проводившая время в небольшой безлюдной комнате за партией в шахматы со своей собственной персоной, поносила на чем свет стоял и французов и итальянцев, и всех мужчин, когда либо существовавших, и саму себя за доверчивую глупость. За этим занятием ее и застал слуга. - Пришел? – коротко поинтересовалась Катерина, даже не подымая глаз на вошедшего, - достаточно было того, что она его слышала, и ему лучше – неудача сейчас попадать под взор рассерженной и раздраженной графини. -Да.. - Впусти, - Катерина не дала слуге произнести до конца даже этот короткий звук. Действующее лицо на невидимой сцене перед слушательницей, так правильнее было бы говорить, сменилось: у дверей стоял невысокий, заросший спутанными черными патлами человек в какой-то рваной хламиде, отдаленно напоминающей монашескую рясу. - Ну? Что? – по-прежнему не удостаивая воздух перед собой ни взглядом, ни долгими речами, спросила женщина. - Он в Браччиано, сударыня. Замок хорошо охраняется. - Очевидно…- пробормотала Катерина и, внезапно резко встав, впервые взглянула на странного оборванца, - Иди, скажи, пусть готовят лошадей. В Браччиано графиня Форли и Имолы была около полудня и, как видно, застала врасплох новых его обитателей. Может быть, благодаря этой внезапности ее приняли, не сам король, правда. Дожидаться пришлось все той же физиономии все того же де Века.

Verba volant: Замок Браччиано, удостоенный чести стать пристанищем Его Величества короля Французского, Неаполитанского, Иерусалимского и императора Востока Карла VIII был весьма недурен, по мнению сенешаля. Стоит заметить, что более высокой оценки из уст Этьена де Века и шедевры архитектуры, и произведения искусства, и представительницы прекрасного пола удостаивались крайне редко. Последней раз, на памяти Этьена, фраза: «хороша, определенно хороша» была произнесена им, по поводу собственной идеи похода Карла VIII на Неаполь. Хотя нашлось немало скептиков, считавших предприятие безрассудным. И кто оказался прав? Жизнь, как известно все расставляет по местам. Известие о нежданной посетительнице привело мужчину в весьма веселое настроение. Почти такое же хорошее, как после того, как Гийом Бриссоне, генеральный сборщик налогов Лангедока, после долгих колебаний поддержал-таки идею де Века, и планы стали претворяться в жизнь. - Проводи графиню в кабинет, - бросил он слуге, явившемуся с докладом, - и попроси подождать. Сенешаль допускал мысль, что гордая красавица-графиня не смирится с тонкой шуткой, которой обернулись его обещания во время переговоров о проходе французских войск через земли, принадлежащие Катерине Сфорца. Предполагал, что однажды, быть может, получит от графини элегантный подарок, скажем перчатки, пропитанные ядом, или дежурившие охранники поймают лихого головореза, посланного забрать в качестве компенсации, его голову. Однако, судя по тому, что эта женщина рискнула явиться лично, ее храбрость можно было приводить в пример мужчинам. Ко всему прочему, сенешаль Его Величества находил, что графиня Форли и Имолы весьма недурна собой, и признавал тайно, что не глупа, даже более «не глупа», чем он рассчитывал, когда взялся за переговоры с ней. В просторном кабинете, куда провели графиню царил полумрак. Стол был пуст, на нем стояла лишь подставка для перьев, да подсвечник с тремя свечами. Рядом со столом на высокой резной тумбе стоял подлинный шедевр, сочетавший в себе искусство и познания мужей ученых о мире – Земное яблоко. Этьен даже подумывал оставить себе эту диковинку на память о Браччиано, когда придется покидать замок, ибо находил глобус вещицей хоть и бесполезной в быту, но весьма занятной. Кресло в кабинете было одно – за столом, для гостей здесь стояли несколько стульев с массивными резными спинками и плоскими опорами вместо ножек. Вдоль стен, друг против друга располагались парные кассоне, вертикальные стенки которых были украшены сложным орнаментом, собранным из кусочков драгоценных пород дерева. Нетрудно было представить, что на крышках этих Кассоне стояли ранее, вероятно, либо статуэтки, либо вазы, но то ли их присутствие коробило вкус временных хозяев замка, то ли наоборот, вещицы очень уж пришлись кому-то вкусу – из предметов, которые можно считать украшениями, в кабинете остались лишь картины, да бронзовый медведь, высотой с трехлетнего ребенка, стоящий на задних лапах справа от двери. Появившись на пороге комнаты, сенешаль с любезной улыбкой поприветствовал гостью коротким вежливым поклоном и заговорил с таким тоном, каким обычно расспрашивают старых добрых друзей, с которыми удалось встретиться после недолгой разлуки. - Какая неожиданная встреча, графиня. Надеюсь, дорога не слишком утомила Вас? Прошу прощения, что заставил ждать, - губы француза тронула легкая усмешка, - я и так вынужден был отложить несколько запланированных дел ради удовольствия снова увидеть вас… лично. Надеюсь Вас хорошо встретили? Он прошел к столу, и спокойно глядя на гостью, наконец, с лукавой усмешкой, осведомился: - Вы решили порадовать меня своим обществом, потому что соскучились, или же я обязан удовольствию видеть вас более прозаическим вещам? Слуга, провожавший сенешаля, замер слева от двери, и глянув на него, Этьен подумал, что на месте лакея хорошо бы смотрелся другой, парный медведю, бронзовый зверь. Однако устранить эту дисгармонию можно было, просто убрав медведя… куда-нибудь.

Caterina Sforza: Спокойствие, с которым Катерина ожидала «французского торгаша», как она мысленно уже окрестила де Века, было естественным для того склада натуры, которым обладала графиня Форли и Имолы. Это невозмутимое гладкое состояние чувств охватывало ее после тревожного напряжения или негодования, вызванных теми ситуациями, когда обстоятельства заставляют теряться, расстраиваться, когда они сопряжены с опасностью. Будто внутри этой невысокой, рыжеволосой женщины был заключен некий хитроумный механизм самосохранения, срабатывающий, когда ее душевные страсти рискуют выкипеть через край. Еще в пути Катерина пылала праведным гневом, готовая снести нахалов вместе с их убежищем. Но даже самое сильное негодование не смогло бы оправдать подобную глупость, а именно таковым бы было нападение. Нет, нежданно-негаданно свалиться на голову, неожиданный визит – вот, что было нужно. В конце концов, она имеет право на прямолинейную честность. На поклон сенешаля и его сладчайшую улыбку, от которой могло бы свести челюсть у любого, к кому она обращена, графиня ответила подчеркнуто сдержанно. Ее поклон не был глубоким, улыбка была светлой и любезной, но глаза смотрели недоверчиво. - Прошу прощения за столь неожиданный визит. Дорога легка, когда стремишься туда, где хотел бы оказаться, - Катерина ответила усмешкой на усмешку, - Благодарю. Меня не схватили, моих слуг не пытают… Полагаю, прием, оказанный мне здесь, можно назвать радушным. На вопрос о цели визита и из-за того, главным образом, как он был сформулирован, графиня готова была рассмеяться в голос, но ответила со, свойственной ей, сдержанной иронией: - Да, господин де Век, я так скучала по вам, что несколько ночей не смыкала глаз и, верите ли, почти ничего не ела. Однако, полагаю, вам должна быть хорошо известна причина, по которой мое желание вас видеть приняло такие обороты.


Verba volant: Жест открытой ладони, обращенный в сторону резного стула, сопровождался предложением: - Присаживайтесь, графиня, мы же с Вами никуда не спешим, во всяком случае, я полагаю, что, раз Вы проделали такой путь, то сможете порадовать хоть немного меня своим присутствием. Этьен душевно улыбнулся словам амазонки о радушном приеме и сообщил, доверительно понизив голос: - Вас не пытают, Ваших слуг не схватили… какое досадное упущение. Я все никак не могу привыкнуть к некоторым вашим обычаям, - он напустил на себя вид простоватый и поинтересовался у дамы, - разве Вы, графиня, подобным образом встречаете гостей? Что-то не припомню таких милостей, а посему теперь, когда от имени его Величества имею счастье принимать вас, отвечаю взаимным радушием. Слугу же, сенешаль пока игнорировал, ибо столь святое дело – как обмен приветственными любезностями с гостьей не терпело отлагательств: - Какая жалость, - француз сочувственно вздохнул, выслушав признания Катерины, и радостно сообщил, - надеюсь, вы теперь не откажетесь отобедать в моем обществе? Мы с Вами снова встретились, и я буду рад, если к вам возвратятся сон и аппетит. Но знаете, для лечения тоски от разлуки лекари рекомендуют иные средства. Мужчина хохотнул, садясь в кресло, и буквально на глазах посерьезнел. - Все же, Ваша светлость, - прямой взгляд, как удар рапиры впился в глаза женщины, давя своим вниманием, - пока Вы не скажете прямо, я буду верить тем причинам, которые вы уже упомянули. Слышать подобные признания от той, кого называют «тигрицей Романьи» - льстит моему самолюбию.

Caterina Sforza: - О нет, я подумала, подобные обычаи свойственны вам, французам, - присаживаясь на, предложенный стул, ответила графиня, - Мы итальянцы слишком ленивы для пыток. В этом занятии ведь требуется терпение. А нам куда приятней отведать прохладного вина. Полуденный зной, знаете ли, бывает столь невыносим, что и рад бы… На полуслове Катерина прервалась, избежав дальнейшего, не слишком застольного развития мысли. - К тому же, куда удобнее подать нежеланному гостю отравленное блюдо, не так ли мессер? Определенно, плутовская насмешливость там, где тебя действительно могут поджидать всевозможные опасные ловушки, говорила о достаточной степени смелости нежданной собеседницы сенешаля французского короля. - Впрочем, я благодарю за приглашение присоединиться к вашей трапезе и охотно его принимаю. "И буду сидеть здесь до тех самых пор, жалкий торгаш, пока не получу того, что по праву принадлежит мне и ни дукатом меньше". Ответом внезапной серьезности Этьена де Века стал, не кроткий взор из-под ресниц, а немигающий янтарный взгляд хищной кошки, острый и неминуемый. - Путь ваше самолюбие подождет радоваться и обольщаться, - иронично заявила графиня и переменила тон на твердый, угрожающе ледяной, - Не претворяйтесь. Вы прекрасно знаете, зачем я пожаловала, сударь. За вами долг в 50 000 дукатов. Надеюсь, память вам не изменяет?

Verba volant: Сенешаль его величества короля французского и так далее… с интересом слушал рассуждения гостьи о лени итальянцев, и, памятуя о том, как протекала военная кампания, был склонен признать правоту графини. Когда же дама изволила принять приглашение отобедать вместе, Этьен бросил на слугу выразительный взгляд, обронив: «слышал? Дама голодна… так что быстро!» Слуга торопливо поклонился и поспешил скрыться за дверью, а сам француз, по-прежнему являя собой воплощенное благодушие вернул свое бесценное внимание графине Форли. Когда была озвучена сумма, на лице дворянина не дрогнул ни один мускул. Удобно устроившись в кресле за столом, и любуясь удивительными глазами рыжеволосой тигрицы, сенешаль медлил с ответом намеренно. Прямой взгляд его ничуть не смущал, и даже нравился. - Вы так смотрите, мадонна Катерина, - выдохнул мужчина восхищенно, словно готовы наброситься на меня прямо сейчас. Мне право немного не по себе… говорить с такой прекрасной женщиной о такой глупости, как деньги. О вас, несравненная, только о вас, не отвлекаясь ни на какие другие темы. Быть может, откроете имя того, кому отдано ваше сердце? Мужчина прервался ненадолго, и посерьезнев, все же перешел к обсуждению дела, которому был обязан радостью видеть Катерину Сфорца перед собой. Однако ни тени раскаяния сенешаль не испытывал, и даже не пытался изобразить оное, чтобы порадовать графиню. - Если бы не эта шутка, я бы не имел счастья беседовать сейчас с Вами, - признался он нежно, и склонился вперед, над столом, - а память… рисует мне образ гордой красавицы, которой я был покорен с первого взгляда. И тем печальнее, когда такую женщину интересует лишь презренный металл. Презренный, но отнюдь не презираемый и самим Этьеном де Веком, который размышлял сейчас, какую выгоду может получить от присутствия Катерины Сфорца в Браччиано.



полная версия страницы